Он встал. — Удачи в смысле найти это место или не найти?
Против воли старое, изрезанное морщинами лицо улыбнулось в ответ. — В древнем Эрнайне, — сказала она, — поклонялись Повелителю Времени, который провидел и прошлое, и будущее, и ведали ответы на такие вопросы. Но природа смертных, и людей и гномов, такова, что они не смирились с этим знанием, и вместо этого стали поклоняться Двенадцати. Но даже Двенадцать не задают никаких вопросов Повелителю Времени.
Покинув карлицу, которая стояла, словно залитая лунным светом скала, Джон пошел по тропинке, которую описала Дженни, когда со стоном пробудилась от кошмаров сна. Второй дворец, и третий были построены на месте Цитадели Эрнайна с тех пор, что прошли со времен героев, но когда пройдешь эти ворота, дорога была только одна. Сам песчаник дороги, что по колено утопала в зарослях плюща и виноградной лозы, был стерт и сглажен водой и ногами давно умерших слуг и королей. Во внутреннем дворе, где за прядильными станками работали придворные дамы королевы, в разбитом бассейне все еще журчал фонтан. Бледный путеводный огонь Мэб плыл и дрожал над темным лавром, розами, что щетинились шипами, и невероятно разросшейся со временем глицинией, которая благоухала в ночи.
Узкие ступени привели его вниз. Казалось, более черные тени на выцветшей и осыпавшейся штукатурке приняли очертания газелей с огромными рогами, а за сводчатым проходом, что когда-то был заложен слоями кирпичей и известки, ведьмин огонь высветил вырубленный в скале коридор, на потолке которого еще виднелись созвездия звезд и распущенный хвост кометы.
Дверь в конце коридора тоже была закрыта кирпичом. Но от смещения земли кирпич треснул, а вода и время доделали остальное. Повелитель Времени снова наносит удар, подумал Джон, изучая разлом.
Ведьмин огонь проплыл над его головой. Во тьме он увидел что-то серебряное.
Он нашел круглую комнату, которую описала Дженни. Ведьмин огонь засиял на высокой раме зеркала, холодной и странной при свете. — Гром-камень, подумал он, к тому же покрытый рунами против разрушения зеркала, ибо вместо того, чтобы эту вещь разрушить, кто-то покрыл стекло чем-то вроде черной эмали, твердой и блестящей, как чешуя Моркелеба. От зеркала поднимался пар, который медленно колыхался в луче света.
Из-за пазухи Джон достал квадратик пергамента, что дала ему Мэб, на нем был начертан сигл, который мог быть или глазком, или дверью. Во рту у него пересохло, руки заледенели. Он снова вспомнил, как Дженни проснулась среди ночи, крича и цепляясь за него. Но за этим воспоминанием последовало другое
— ее глаза в свете ламп в палатке лагеря Роклис, ее волосы, слипшиеся от крови и вина. Она велела ему не искать Яна, не зная, что он уже видел сына — или того демона, что жил в его теле.
Я лучше умру, чем буду жить без нее, сказал он Мэб. Но это была не вся правда. Если воспоминание о том, что он видел в лагере — Дженни в виде злобной шлюхи, Ян… Он отогнал эту мысль. Если память об этом будет частью его жизни, вместе с сознанием, что они навсегда во власти демонов, которые заставляют их творить такое, то лучше умереть.
Вот только, подумал он, плюнув на обратную сторону пергамента и прилепив его к покрытой эмалью поверхности зеркала, может, это будет и не смерть.
В том-то весь и фокус.
Он не представлял, как это крошечный сигл оказался лостаточно большим, чтобы принять его тело, но это было так.
Он закрыл глаза, произнес молитву Древнему Богу и шагнул внутрь.
Глава 20
Они ожидали его прямо за зеркалом.
О, тут у нас храбрец, сказала Королева Демонов и обхватила его лицо ладонями Ее руки были холодны как мрамор зимой. Ее губы, когда они принудили его открыть рот — облизывая, покусывая, пробуя — тоже были ледяными. Губы мертвой женщины. Язык — изучающий язык змеи.
Но под холодом пылал жар. Жар струился по его ладоням, хотя он чувствовал, как холодна ее плоть под облегающим шелком — если это был шелк. Мрак этого места был мраком ночных кошмаров, где странно светится плоть и каждая вещь обведена огнем. Запахи и шумы грохотали и шелестели в мозгу, как будто звук и аромат на самом деле были предназначены для иных органов чувств, чем те, которыми обладал он. Какое-то время он сражался только за то, чтобы прийти в себя, и до него дошло, что ослепительный, до крови поцелуй Королевы Демонов был способом удостовериться, что в себя он не пришел.
Он поймал ее запястья, оттолкнул от себя, хотя она была потрясающе сильна. — Слушай, а ты не замужем, да, милая? — спросил он, и это застало ее врасплох. Он порылся в карманах. — У меня было кольцо…А, вот. — Он предъявил дешевый бронзовый подшипник, что шел в механизмы Ежа, и ухватил Королеву Демонов за руку. — Тебе придется потолковать со мной по-деловому о приданом — мы придаем ему большое значение, в том мире, откуда я пришел — но вместе с тобой мы же его уговорим, чтобы он согласился не более чем на полдюжины пуховых перин и набор горшков. Ты можешь сготовить ягненка и сливовый пирог? Последняя леди, на которой я подумывал жениться, была высокой красивой девушкой вроде тебя, вот только на кухню дорогу не могла найти без карты и проводника-посудомойщика. Кончилось тем, что она по ошибке приготовила вместо индюшки лошадиную голову, фаршированную овсом, для июльского праздника и мне пришлось отказаться от сватовства…
Глупец! Королева Демонов отошла на шаг от него и вырвала руку, чтобы избавиться от его попыток надеть кольцо ей на палец.
— Они все мне это говорили, — согласился Джон, — когда я сказал, что пойду сюда. — Он аккуратно положил кольцо в карман.
Она показалась ему похожей на женщину, высокую женщину, стройную, как ольховая сережка, не считая пышной тяжести высоких грудей. Светящаяся белая кожа, казалось, сияла сквозь одеяние, что она носила — дымчато-голубые переливы огня при движении; от ветров, которых он не ощущал, ткань, как и ее волосы, струилась, взлетала и свивалась. Черные волосы ходили волнами взад и вперед, пряди, ленты и ценности рассыпались по лицу, падали на спину, блистая, как тела драконов. У нее были распутные глаза.
И почему же ты пришел?
Он ее разозлил и обнажилась фальшь гостеприимства; он заметил, что эта фальшь вернулась, когда она взяла его за руку. Теперь он заметил, что они находятся в огромной комнате: дым, свет и фрагменты пола, что струился подобно мерцающей воде. Он не смог бы сказать, холодно ему или жарко — казалось, все сразу, и все одинаково невыносимо — и тут тяжело было дышать. Тяжело было также решить, были ли запахи, что отягощали воздух, сладкими или тошнотворными. Придворные Королевы Демонов, что кружили позади него, принимали обличье мужчин и женщин — пока он не отводил от них глаза. Он знал, что тогда они меняются и почти видел это.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
