Илларионов ни к селу ни к городу вспомнил, как пресс-секретарь президента России вдруг на каком-то брифинге заговорил… по-польски. Сначала все изумились (неделю, наверное, газеты писали об этом инциденте), а потом как-то успокоились, и журналисты на пресс-конференциях в администрации президента, ломая язык, обращались к пресс-секретарю уже только по-польски. Даже с президентом (страшном в своем гневе) наглец осмеливался говорить по-польски, и тот, не знавший польского языка, долго размышлял над словами пресс-секретаря, не помышляя его уволить или, на худой конец, отправить послом в Польшу.
— В таком случае, не переплачиваем ли мы Джонсону-Джонсону, товарищ генерал? — усмехнулся Илларионов.
— Не думаю, сынок, — ответил генерал Толстой. — Новое всегда дороже новейшего, потому что ближе по времени и, скажем так, используемое в личных целях.
— Если я вас правильно понял, — сказал Илларионов, — деньги в недалеком будущем превратятся в ничто? Только рубли? Или доллары тоже? Что будет вместо денег?
— Я не могу ответить, — одними губами прошептал генерал Толстой.
— Пишут? — изумился Илларионов, оглядываясь по сторонам. — Вас здесь пишут?
— Но не те, про кого ты думаешь, сынок, — громко и даже как-то победительно произнес генерал Толстой. — Бесы, — опять прошептан одними губами.
— Вас здесь пишут бесы? — спокойно уточнил Илларионов. Он вспомнил слова отца, что генералу Толстому суждено в этой жизни пережить собственный разум.
Генерал приложил палец к губам, воровато прокрался в дальний угол кабинета, врубил на полную мощность радио. Он и прежде так делал. Однажды они целый час, наверное, разговаривали под прямую трансляцию речи Брежнева с очередного партийного съезда. Генерал тоже прекратил разговор на самом интересном месте. «Они не смогут долго слушать этот бред», — кивнул на радио. Илларионов тогда не понял, кого он имел в виду. Не Юрия же Владимировича Андропова? Неужели… бесов?
— На волне «Европа минус» с вами диджей Андрей Водолей, — бодро возвестил развязный юношеский голос. — В столице всех времен и народов семнадцать ноль-ноль. Как говорится, вечерило. По календарю зима, а на улице тепло как у негра в… Курс доллара… Какая, блин, разница, какой сегодня курс доллара! Если и изменился, то по децилу. Пора бы сесть поближе к говорящему ящику, захомячить палку колбасы, засосать банчонку пивка, а, рейверы-засранцы?
— Неужели ты забыл, что бесы не могут читать мысли людей, с трудом разбираются в сложных, насыщенных специальными — за исключением термина «хилиазм» — понятиями умопостроениях, зато великолепно слышат простую, в особенности наполненную эмоциями и страстями человеческую речь? — укоризненно покачал головой генерал Толстой. — Сейчас мы можем говорить совершенно свободно, — кивнул на радио, — они обожают эти новые станции. Мне иногда кажется, — рассмеялся генерал, — что большинство передач как раз и выходит в эфир для отвлечения бесов…
Если бы, подумал Илларионов. И еще подумал, что лично он, к примеру, давно запутался, кто бес, а кто не бес. Илларионову было не отделаться от мысли, что бес — Андрей Водолей.
— Бесы обожают все эти новые слова, — продолжил генерал Толстой, — в особенности, выражающие неясные действия глаголы — тусоваться, лизинговать, хеджировать, рейповать, таможить, контрацептировать. А раньше — в двадцатые — они балдели от слов типа «политпрос», «военмор», «наркомбум», «вобезборрег». Бесы дико радуются, когда один язык «наезжает» на другой, как сейчас английский на русский — прессинговать, скроллинговать, джоггинговать, сканировать; их восхищают разные нелепые словосочетания — евроремонт, иномарка, синглдиск, лэйаутмэн, нонфри-стоп. Ты не поверишь, — понизил голос генерал Толстой, — видимо, бесы уже начали отвлекаться от нонстопхиаринга (увлеченного слушания) радиостанции «Европа минус», но они… просматривают газеты! Да вот, — взял со стола газету, — смотри, заголовок «Старуха с голодухи обожралась помоями и отправилась на тот свет». Или вот: «Коммунистическая сволочь выбросилась с седьмого этажа и сильно попортила пятисотый «мерс» генпродюсеру НТВ». Они… просто сходят с ума от подобных текстов, потому что их сущность — насмешка, гримаса над вечным. Сегодня я услышал потрясающее новое слово — «рыбинг»! Оказывается, это всего лишь рыбалка, рыбная ловля, сынок…
— А что такое «вобезборрег«? — спросил Илларионов.
— Обещающее было словцо, — вздохнул генерал Толстой, — но не прижилось. Воинствующий безбожник, борец с религией.
— Длинновато, — возразил Илларионов, — и труднопроизносимо.
— Бесы умеют воздействовать на нервные окончания языка, — заметил генерал Толстой. — Люди, которые сочиняют такие заметки, — кивнул на газету, — с удивительной легкостью произносят самые непроизносимые и странные слова. Я открою тебе еще одну тайну, сынок, — наклонился к уху Илларионова. У того мелькнула мысль, что генерал Толстой — сам бес, но не простой, как Андрей Водолей, а бес-контрразведчик, которому разрешено во имя общего дела насмехаться и — до известного предела, естественно, — открывать непосвященным сущность бесовского мира. — Люди, которые сочиняют такие заметки и без труда произносят странные слова, как правило… импотенты. Бесы перегоняют их силу из детородного органа в язык. Потому-то они и валят валом на радио, телевидение и в газеты. Да-да, сынок, не смейся, эти парни работают языками как проклятые, боятся показывать их докторам, потому что языки у них в мозолях. Помнишь, спецгруппа исследовала этот вопрос? Они научно доказали, что к исходу первой половины XXI века восемьдесят процентов мужчин на планете Земля будут импотентами. Идиоты будут лечиться через Интернет, ха-ха! Интернет их вылечит! Отмена мужской функции, сынок, — верный способ стабилизировать рост народонаселения, ведь так, сынок?
— Одна заметка подписана женской фамилией, — сказал Илларионов.
— Женщины бесов не интересуют, — вздохнул генерал Толстой, — потому что женщины и все, что с ними связано, видишь ли, их изначальная среда обитания. То есть они их, конечно, интересуют, но у бесов с женщинами практически не возникает проблем и противоречий. Ты же изучал «Критику чистой магии», сынок. Как там написано? «За добродетель женщина отмщается в младом возрасте уродством, в зрелом — несчастьями и болезнями». Недобродетель, стало быть, ее естественное состояние.
— И все-таки я не понял, — сказал Илларионов, — почему при бесах нельзя, к примеру, ответить на вопрос, что будет в мире после и вместо денег, или каким таким нашим российским новейшим мы заплатим Джонсону-Джонсону за его американское новое?
На радио «Европа минус» диджей Андрей Водолей уступил микрофон Линде Эмби. Илларионов некоторое время размышлял над непривычной для русского уха фамилией, пока не догадался, что фамилия (артистический псевдоним?) Линды состоит из двух латинских букв М и В. У бесов, таким образом, не было причин отвлекаться на посторонние разговоры.
— При бесах нельзя говорить ни о чем существенном и важном, — ответил генерал Толстой, — потому что, узнав о наших намерениях, они обязательно постараются сделать так, чтобы ничего из задуманного нами не осуществилось. Это для них столь же естественно, как для большинства людей убегать, когда они видят, что кого-то убивают в темном углу.
— Согласен, это трагедия, если мы хотим улучшить мир, желаем людям добра. А если нет? С какой стати тогда бесам мешать? Наоборот, они должны нам помогать.
— Самое удивительное, сынок, — внимательно посмотрел на Илларионова генерал Толстой, — что для бесов, в сущности, не имеет значения, хорошего мы хотим или плохого. Суть их воздействия на мир отнюдь не в том, что они мешают хорошему и способствуют плохому. Природа бесов, сынок, заключается в том, что они одновременно предпринимают все возможное и невозможное, чтобы помочь довести до конца любое (не важно, хорошее или плохое — это понятия относительные, меняющиеся во времени и пространстве) задуманное дело, и одновременно делают все мыслимое и немыслимое, чтобы помешать довести его до конца. Природа бесов, сынок, заключается в циничном истреблении логики, естественных причинно-следственных связей, доведении сущего до абсурда, бессмыслицы, ликвидации общепринятой границы между понятиями и, в первую очередь, правдой и ложью, порядочностью и бесчестьем, добром и злом. Бесы, сынок, никогда не стремятся однозначно к плохому или однозначно к хорошему. Они всегда стремятся к чему-то третьему, что вне нашего понимания. Бесы, сынок, существа иного мира. Да, принято считать, что они засланы к нам из преисподней, но я думаю, сынок, речь идет не о погублении человеческого мира как такового, а о некоей трансформации того, что принято называть душой. Может статься, сынок, Homo sapiens как вид изжил себя и ему пришла пора измениться!
