развития нашей промышленности, являются врагами социализма, агентами наших классовых врагов".
После такой артиллерийской подготовки кто мог возразить против его установок-директив "во что бы то ни стало" выплавить в конце пятилетки 17 миллионов тонн чугуна (вместо 10 миллионов тонн по плану), собрать 170 тысяч тракторов (планировалось 55 тысяч), выпустить 200 тысяч автомашин -- вдвое больше, чем предусматривалось раньше. На 100 процентов увеличивалось задание работникам цветной металлургии, сельхозмашиностроения и т. д. По выпуску продукции в третьем году пятилетки предписывалось вдвое (и далее больше) превзойти плановое задание.
Некоторые авторы сегодня усматривают в этом стремление Сталина "перетроцкистить" Троцкого. Повод таким оценкам дал сам Сталин, решивший на XVI съезде показать свое превосходство над "крохоборческой мудростью троцкистов", которые "с точки зрения темпов, являются самыми крайними минималистами и самыми по-ганенькими капитулянтами". Они, мол, предлагали 18 % годового прироста, а он...
Объективности ради надо признать, что и в этом случае Сталин боролся не с троцкизмом как определенным политическим течением, а лично с Троцким. Отсюда и та нравственная неразборчивость, легкость, с какой он заимствовал у "левых" (да и не только у них) некоторые приемы, лозунги, идеи. Но попытки причислить Сталина к идущим в "фарватере Троцкого" лишены, на наш взгляд, сколько-нибудь серьезных оснований, они уводят в сторону от научного анализа проблемы. Стремясь оправдать свое стремление узурпировать власть, извращая истинное положение вещей, Сталин намеренно создавал образ врага и гипертрофировал в личных целях внутрипартийные разногласия. Он в полной мере сам несет ответственность за все содеянное им -- и не в роли ученика Ленина, за кого себя лицемерно выдавал, и не как последователь Троцкого, кем его представляют иные авторы. Недаром мы говорим о сталинизме, имея в виду те взгляды, политику, практику, которые наиболее полно воплощены в деятельности самого Сталина.
И именно поэтому конец 20-х годов, действительно, представляет собой рубеж, знаменующий начало после-нэповского периода в истории страны. Последнее порождено агрессивной природой сталинизма, который, став к тому времени атрибутом правящей партии, теперь превра
щается уже в сущностный признак дальнейшего развития советского общества. Крах демократических начал в жизни ВКП (б) означал победу тех сил, которые превратили чрезвычайные меры в главное средство политического и социально-экономического переустройства страны. В конечном счете стремление экстремистской части партийно-государственного аппарата к абсолютной власти обусловило, на наш взгляд, худшие формы и методы осуществления политики индустриализации и политики коллективизации, правильнее сказать, --сталинской политики большого скачка.
В короткий срок город и деревня оказались во власти жесткой централизации, администрирования, приказов. На рубеже 1929--30 гг. в промышленности были созданы крупные объединения, концентрировавшие в своих руках все вопросы, относящиеся к производству, сбыту и к снабжению. Государственный сектор становился все большим монополистом в промышленности, торговле. Частные предприятия и концессии, так и не получившие должного распространения, сходят на нет. Резко сокращается частный сектор и в торгово-посредническом обороте. Только не нужно объяснять эти перемены ростом продукции в обобществленной сфере хозяйства. Победа была одержана не в ходе экономического соревнования разных укладов, а силой административного нажима. Дефицит многих товаров лишь увеличился.
Вскоре были закрыты товарные биржи и ярмарки. Государство перешло к централизованному распределению принадлежавших ему средств производства (а еще раньше в связи с введением карточек -- и предметов потребления). Численность банковских учреждений резко сократилась. Готовилось закрытие Торгово-промышленного банка, Электробанка, Кооперативного, Сельскохозяйственного и ряда других аналогичных центров, возникших по мере развертывания нэпа.
Чем объяснялась такая линия? Орджоникидзе, мотивируя на XVI съезде позицию ЦК ВКП (б), трактовал ее как путь к единому государственному банку с его отделениями при каждой фабрике и волости. Дабы придать убедительность своим словам, он цитировал Ленина, который еще в 1917 г. писал, что такой единый Госбанк -- "это уже девять десятых социалистического аппарата. Это общегосударственное счетоводство, общегосударственный учет производства и распределения продуктов, это, так сказать, нечто вроде скелета социалистического общества".
Отсюда мы видим, как руководители страны понимали тогда характер новой полосы развития советского общества. Вот и представлялось уже странным сохранение акцизов, существование налогов, типичных для нэпа. Утверждалось мнение о необходимости оставить несколько видов и сократить налоговый аппарат, а заодно свести к минимуму и кредитную систему. К осени 1929 г. численность сельскохозяйственных кредитных товариществ уменьшили по сравнению с 1926 г. в три с лишним раза (осталось менее 3 тыс.). В одном из принятых тогда постановлений ЦК ВКП (б) прямо ставилась задача "организации планового продуктообмена между городом и деревней". Речь шла о заключении договоров, с помощью которых (без участия денег) деревня дает городу сельскохозяйственные продукты, а государство снабжает крестьян средствами производства и предметами потребления.
В ту пору печать изобиловала статьями об отмирании денег, о переходе от торговли к прямому безденежному распределению продуктов. Само существование карточек трактовалось при этом не как вынужденная, временная мера, а как ступень на пути к более высокой стадии развития экономики, к социализму. Аналогично оценивалось решение, позволившее отныне только государству (притом в централизованном порядке) продавать, точнее, распределять средства производства.
Несколько позднее партийно-государственное руководство спохватится, назовет это левым загибом, очередным забеганием вперед на местах. Но разве не сам Сталин объявил на XVI съезде о вступлении СССР в период социализма? Доказательством служили сведения о сокращении частного капитала. Главный довод гласил: уже летом 1930 г. валовая продукция обобществленного сектора превзошла объем продукции, полученной за его пределами. Так, вопреки прежним заверениям генсек (теперь уже весьма открыто) демонстрировал свою давнюю неприязнь к рыночным отношениям, товарно-денежным связям, к смешанной экономике.
Курс на максимальное обобществление в городе и деревне, огосударствление всех сторон экономической жизни набирал силу. Общее кредо большинства членов Политбюро коротко изложил Молотов: "Ведь в этом, собственно говоря, и заключается социализм -- управлять государственным хозяйством". Скачок к такому царству сталинская группа провозгласила альфой и омегой своей политики. А раз так, вопрос о темпах, о сроках превращения страны
из аграрной в индустриальную подчинял себе все остальное.
Форсированная индустриализация потребовала кардинальных перемен в финансовой системе. Теперь все накопления изымались в госбюджет. Отпала необходимость в тех вицах платежей предприятий государству, которые были нормой в двадцатые годы. Вместо 86 видов платежей нормой стали всего два вида отчислений: отчисления от прибыли и налог с оборота. В сочетании с другими мерами это позволило правительству иметь огромные средства для нового строительства, для бесплатного предоставления предприятиям фондов, для узаконенного существования и развития нерентабельных предприятий и даже планово-убыточных отраслей. Одновременно все звенья воспроизводства, все его факторы, все его участники, все задания, ресурсы для их выполнения, нормы оплаты труда -- буквально все становилось объектом прямого централизованного регламентирования. Особое значение в этих условиях приобретали такие показатели, как досрочность выполнения заданий, превышение уровня роста к предыдущему периоду.
Таким образом, в проведении индустриализации решающее значение приобрели иные, чем в двадцатые годы методы. Существует мнение (которое разделяют многие): в сложившихся тогда условиях, когда предстояло в одиночку и в кратчайший срок создать технико-экономический фундамент социализма, следовало на определенный срок отдать предпочтение административным методам.
Принимать эти суждения или отвергать? Сторонники утвердительного ответа приводят немало фактов, которые характеризуют сдвиги на главном направлении. Действительно, в 1930-32 гг. ВСНХ СССР сосредоточил внимание на тяжелой промышленности (пищевые предприятия уже в 1930 г. перешли в ведение Наркомснаба). Упор был сделан на ускоренное сооружение ударных объектов, к их числу было отнесено всего 50--60 строек. В конечном счете они получили почти половину средств, выделенных на сооружение примерно 1500 предприятий, вошедших в строй в годы первой пятилетки. Из группы ударных объектов Орджоникизде выделил 14 наиважнейших. Вместе взятые, они составляли менее одного процента сооружавшихся предприятий, но именно они обеспечивались лучше и полнее всех остальных, в том числе зарубежной техникой. Почти каждый из таких первенцев индустриализации получил известность не только в СССР, но и за его предела
