— Многие волшебники таковы, командир. — Лунный камень на его посохе с головой гоблина мягко вспыхнул. — Вам придется им потакать, если вам нужна их помощь. Это страшит меня так же, как и вас, но…
Два-три раза за это утро Дженни что-то тревожило, что-то настораживало; она не знала, что. Исследуя туманы вокруг с помощью магии демонов, что заполняла ее душу и тело, она не определила ничего. Но той отделенной ее частью, сердцем, заключенным в бледно-зеленый кристалл, что висел на шее Карадока в плоской серебряной фляге, она узнала его и прошептала его имя.
Моркелеб.
Он был здесь. Где-то здесь. Она видела, как он исчез, растаял как дым, даже когда колени и бедра еще ощущали его шипы и чешую.
И ее захваченная в плен душа, вглядываясь в туман собственным зрением, как она однажды смотрела глазами Моркелеба, узнала и еще кое-что: драгоценность, в которой она томилась, была с трещиной.
Целый день она изучала эту драгоценность так же детально, как собственное тело. По здравому рассуждению сейчас она и была ее телом. Она вспомнила, что видела камень в шкатулке с драгоценностями в покоях Роклис в Корфлине, и она знакомилась с каждой молекулой углерода, с каждой слабой примесью, каждой линией излома и утечкой энергии. Узнавала их и ненавидела их. И это лучшее, что вы смогли сделать? — пожаловался Карадок. И еще Думаю, вас надули…
Карадок был прав. Роклис была воином, а не магом. Столкнувшись с необходимостью сохранить деньги для платы солдатам, столкнувшись с умным торговцем драгоценностями и горстью великолепных камней, она, по-видимому, не знала, как проверить каждую драгоценность.
Дженни не смогла бы точно сказать, почему алмаз или рубин были лучшей тюрьмой для бестелесных душ, чем топаз или перидот. И не смогла бы объяснить дилетанту, почему магия должна работать с чистыми металлами и безупречными драгоценными камнями, чтобы самой быть безупречной. Но она могла немного двигаться внутри своей кристаллической тюрьмы, и осторожно — нежно — она начала притягивать силу сквозь нитевидный разрыв.
И все это время она знала, что она сама и Амайон, и зелено-золотой птенец, который несся в вышине, сплетают и собирают заклинания. Внизу, едва видимые в мире тумана, ползли войска, совсем промокшие, и парящие силуэты драконов вокруг нее тоже промокли, все в бешеных вспышках демонова огня. Она знала, что ее заклинания — заклинания демона — сделали ее красавицей, и она, дожив до сорока с лишним лет и никогда не будучи привлекательной, наслаждалась этой красотой и силой. Она ликовала, видя свои дерзкие груди, зная, что вдруг исчезла всякая необходимость бороться с мигренями, приливами, болью, несварением желудка. Она была молода и могла делать все, что нравится, ибо это никого не касалось. И она улыбалась при мысли от том, как удивится эта надменная сучка Роклис, когда придет время расплачиваться с демонами.
Земля внизу постепенно спускалась к реке. Над мягкими клубами сумрака высоко стояло солнце.
Драконы вместе с демонами и магами произнесли заклятье, и туман полупрозрачной пылью опустился на землю. Ничем не прикрытый лагерь Гарета — испятнанный ожогами кислоты и пропитанный кровью солдат, убитых прошлой ночью — накрыли тени драконов.
Армия Бела ожидала их на дальних подступах к мосту. Копья разрушенных Ежей были закреплены над двумя главными укреплениями лагеря и из дюжины спасенных катапульт, что остались на них, вырывались гарпуны. Два из них ранили маленьких радужной расцветки птенцов, на которых ехали Верекат и мисс Энк — эту женщину-гнома, специалиста-недоучку, притащили к Роклис в последнюю минуту из Бездны Вилдума — еще до того, как все демоны и все волшебники окутали себя заклинаниями иллюзий и замешательства, дробящихся цветов, образов, силуэтов. В то же мгновение на северной дороге раздался грохот труб и барабанов, и мощный голос Роклис выкрикнул воинский клич «Огнебородый! Огнебородый!». Победная песнь сотрясла воздух, когда они напали на укрепления моста, а драконы в это время ударили по защитникам, которые пытались отхлынуть от главного лагеря.
Битва была недолгой, ибо тучи, лежавшие на склонах гор, зашевелились, заклубились, и холодные ветра погнали их к реке и лагерю. Загремел гром, в драконов били молнии, потоком хлынул дождь. Магия гномов, Дженни слышала, как это мысленно сказал Фолкатор, выругавшись. Они долго не продержатся. Она с трудом отвела в сторону стрелы молний, что ударили по крыльям Меллина, и почувствовала, как растет ее собственная ярость из-за того, что такие приземистые отвратительные коротышки, как гномы, осмелились бросить им вызов: Они нам за это заплатят, сказала она.
Ветер завивал и скручивал ее длинные черные волосы, а внизу, у укреплений реки, она видела, как войска Роклис сражаются против грязи и дождя. Роклис стояла на верхушке штурмовой лестницы с мечом в руке, а дождевой водопад колотил по лицу. Ветер относил прочь команды, которые она выкрикивала, и такими волнами исходили от нее ярость и гордыня, что Дженни рассмеялась.
Позади себя она услышала шипение и визг. Изгибаясь в воздухе, корчилась одна из переливчатых птиц. Ее наездника, мальчика — Ледяного Наездника Вереката, совсем сшибли, и он болтался на одной ноге, которая запуталась в кожаном ремне, в сотне футов над землей. Дженни подумала, что в молодого дракона, должно быть, ударила молния, потому что из вспоротых боков и живота лилась кровь; со своего места она слышала проклятия его демона. Дракон и мальчик упали, дракон — уже мертвый, и к ним подтянулись демоны, чтобы отведать отчаянный ужас подростка, заключенного в кристалле, понаблюдать, как исчезает последняя, безнадежная надежда вырваться на свободу. Молодой дракон, изломанный и истекающий кровью, растянулся на земле, и она подумала, что это больше похожа на атаку другого дракона, чем на след молнии. Но не сказала ни слова.
Только в своей драгоценности, в сердце, в той ее части, что еще была Дженни, она знала.
Они не могут удержать этот шторм навсегда, — она услышала, как снова в ее мыслях заговорил Фолкатор. Это был огромный старый демон, поглотивший сердца и души других демонов, которых он уничтожил; разум его был похож на помойную яму, вонявшую, когда он говорил. А когда они устанут, мы все еще будем здесь. А потом добавил Мразь эти гномы.
Войска отступили от защитных укреплений под полог леса и раскинули лагерь под дождем. Над деревьями продолжали вспыхивать молнии, отчего небо чернело, как ночью. Роклис развернула армию вокруг стен Гаретова лагеря. Демоны настроились поразвлекаться, и просили солдат, рабов или пленников, которых захватила Роклис. Иногда боль, страсть или ужас, а обычно все вместе: это была форма искусства, которая становилась еще забавнее из-за слабого эха криков, исторгаемых плененными сердцами их хозяев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
