— Засыпать.
— Кошмары?
Кивок.
— Бывает. К мозгоправам сходить не хочешь?
— Ко мне приходили. Думаешь, лучше самому наведаться?
— Вряд ли, — поморщился Азод и кивнул на пакет. — Но это тоже не вариант.
— Мне помогает.
— Пока что да. А когда эффект ослабнет, пересядешь на наркоту?
— Нет.
— Допустим. Но тогда ты просто сопьёшься к ебеням и тихо захлебнёшься. В лучшем случае.
— А в худшем?
— Что-нибудь сделаешь. И на тебя начнут охоту. Мы.
Максим усмехнулся:
— То есть пенсия по состоянию здоровья мне не светит?
— Она никому не светит. Ни такая, ни любая другая.
— В смысле?
— Ещё никто из оперативников не ушёл на покой. Живым.
— Почему?
Азод пожал плечами:
— Мы постоянно в работе. В какой-то момент накатывает усталость. И на этом нас ловят. А некоторые и специально могут подставиться.
Максим кивнул:
— Понимаю.
— Странно подобное слышать от тебя.
На губы парня наползла печальная улыбка:
— Знаешь, что я вижу каждый раз, закрывая глаза?
— Людей, которых ты убил? Или кажется, что убил?
— Нет! Да, — он тряхнул головой. — Наверное… В Питере, когда я дрался с этим… существом, мы постоянно соприкасались. И я очень надеюсь, что все убитые, что появляются в голове, это его рук дело. А если ошибаюсь, то, может, зря меня выпустили? Может, лучше было оставить в камере…
Спустя несколько минут напряжённой тишины Азод покачал головой:
— Ты представляешь, насколько вы с Дмитрием необычно к нам попали?
— Ещё бы, — усмехнулся Максим, не понимая к чему эта фраза. — У меня в квартире оказался «создатель».
— Это да, но это не самое интересное.
— А что же тогда?
— Вы попали чистыми.
— В смысле?
Азод сделал глоток кофе и поморщился:
— Что-то я отвык от растворимой бурды.
— Не хочешь отвечать?
— Ты никогда не задумывался, как именно мы выходим на людей со способностями?
— Как-то не было времени рассуждать на эту тему.
— Зря.
— Ну, так просвети.
— Ты не один, кто старался не демонстрировать свои возможности. Согласись, показывать, что ты необычен, так себе затея. И, как мне кажется, очень многие так и остаются неузнанными.
— Разве вы не следите за нами?
— Каким образом? Или ты думаешь, нам приходят сообщения из роддомов? — он покачал головой. — Дети жестоки. И любой малыш быстро понимает, что не стоит выделяться среди остальных.
— И как тогда?
— Малое количество светится, как ты. Тоже в неподходящий момент решают помочь. Что ими движет, благородство или расчёт, не важно. Просто так случается. Но редко. Из общего числа — процентов пять.
Азод сделал очередной глоток, вновь поморщился и отставил кружку.
— Ещё десять мы действительно определяем.
— Как?
— Слухи, непонятные вещи, происходящие где-нибудь или с кем-нибудь. Выделяют сотрудника, чтобы съездил и проверил. Чаще всего это ерунда, но бывают и исключения.
— Вот так просто?
— Не назвал бы это простым. Не всегда удаётся договориться и приходится наблюдать, чтобы подопечный не натворил бед. А иногда он и рад бы уехать, но не отпускают местные.
— И что тогда?
— Зависит от обстоятельств. Иногда приходится и силой вытаскивать претендента.
— Даже так? — Максим удивлённо посмотрел на оперативника. — Ладно, какие ещё варианты?
— Только один, — Азод грустно улыбнулся. — Восемьдесят пять процентов попадают к нам одинаковым путём. Делают что-нибудь такое, что приходится выезжать оперативникам или силовикам. А иногда и объединять усилия.
Парень нахмурился:
— Не понял.
— Помнишь нашу первую встречу?
— Да.
— А парня, которого ты старался помочь остановить?
— Да.
— Как ты думаешь, почему я сначала с ним говорил?
Максим ненадолго задумался и сказал:
— Наверное, собирался уговорить сдаться. Чтобы избежать жертв и всё такое.
— Не совсем. Я выяснял, как именно произошло событие, из-за которого он пустился в бега.
— А что там всё-таки произошло?
— Да ничего особенного. Там, где он жил, знали о его способностях. Мальчик старался быть полезным, заслужить похвалу или хотя бы нормальное отношение. А его помощь воспринимали как должное. Его считали забавным животным, готовым на всё. Унижения, насмешки, тычки палками и брошенные камни… В итоге его просто достали все вокруг, и он не придумал ничего лучше, чем устроить обвал в шахте, когда там находилось большинство обидчиков.
— Так, понятно. И что именно ты собирался узнать?
— Действительно ли они заслужили? И как сильно его это сломало.
— Опять не понял.
— Как бы тебе объяснить… Иногда такие вещи происходят случайно…
— Массовые убийства?
— Да. Иногда это необходимо, чтобы защититься.
— От чего?
— Некоторые раскрываются, и людям это не нравится. Помнишь, я рассказывал про инквизицию?
Парень кивнул, и Азод продолжил:
— Костры для ведьм и сейчас иногда вспыхивают. И направлены они не против тех, кто этого заслуживает. Порой таким, как мы, нужна обычная месть.
— Обычная?
— Именно. После этого человек готов к наказанию. Хочет его. Полностью и бесповоротно отдаёт себя в руки Отдела. И если после разбирательства становится понятно, что это была разовая акция, некая слабость, что такого не повторится и человек раскаивается, то он попадает к нам.
— Понятно, — Максим немного помолчал и посмотрел на Азода. — А как ты попал в Отдел?
Оперативник усмехнулся. Зикимо догадывался, что такой вопрос прозвучит. И рассчитывал на ответ. На некую… зарождающуюся привязанность старика к парню. Размышляя над догадкой, Азод тихо сказал:
— Такое не принято спрашивать.
— Извини.
— Ничего.
Максим наконец сделал глоток из стакана. Поморщившись, он сплюнул горькую жидкость обратно и, отодвинув подальше, виновато посмотрел на притихшего собеседника.
— Когда-то давно, лет сорок назад, в Грузии была одна деревушка, — внезапно заговорил Азод. — Всего двадцать домов.
