После патетического пролога - обычное снижение стиля. Снова мелькают «путевые картины», и с реалистическими деталями. Гейне изображает этапы путешествия на немецкую родину, совершенного им в 1843 году.
Правда, изображаемый Гейне путь не соответствует действительности. Он выехал из Парижа 21 октября 1843 года и ехал через Брюссель, Амстердам и Бремен. Этапы же пути, описанные в «Германии»: Аахен, Кельн, Мюльгейм, Унна, Тевтобургский лес, Падерборн, Миндан, Бюкебург, Ганновер и Гамбург.
С самой немецкой границы Гейне в путевых образах рисует Германию перед революцией 1848 года. Он начинает с показа таможни, которая тщательно следит за тем, чтобы за ее заставу не проникла «французская зараза»:
Обнюхали все, копались везде,В платках, рубашках, кальсонах:Искали и кружев, и ценных вещей,А также книг запрещенных.
Что ищете в сундуке, глупцы?!Здесь нечем вам поживиться:Та контрабанда, что я везу,В моей голове таится.
Попутно Гейне вскрывает настоящий смысл выдвинутого буржуазией лозунга о германском единстве:
«Союз таможен, - оказал сосед, -Народность нашу проявит:Раздробленный край наш родной он вновьЕдиным целым представит.
Единствам внешним он нас даритИ, так сказать, материальным,Единством внутри нас цензура снабдит,По правде идеальным, -
Она единством внутри снабдит,И в чувствах и в помыслах.Нужно - Единой Германией ныне стать -Единой внутри и наружно».
Новые экономические формы единства Германии не изменили, однако, внешнего облика Пруссии:
Все тот же дубовый и точный народ,По-прежнему их движенияПрямоугольны, а на лицеЗастывшее самомнение.
Взор Гейне останавливается на прусской военщине, на ее новом наряде, на высоком шлеме со стальной иглой:
Но я боюсь, что эта игла,Когда проза настанет,На романтичные лбы огоньНовейших молний притянет.
С силой политического памфлета Гейне расправляется с прусской военщиной, монархической реакцией и католическими клерикалами. Вот острая инвектива на прусского орла:
На вывеске в Ахено вновьЯ птицу встретил взглядом,Мне ненавистную.Она Меня обдавала ядом.
Эй, птица противная!Я тебя Когда-нибудь поймаю,Я перья выщиплю твоиИ когти тебе сломаю.
Потом тебя я посажуВверх на жерди голой,А сам я рейнских стрелков созовуСюда для стрельбы веселой.
И тот, кто птицу собьет с шеста, -Короной, скипетром властвуй,Ты, дельный муж, сыграем тушИ крикнем: «Король наш, здравствуй!»
После Аахена - Кельн, город, где высится громада недостроенного готического собора. Здесь вновь поднимаются со дна сердца романтические реминисценции, и Гейне удачно пользуется ими для патетики.
В Кельне вид недостроенного собора дает толчок к нападкам на поповскую реакцию. Гейне пророчествует, что придет тот день, когда Кельнский собор будет использован не для нужд одурачивания народных масс, а для других более реальных целей:
Собор не достроят, нам этот крикВорон и сов не страшен.Они привыкли всегда сидетьВо мраке церковных башен.
Да, будут даже времена.Когда его не достроив,Как в конские стойла, введут конейВ мир внутренних покоев.
Гейне пользуется в «Германии» старым романтическим приемом сновидений, уводящих от действительности. Он иронизирует над немцами, которые уходят в мир фантазий от насущных требований дня:
И спится нам, и снится намЛегко в постелях пуховых:Немецкий дух забывает в нихО всех земных оковах.
Французам и русским земля дана,Британцам море покорно,Но в царстве воздушном мечтаний мыГосподствуем бесспорно.
Здесь наша гегемония.Здесь Германцы не дробятся,Пускай другие племенаНа плоской земле селятся.
В сновидениях Гейне посещает легендарную гору Кифгейзер, в подземельях которой живет Ротбарт - царь Барбаросса, символ исконной монархической власти в Германии.
Здесь у Гейне течение романтического стиля иронически персифлируется (самопародируется). Из разговора своего с царем Барбароссой Гейне делает актуальный памфлет. Когда Гейне рассказывает Ротбарту о новоизобретенной машинке, гильотине, Ротбарт приходит в ярость и упрекает поэта в измене государству и оскорблении короны.
Гейне - уже не прежний поборник «разумной монархии», «эмансипации королей». Ему уже не кажется, что королевская власть хороша, если она будет освобождена от жадного и корыстолюбивого дворянства и поповской клики. Раньше Гейне боролся не против трона и алтаря, а против той нечисти, которая завелась в их щелях. Теперь мировоззрение поэта коренным образом изменилось. В ответе, данном Ротбарту, Гейне явно выявляет новую концепцию необходимости освобождения народов от королей, а не королей от дурных советников:
Останься дома ты лучше всего,В своем Кифгейзере старом.Я вижу, размыслив, не надо намЦаря никакого и даром.
Гейне прекрасно сознает, что с собой несет деспотическая власть немецкого монарха. Он иронически говорит Ротбарту:
«Когда гильотина не по тебе,Останься при средстве старом.Петля - горожанам и мужикамМечи же - дворянам и барам
Но чередуй порой - повесьДворянчика немного,Простых мужиков обезглавь - ведь мы всеТворенья господа-бога.
Верен нам уголовный суд,Основанный Карлом Пятым,На цехи, гильдии, чиныНарод пусть будет разъятым.
Святую империю римскую вновь,Всю до конца, верни нам -Верни нам ветошь гнилую назадС дурачеством старинным».
Продолжая описывать путешествие по Германии, Гейне рассказывает о проезде через крепость Минден, Бюкебург, родину его деда, и Ганновер. Наконец в иронически-лирическом тоне Гейне изображает встречу с матерью, описывает впечатление от Гамбурга, полусгоревшего от огромного пожара.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
