Также и первый российский биограф маркиза Владимир Бабенко уверен, что „гуляние по Саду“ для многих оказывалось небезопасным. Колючие ветки Маркизовых зарослей цепко хватают путников. Дурманящие цветы и травы вызывают психические расстройства». После страшного опыта XX века Сад видится провидцем, а его произведения — своеобразным сильнодействующим лекарством, помогающим пережить жуткую реальность. Вспомним, что в нацистских и советских лагерях люди, никогда не читавшие маркиза де Сада, с избытком претворяли в жизнь все его самые страшные фантазии. Маркиз обнажил перед нами все самое низменное, что присутствует в человеческой душе. Бабенко подчеркивает, что де Сад, «будучи фактически сексуальным маньяком, он вошел в историю титаном нравственной стойкости». Но на самом деле дальше легкой флагелляции (порки) по отношению к своим жертвам маркиз никогда не шел. И питался, из-за болезни желудка, вполне диетически, хотя и качественно. Это доказывает сохранившееся меню его тюремных обедов и ужинов. А вот свободу и ценность человеческой личности ставил, пожалуй, выше, чем вожди Великой французской революции, чуть не отправившие маркиза на гильотину за протест против смертной казни. Это было в разгар террора, когда в Медоне организовали выделку человеческих кож. Не Сад был маньяком, а сам дух времени был пропитан садизмом. Теперь во Франции выпускают шампанское «Маркиз де Сад», широко отмечаются его юбилеи, он признан великим французским писателем.
Что нового внес де Сад в литературу и философию? Маркиз одним из первых в мировой литературе сформулировал постулат о зле как одном из способов делать добро, отразившийся потом в «Фаусте» Гете и «Саде Эпикура» Анатоля Франса и оттуда перешедший к булгаковскому Воланду. Но самое любопытное то, что писатель, в честь которого были названы такие веселенькие явления, как «садизм» и «садомазохизм», был довольно несчастным человеком, большую часть жизни провел в заключении в Бастилии и в психиатрической лечебнице («карательная психиатрия» была и при Наполеоне). Ад, в котором ему довелось почти постоянно пребывать, трансформировал в ад своих произведений. В подобном аду довелось побывать и Достоевскому, хотя на каторге он провел всего четыре года. Федору Михайловичу, как и де Саду, пришлось ожидать исполнения смертного приговора, хотя и не томительные недели, а считаные часы.
Вот кратко основные вехи биографии неистового маркиза. Де Сад родился в 1740 году в Париже, в старинной аристократической семье. В молодости он служил в кавалерии, участвовал в Семилетней войне и в отставку вышел только в 1771 году, в чине полковника. Как и подавляющее большинство дворянской молодежи того времени, де Сад отнюдь не был монахом — разврат считался тогда непременным атрибутом жизни французской аристократии. От других братьев по классу его отличала, однако, повышенная склонность к гетеросексуальной содомии, которая по закону квалифицировалась как уголовное преступление (существует мнение, что склонность эта была связана с неким интимным анатомическим дефектом — специфической формой полового органа маркиза, которая более подходила именно для анального секса). А кроме того, он нередко порол своих любовниц — по тоже свойственной ли ему склонности и к флагелляции, или с сугубо познавательными, так сказать, целями, судить трудно. Известно только, что, когда в 1768 году он завлек в свой загородный дом нищенку Розу Келлер и выпорол ее, раны ее он смазал после этого мазью, которая, по его предположению, должна была способствовать их заживлению и действие которой он хотел якобы испытать. Роза Келлер не оценила, однако, ни сострадательности маркиза, ни его научных устремлений и подала на него в полицию жалобу — похоже, впрочем, что сильно преувеличенную. И хотя позднее, соблазнившись отступным вознаграждением, она сама отказалась от своего заявления, делу был дан ход, и маркиз впервые на достаточно длительный срок— около двух месяцев — угодил в тюрьму. Начало было положено, и впоследствии его арестовывали и отправляли в заключение по обвинению в разврате неоднократно. В ряде случаев, впрочем, это было вызвано происками тещи де Сада, недовольной его любовными похождениями на стороне. Маркиз в долгу не остался и прозвал тещу «свиным рылом». Супруга же де Сада хранила любовь к мужу ив 1773 году даже способствовала его бегству из Миоланской крепости, куда он был в очередной раз заключен.
Революцию 1789 года маркиз (точнее, граф — к тому времени он имел право на этот титул, но никогда им не подписывался) де Сад встретил в Бастилии. 2 июля он кричал из окна своей камеры, что в Бастилии убивают заключенных, и призывал толпу прийти на помощь. За эту выходку его перевели в Шарантон, в психиатрическую лечебницу, и когда 14 июля Бастилия была взята, что стало одним из поворотных пунктов во всемирной истории, на судьбе де Сада это отразилось не сразу — ему еще пришлось ждать освобождения до апреля следующего 1790 года, когда был отменен королевский указ, согласно которому он находился в заключении без суда. Маркиз, сильно обидевшийся на королевскую власть, примкнул к якобинцам, стал председателем влиятельной секции Пик, однако террора не принял, отказался одобрить смертную казнь, хотя был присяжным революционного трибунала и даже помог бежать одному из «бывших», находившемуся под следствием. За все эти прегрешения его снова арестовали — на этот раз по страшному в ту пору обвинению в «умеренности», и только падение Робеспьера спасло де Сада от гильотины.
Литературную деятельность маркиз начал еще в 1782 году и затем написал десятки новелл и пьес. Но главную — по преимуществу скандальную — славу ему принесли романы «Философия в будуаре», «Жюльетта», «Жюстина» и «120 дней Содома». Последний роман считался утерянным во время перевода де Сада из Бастилии в Шарантон и был обнаружен и впервые издан только в 1904 году. «Жюстина» существовала в трех различных редакциях, последняя из которых, «Новая Жюстина», опубликованная в 1797 г., составляет одно произведение с «Жюльеттой». Это история двух сестер, добродетельной Жюстины и порочной Жюльетты; первая пытается сохранить свою добродетель, несмотря на все сексуальные насилия и пытки, которым подвергается, и отказывается соучаствовать в преступлениях, — в результате ее преследуют сплошные несчастья. Вторая же сестра, Жюльетта, наоборот, охотно принимает порок и с наслаждением участвует в преступлениях, испытывая наслаждение от мучений своих жертв и достигая успеха, богатства и почестей. Та же утверждаемая де Садом закономерность прослеживается и в «Философии в будуаре», и в «120 днях Содома». Кроме того, во всех этих произведениях чрезвычайно подробно описаны сексуальные извращения, пытки, убийства и прочие насилия, что и привело к обвинениям де Сада в порнографии. Современному читателю, ко многому привыкшему, эти романы вряд ли покажутся порнографией, да вряд ли и читатели конца XVIII — начала XIX века воспринимали романы де Сада как настоящую порнографию. До нас дошло немало собственно порнографических произведений французской литературы XVIII века. Так, например, в нашумевшем в 40-е годы «Сладострастном монахе» откровенные эротические описания и в самом деле направлены исключительно на возбуждение эротических чувств у читателей. Романы же де Сада, напоминающие собою скорее многотомные философские трактаты, воспринимать в качестве источника сексуального возбуждения почти невозможно — если только не выжать из них некий дайджест, состоящий из одних «клубничных» сцен. Что же касается остальных, «пристойных» произведений маркиза, вроде философского романа «Алина и Валькур», представляющего собой «руссоистскую утопию добра», или новелл сборника «Преступление во имя любви», то они были близки к набиравшему в го время силу в Европе сентиментализму, поскольку главное внимание автор уделяет здесь чувствам героев. Впрочем, следы сентиментализма можно обнаружить и в главных десадовских произведениях, хотя в целом его романы настолько оригинальны по стилю и форме, что несводимы к какому-либо из существовавших тогда или даже возникших позднее литературных направлений.
Интересно, что впервые повести маркиза, достаточно невинные, публиковались в России еще в 1806 году. Об этих произведениях и о романе-утопии «Алина и Валькур», написанном в Бастилии, Сад с гордостью говорил: «Я написал тысячи страниц произведений, исполненных возвышенного целомудрия. Их не стыдно читать и воспитанницам заведения для благородных девиц». Впрочем, и другие свои романы, которые считали порнографией и с которыми связана подлинно всемирная слава маркиза, он искренне рекомендовал для чтения невинным девушкам и полагал, что они пойдут на пользу юношеству.
Действительно, роман-утопия «Алина и Валькур» — одно из немногих произведений знаменитого маркиза, на публикации которого он успел неплохо заработать. Ничего того, благодаря чему имя де Сада дало название садизму, в «Алине и Валькуре» нет. Здесь традиционная форма романа в письмах наполнена глубоким философским содержанием на фоне приключений двух любовных пар — Алины и Валькура и Сенвиля и Леоноры. Сам маркиз де Сад так характеризовал его в «Достоверном каталоге» собственных сочинений: «Роман в письмах, в план которого включены два эпизода с Сенвилем и Леонорой, связанные общим ходом сюжетного развития; эпизод с Сенвилем и Леонорой… Эпизод с Сенвилем включает в себя действительные события, извлеченные из мемуаров; речь идет о стране, расположенной в центре Африки и до сих пор остававшейся совершенно неизвестной, а также об острове в Южном море, ускользнувшем от внимания Кука: там претворена в жизнь форма государственного правления, которая может служить образцом для всех европейских правительств; эпизод с Леонорой включает занимательное кругосветное путешествие, необыкновенные приключения в Мономотапе, столкновение с инквизицией, а также повесть из испанской жизни…» Сколь большим реалистом был маркиз в «Алине и Валькуре», видно из того, что в письмах жене из Бастилии он просил прислать ему точные названия улиц, гостиниц и достопримечательностей Лиссабона, Мадрида и Бургоса, где разворачивалось действие романа. В предисловии де Сад предостерегает: «Любить людей опасно, а просвещать — грешно». Многое в судьбе главного героя автобиографично: отец-дипломат, участие в Семилетней войне офицером карабинерского полка графа Прованского и даже финальное заточение в монастырь. Только у Сада оно было отнюдь не добровольным, как у Валькура. Большую часть жизни маркиз провел в тюрьмах и психлечебницах. Зато как поэтично маркиз устами Валькура признавался в любви: «Быть на краю гибели из-за поглощающей все душевные силы страстной любви, цепенеть от одного воспоминания о Ваших глазах и излучаемом ими свете…» Его считали атеистом, но посмотрите, как глубоко рассуждает де Сад о христианской религии: «Проповеди Иисуса никогда не следует понимать буквально, в них все символично; и когда незадолго до смерти Иисус сказал апостолам: „Вкусите, это — мое тело; пейте, это моя кровь“, он хотел сказать: „Вечеря, на которой вы присутствуете, подготовлена на деньги, вырученные Иудой за то, что он предал меня. Сейчас вы едите мое тело и пьете мою кровь“». Пожалуй, здесь предвосхищены «ершалаимские главы» «Мастера и Маргариты». Де Сад убеждает нас, что человек отнюдь не всегда с самого рождения наклонен к добру, и иронией наполнены его слова из «Предуведомления издателя»: «Автор позволил себе ввести в действие весьма порочных героев, но, конечно, с единственной целью показать, с каким превосходством и с какой удивительной легкостью доводы добродетели неизменно обращают в прах своевольные софизмы развращенного нечестия». На самом деле в романе добродетель отнюдь не торжествует, а порок далеко не всегда подвергается наказанию. Ведь в финале «Алины и Валькура» мы узнаем, что хеппи-эндом в судьбе главных героев и не пахнет. Писатель на своей шкуре многолетнего тюремного сидельца за такие поступки, которые сегодня ни один европейский кодекс не карает, убедился в том, что «добро и справедливость встречаются лишь в сказочных странах, тогда как в жизни все самое отвратительное пребывает в полнейшей гармонии с естественным порядком вещей».
