которая наливает вино большими чашами для некоторых пастухов. (Староста тоже пастух, но пас своих овец, к своему несчастью, в это время на восточном склоне, где трава всегда сочнее). Священник, наотрез отказался, лично искать фею с помощью молитвы и крёстного хода, но приходских собак дал.
–Ну, а вдруг, что, если фея ложь, то вино может быть истиной. То есть божьим даром, дарованным мне, для причастия, на всю зиму. – Думалось ему.
Через день, когда взошла луна, предвещавшая начало зимы и закрытие перевала. Селяне, ведомые только старостой, без священника и его благословления, но с его сворой собак, пущенных вперёд, горы все-таки, и лишняя предосторожность не помешает, в любом случае, пошли вверх по перевалу искать фею в розовом платье. Которую и нашли в полузабытьи в четверти мили от своего селения105.
Хуже всего пришлось старосте, когда его жена и другие матроны увидели больных детей, ему пришлось открыть все общественные амбары, количеством двух. И дать общинных дров в общинный дом для общей помывки, для оздоровления и отогревания детей. Любые отказы принимались женщинами как бунт, а его женой как нарушения закона Божьего. В конце концов, староста не выдержал и кинул вериги своей власти, – ключи от общинных дверей, жене и сбежал в часовню к священнику, который честной молитвой старался изгнать злой дух в розовом платье из селения.
Священник, во время молитвы, для звучности голоса, каждую строфу святого писания, сопровождал небольшим глотком яблочного вина. Учитывая, количество строк в Писании, своевременное появление старосты, в этот раз, спасло священника от видений, изредка преследующих его на следующий день после молитвенного подвига. Отче благословил, полукопчёную баранью заднюю, правую ногу, (левая, всегда у баранов толчковая, и поэтому жестковата), и лепешку. Кувшин с вином староста нашел сам. Через двадцать минут дуэт праведников распугал всю нечисть на милю в округ.
Ажиотаж и суета вокруг найдёнышей объяснились, прежде всего, тем, что редко кто вообще приходил в селение, а если и приходил, то не имел таких нарядов, в которые была одет эта девочка и её сопровождающие. Приходившие были в основном любо пастухами либо воинами. И те и другие не могли рассказать женщинам Эль Серрат о том, какие наряды носили при дворе графов Фуа или о том в каких нарядах приходили на исповедь к епископу Урхельскому – святому человеку, отъявленные грешницы из общины Сант-Жулия-де-Лория. Пока грелась вода в большом каменном котле, ведь детей надо было отогреть и пока мужчины носили холодную воду из речки, ведь воды нужно было много, так как детей тоже было много. Ослики так же хотели пить и что бы не забыли их, они начали реветь противными голосами и ревели до тех пор, пока не были напоены водой и накормлены.
В общем, пока шли подготовительные работы, женщины из селения Эль Серрат во главе с тётушкой Туше – жены старосты обсудили её первое – розовое платье. Затем, когда вода приспела, и можно было отогревать девочку, они обнаружили еще одно, но цвета неба расшитое золотыми лилиями. Пока пораженные богатством и красотой платья юной путешественницы кумушки во главе с мадам Туше обсудили второй наряд вода почему-то стала холодной. Но тетушка Туше тут быстро нашла выход, она предложила положить девочку в котел и нагреть его, так будет быстрее. С девочки сняли второе платье, нижнее белье не было подвергнуто тщательному обсуждению из–за боязни сварить ребёнка. Дождавшись, когда кожа ребёнка порозовеет, они достали девочку из котла и натёрли медом, смешанным с настоями трав и яблочным вином. Затем они завернули её мохнатую льняную простыню, и укутали в козьи шкуры, и лишь убедившись в том, что от двери не дует, они положили её на лавку, которую придвинули как можно ближе к очагу, в котором тепло тлели угли. Затем они принялись обсуждать её багаж, но уже в пол голоса, что бы не разбудить гостью. Багаж они разложили сушиться на лавки, а часть повесили на стены Большого общинного дома. Занятые феей они чуть не забыли её трёх сопровождающих, которых доверили своим младшим помощницам. Вспомнить об их существовании их заставили тишина, которая стаяла в Младшем Большом доме, предназначенном для молодёжи. Когда немного взволнованные необычной тишиной тётушки открыли туда дверь, они увидели, как молоденькие селянки обсуждали мужские достоинства молодых слуг феи. У девчонок лишь хватило сил раздеть молодых людей, но омыть их и одеть они не смогли, смущение их останавливало. Старуха Жарико, поставленная всем селением следить за целомудрием молодых в Младшем Большом доме была увлечена общим порывом обсуждения нарядов феи и попросту убежала оттуда к своим товаркам,– на минуточку,– как она сказала потом. Оттолкнув смущенную молодую поросль, опытные и зрелые дамы принялись за дело, то есть за лечение трёх молодых путешественников. Правда, надо сказать не каждой из них удалось скрыть похотливый огонёк в глазах. Уж очень хороши были молодые спутники феи. Другими они быть и не могли по определению, правда, ведь????
В конце концов, где-то за час до рассвета все, умаявшись, угомонились, тётушка Туше с товарками, в эту ночь, отказавшись с мужьями разделить постель, остались спать в Большом доме, под предлогом охраны здоровья гостьи. Правда мужья не очень беспокоились таковым поведением, ибо жизнь в горах научила их быть терпеливыми и сносить капризы погоды, равно как и капризы женщин.
–Ещё не известно кто капризней, ветер в горах или ветер в голове красавицы,– любили поговаривать они. Поэтому мужчины, когда суета достигла высшей точки и они стали чаще попадаться под ноги мчащимся туда сюда женщинам и мешать, тем делать добро – лечить путников, потихоньку стали собираться у ворот дома священника, стоящего немного на отшибе рядом с кладбищем. Из приоткрытых окон дома на всю округу неслось,– Тебя бога хвалим! На два голоса. Что давала надежду отверженным обрести приют до окончания ночи здесь
Староста открыл дверь, так как священник мог ходить, только имея третью точку опоры. Шестеро мужчин во главе с мельником прошли в дом и, перекрестившись на святую книгу, достали, кто, чем успел разжиться перед уходом из дома. Оглядев молитвенное собрание оценивающим оком, священник односложно сказал,
– Мало,– перевернул страницу Библии.
Мельник как живущий рядом пошел за еще одним кувшином яблочной настойки, который и принёс через несколько минут, не выпив ни глотка, даже для пробы.
–Все как вымерли, в домах никого не видно, никто не спросил куда иду, куда несу вино, никто не попросил плеснуть в свою кружку для пробы,–
