— Не ругайся. Раньше надо было думать. Говорил я — следовало вмешаться. Хоть как-то, но просто смотреть… Вот и пожинаем плоды.
— Достали вы!
Он злится.
— Все в один голос одно и тоже талдычите! А потом? Что потом?! Вам, главное, в разборки влезть! Башкой думайте. Не эмоциями!
— Думаю, Серый. Думаю. Я ведь, честно говоря, мог власть в Русии в свои руки взять. А теперь… Да что там. Если бы, да кабы, во рту росли грибы… Давай лучше думай, как нас вытаскивать будешь.
— А чего тут думать? У нас тут счастливая находка! Четыре дня назад, как раз вы в зоне молчания были, нам на корабельное кладбище очередной подарок свалился. Причём, просто в идеальном состоянии.
Я не выдерживаю и перебиваю его:
— Как? Опять?!
— Да. Опять. Похоже, что оно постоянно пополняется!
Пауза. Я обдумываю услышанное. Если оно пополняется, то можно рассчитывать на всякие ништяки в будущем. Но… На Бога надейся, но сам не плошай…
— И что же на этот раз нам преподнесли Высшие Силы?
— Ты не поверишь, Миша, но это — 'Зубр'!
И такое ликование слышится в его голосе!
— Мы сейчас его осваиваем, но, думаю, через неделю сможем выйти к тебе.
— Да объясни ты толком, что это вообще такое?!
— Корабль на воздушной подушке, Миха! Огромный, скоростной, и дальность — как у 'Два — Шесть'. Ну, может чуть поменьше! Он до тебя за сутки может дойти. Но просто пока ещё осваиваемся. Специалистов у нас нет, приходится методом тыка. Спасибо нашим вертолётчикам! Пока перекидываем топливо на берег Паневропы, куда вы двигаетесь, чтобы дозаправить зверюгу. Когда он дойдёт до материка, сутки на профилактику и заправку, отдых экипажу. Потом он рванёт к тебе. Судя по присланной тобой карте местность для него проходимая.
— Сколько он будет добираться? Для нас это самое важное!
— Дня три. Это самое большее.
— Три дня?!
Я шокирован, если не сказать больше.
— Может, и меньше. Экипажу тоже отдыхать надо.
— А сколько он человек берёт?
— Вас всех сразу заберёт. Триста шестьдесят человек на борт! А потеснитесь — и четыре сотни. Ну, давай. Держи связь!
Сигнал пропадает. Он отключился. И правильно, нечего зря болтать. Я тихонько перевариваю услышанное — про 'Зубры', а судя по услышанному, это ещё тот монстр, я вообще ничего никогда не слышал и не знаю, что это такое. Но будем надеяться, что всё сказанное про этот корабль соответствует действительности, и тогда… Счастливо улыбаюсь, вылезаю наружу. Спина немного побаливает. Так целый день в сидячем положении, устал уже немного. Ехать приходится медленно, поскольку надо соответствовать обозу. Иду к столу, уже накрытому слугами, подогнавшими свой фургон к нам и занимающимися сейчас палаткой. Сола привычно ворчит:
— Не жалеете себя, ваша светлость. Совсем не бережёте.
Улыбаюсь в ответ:
— Ничего. Скоро отдохнём.
— А потом, опять, небось?
— Покой нам только снится, Сола.
Обращаю внимание, что остальные внимательно слушают наш разговор. Подхватываю вьющуюся рядом Юницу на руки, подбрасываю в воздух. Девочка заливисто смеётся, радуясь моему вниманию. Вообще она ведёт себя просто идеально для такого возраста. Аора ревниво косится на нас, но молчит, хотя явно что-то хочет ляпнуть. Хьяма вздыхает, её личико становится задумчивым. Опять где-то далеко в мечтах. Наверное, всё пытается представить будущего мужа.
— Ваша светлость, вас господин штабс-хорунжий просит подойти. Совещание у них.
Снова боец. Ну, вроде как до ужина время есть.
— Идём.
Баронесса вскидывается, но будущая сноха тянет её за рукав, и та снова усаживается на свой складной стульчик, на удивление ловко нарезая ножом что-то из зелени. Хм… Она ещё и готовить умеет? Новость! Приятная… Отцы-командиры сидят у небольшого костра, озабоченно перекидываясь фразами и водя пальцами по моей карте.
— Что случилось, воины?
— Тут могут быть гарахи.
— И что? Я в прошлый раз с одним познакомился. На удивление вежливый и воспитанный лис.
— Лис? Михх, ты меня иногда просто убиваешь своей простотой. Ты вообще знаешь, что такое гарах?
— Нет. Но я люблю животных, и они это чувствуют.
Правда, тут же вспоминается, как сидя на задней точке, этот ушастик совершенно по-человечески махал мне на прощание лапой, и по моей коже пробегает озноб.
— Животных?! Гарахи не животные! Совсем не животные! Это ужас всего мира, всех живущих здесь! Вы знаете, что один, всего один гарах способен убить тысячу человек без малейшего для себя вреда? Как бы ему не пытались препятствовать в этом?! Растерзать на кусочки!
— Ерунду несёте, господа. Говорю же вам — не обижайте его, и он вас не тронет.
— Но…
— Всё, господа. Всё. Не будем о плохом. Мы взяли хороший темп, да и из Нуварры отличные вести. Возможно, что нас встретят по пути…
Говорить о 'Зубре' ещё слишком рано. Вдруг у наших не выйдет его запустить или освоить? И вообще, с чего вдруг такие подарочки? Ощущение, что кто-то, или что-то за нашими спинами внимательно следит за действиями, которые мы предпринимаем, и подкидывает нам помощь. Или намекает на необходимые. На то, что мы должны делать, а не стоять и смотреть. И вдруг словно волна пробегает по мне. Неужели я прав? Ладно. Посмотрим, что будет дальше…
— Увы. Завтра пройдём меньше. Лошади выдыхаются довольно быстро.
Тут я полностью с ним согласен. Это не наши русские тяжеловозы, а скорее, полупони. Во всяком случае, когда я стою, то жеребец не достаёт мне до плеча. Правда, и люди здесь мельче, соответственно…
— Ничего страшного. Будем рассчитывать, что взрыв огнеприпасов лагеря кавалеристов и мой сюрприз заставят преследователей либо вообще отказаться от погони, либо сбавить темп. Пока отрыв, как я понимаю, есть. И будем стараться его сохранять. Или уходить вперёд. Как там наши девушки?
Пояснять, о ком идёт речь, не надо.
— Удивительно, но многие уже пытаются встать. Все, без исключения, очень быстро приходят в себя.
— Отлично! Будем надеяться, что через неделю лежачих больных у нас не будет…
Мой зевок служит сигналом, что пора расходиться. Устали все, без исключений. Что мы и делаем. Подхожу к нашему бивуаку как раз вовремя — Сола снимает котел с костра, водружает его на столик:
— Прошу всех к столу, готово!
Вкуснятина! Мы раскладываем по тарелкам густую кашу с мясом, поскольку попросят забили, как я и говорил, уплетаем с аппетитом. Хорошо, что палатка уже стоит. Едва доедаю ужин, как на меня наваливается непреодолимая сонливость. Какого… Наверное, всё же, нервы. Весь на взводе, да ещё без нормального отдыха. А тут — относительно безопасно, среди своих, немного расслабился. И новости обнадёживающие от наших. Отхожу в сторону. Юница кидается было за мной, но я показываю ей сигару, вытащенную из кармана, и девочка послушно отходит. Курю с чувством. Не спеша, наслаждаясь каждым мгновением отдыха, каждой затяжкой. Слышу, как у фургона возятся его пассажирки. К сопровождающей женщине пришла помощь, и девушек вывели наружу, усадили на длинные лавки, теперь кормят бульончиком. Запах от них доносится тоже очаровательно вкусный. Время от времени на нас кидают взгляды, но в основном девчонки поглощены едой. Ещё бы, после такой голодовки… Поднимаюсь, следую в сторону. Что в Степи хорошо — отошёл на полсотни метров, и тебя не видно. Справляю нужду, возвращаюсь, подхожу к столу, где уже возятся с мытьём посуды. Ребята обхаживают своих лошадей, проверяют фургон. Хлопаю себя по лбу — опять забыл показать, как надо готовить ручные бомбы. Гвозди и проволоку везём, а в пути будет чем заняться пассажирам. Ладно. С утра, чтобы не забыть…
— Прошу простить — я спать.
Не слушая никого, разворачиваюсь, бреду на заплетающихся ногах к плотику-палатке, влезаю внутрь и, сбросив ботинки, укладываюсь на надутый ребятами матрас. Всё. Спать… Мгновенно проваливаюсь в сладкую темноту…
…Пещера. Или нора. Я сижу возле небольшого костра, отбрасывающего пляшущие тени на неровные стены. Рядом журчит крохотный, но удивительно чистый родничок, насыщая воздух влагой.
— Привет, человек.
Из темноты выходит нечто. Одновременно тёмное и светлое, большое и маленькое, пушистое и гладкое, переменчивое и постоянное. Мне не страшно. Наоборот. С любопытством смотрю на это нечто, которое устраивается возле костра, который горит сам по себе, без дров. Просто языки пламени пляшут по камню.
— Чего молчишь, человек? Долго же пришлось тебя звать.
— А зачем?
Оно не понимает, и я терпеливо и спокойно поясняю:
— Зачем звать то?
Внезапно нечто растекается серебряным смехом:
— Ха-ха! Ну ты и наглец, человек!
— Ага. Особенно, с незнакомыми.
Нечто вдруг меняет форму, превращаясь в того самого ушастого лиса.
