Из главного древо-дома вышел Амансиз с женой и дочерью. Гэнс, заметив в толпе братьев, завиляла хвостом и помахала им лапой, но тут же была одернута Хэстэ. Правящая семья заняла свои места на большом, расписном камне, из которого торчал один из корней главного древо-дома.
Следом показались старейшины. Все как один были в накидках из ярких перьев, словно старцы ощипали павлинов, а головы волков венчали разномастные рога — от небольших козлиных, до крупных оленьих.
— И это самые мудрые представители Вашего племени? — малышка скептически смотрела на старых фурри. Больше всего они ей напоминали клоунов.
— Они считают, что да, — усмехнулся шаман.
Старейшины встали полукругом, спиной к древо-дому. Старец, с самыми большими рогами и яркими перьями, вышел вперед.
— О, дети Бинатанг Бесара! — фурри возвел руки к небу, — Сегодня ночью, в час Волка, на небе вновь, как и сотни смен сезонов назад, запылают два ока Бинатанг Бесара, что даже, пожеррртвовав своей жизнью, пррродолжает наблюдать за нами!
— Два ока? — шепотом поинтересовалась т'эрка у Говорящего-С-Духами.
— Две звезды, что видны, во время испытание. Эти глупцы считают их глазами Бинатанг Бесара, — так же тихо, проговорил серебряный фурри.
— А Вы нет? — присоединился к разговору шиварец.
— На моем веку хватает и настоящих чудес, Шептун.
— И пока за нами наблюдает наш создатель, мы будем пррроцветать! — продолжал Старейшина, игнорируя шептания, что становились все громче. — Но для этого мы должны доказать, что достойны его покррровительства! Что каждый из нас занимается делами, что восхваляют его!
— Серьезно? Вы выращиваете личинок, — проговорила девочка, скептически кивая назад, в сторону загонов.
— Не забывай, Шептунья. Мы не только выррращиваем личинок, но и убиррраем за ними дерррьмо, — высокопарно произнес шаман, скалясь в улыбке.
— А потому!.. — повысил голос Старейшина, зло покосившись на шамана и кагэми, — я прррошу выступить вперрред молодых фурри, что желают доказать великому Бинатанг Бесару свою пррреданность и пррроявить себя со всех сторррон!
На площадку вышло два десятка фурри. Были среди них и трио фурри-шакалов, что провоцировали ссору с братьями. Хесед и Гебура встали с края. Невооруженным глазом было видно, насколько эти двое отличались от своих лохматых собратьев по крови. Выше в холке на целую голову, шире в плечах. Бугристые мышцы играют под лоснящейся шкурой. Складывалось впечатление, словно среди дворняг затесалось двое породистых псов. Некоторые из претендентов, не отличающиеся ни ростом ни массой, боязливо косились на двух фурри, что считались изгоями всем видом. Только парочка представителей местных обитателей, не так сильно уступала братьям в размерах.
Косо на кагэми-фурри смотрели и Старейшины с Вождем. В их взгляде читались нескрываемые неприязнь и презрение. Но делать было нечего. Решение о допуске двоих монгрелов было принято, и даже Амансиз ничего не мог изменить.
— Я думала, что участников будет больше, — удивилась т'эрка.
— Ррраньше так и было. Сотни фурри пррринимали участия в Мусабидже. Но те вррремена прррошли, — с грустью в голосе проговорил Говорящий-С-Духами. — С тех поррр, как основной заботой вождей стала чистота крррови, детеныши появляются на свет всё ррреже и ррреже. Да и силой своей они уступают далеким пррредкам.
— Но братья не такие, — кивнула кагэми на своих друзей.
— Да, бррратья не такие. Они истинные фурри. Истинные носители крррови Бинатанг Бесара, — уважительно заметил шаман.
— Вы — щенки, что лишь ступают на тррропу большой охоты, — продолжил прерванную речь старейшина, — Начиная с сегодняшней ночи, с часа Волка, начнутся ваши испытания. Как истинные сыны своей крррови, вы пррроявите свой Дух, Ррразум и Силу. И по вашим рррезультатам мы все поймем, какую же судьбу уготовил вам Бинатанг Бесар: сррражаться плечом к плечу с лучшими воинами, как и подобает фурри или, — короткий взгляд на Хеседа с Гебурой, — ползать сррреди отходов садовых черррвей.
Толпа взревела радостными лаем, тявканьем и воем. Все подбадривали молодых собратьев: старшие вспоминали себя в их годы, а молодняк завидовал выпавшей чести.
— Устррремите же все свой взгляд в небо, что является последней обителью Бинатанг Бесара и взгляните же в его очи! — проревел Старейшина.
Все собравшиеся на площади посмотрели вверх. Небо неспешно окрашивалось в сиреневые тона. Одна за другой загорались звезды. Когда весь небосвод был усеян белыми искрами далеких светил, над поселением загорелись два огня. Серебряные, как шкура шамана, они ярко горели в небе, выделяясь на общем фоне. Восторженный шепот трепета прошел среди фурри.
— Вот и настал час Волка! — голос Старейшины звучал как гром, в повисшей тишине. — Вррремя Бинатанг Бесара! Вррремя Мусабидже! Вррремя перррвого испытания! Бинатанг Бесар унсер!
Новая волна радостных возгласов пронеслась по поселению.
— И что теперь? — спросила малышка.
— Как и сказал Старррейшина, — шаман оскалился в улыбке, — перрррвое испытание.
Говорящий-С-Духами вышел вперед и встал спиной к раздраженному старцу, развернувшись к удивленному молодняку.
— Ну что, отрррыжка черррьвя, поррра пррриступать к перррвому испытанию, — Говорящий-С-Духами ударил посохом о землю.
Бледное свечение озарило ошарашенные морды щенков.
* * *
Шаман привел испытуемых к отдаленному древо-дому. Позади шли старейшины и вождь. Остальные жители, вместе с гостями поселения, остались на главной площади, праздновать начало Мусабидже. Первое испытание молодые проходили без чьей либо помощи и наблюдения. Лишь кагэми, что шли рядом с серебряным фурри, было позволено присутствовать.
— Внутррри вас ждет испытание Духа, — подойдя ко входу в древо-дом, произнес шаман, — Начиная с этой минуты и до перррвых лучей нового дня, вам запрррещается спать, есть и покидать древо-дом. Как бы неудобно вам не было, вы должны оставаться внутррри. Ведь стойким Духом все нипочем и нет ничего, что может отвлечь их от целей и задач. Или, — старый усмехнулся, глядя на вождя, — искусить.
Амансиз тихо зарычал и сделал шаг по направлению к шаману, но старейшины остановили его. Говорящий-С-Духами постучал посохом по древо-дому, тем самым приглашая молодых фурри пройти внутрь. Щенки топтались на месте. Никто не решался входить первым. Хесед и Гебура посмотрели на стоящих за спиной кагэми, переглянулись и решительно потянулись к занавесе, что закрывала проход, когда их оттолкнули фурри шакалы.
— Место монгрелов позади достойных фурри, — тявкнул пришлый и сам отдернул занавесь.
