один, а со своей бабой.
— Бля, а ведь и точно! — выругался Васька.
— А мы тут при чем? — не сразу догадался Муковозов, а потом дошло и до него. — Ети его мать! Соучастие — это мне точно пришьют! А еще и недоносительство.
— Не менжуй, Тимоха, — хлопнул Васька окончательно растерявшегося мужика по плечу, пытаясь утешить — Сделаешь, как умные люди велели, все будет как в синематографе — любовь и счастье!
— Ну, мужики, спасибо, надоумили, — поднялся Муковозов с места и пошел одеваться.
— Может, еще посидишь? — предложил Васька без особого энтузиазма.
— Не, мужики, идти надо. И с этими, как ты сказал — вещественными доказательствами надо что-то решать, да еще дела…
Останавливать Тимофея не стали. Самогонки самим мало, а дела с детишками — это его дела. Конечно, если понадобилась бы помощь Тимохе Муковозову, то помогли бы. Но какую помощь можно оказать? Шкурки с мясом он сам спрятать сумеет, обормотам своим наставление дать — тоже сам. Если только съездить свидетельницу напугать, так ее искать надо. Да и лень вставать, куда-то ехать, если самогонка не допита, песни еще не все спеты.
"ЗАПОВЕДИ" НАЧИНАЮЩЕГО СЕЛЬКОРА И РАБКОРА
Брошюра 1923 г.
1. Только участвуя активно в общественной жизни, ты можешь сделаться хорошим корреспондентом.
2. Наблюдай за всем, окружающим тебя, собирай материалы и факты. Доверяй только документальным данным. Не полагайся даже на свои собственные впечатления. Проверяй их много раз.
3. Помни, что газета живет один день. То, что важно и интересно сегодня, то может потерять значение завтра…
4…Срочные заметки немедленно передавай по телефону, а при нужде спеши немедленно в редакцию.
5. Память изменчива. На память свою не полагайся… Всегда имей записную книжку, вноси в нее все, что ты видишь. Записанное может пригодиться и через день, и через месяц и через год.
ПО СТРАНИЦАМ ГАЗЕТЫ "КОММУНИСТ". 1923 ГОД
Случная кампания началась!
Всех лучших племенных кобыл на случные пункты под заводских рысистых жеребцов!
Всех средних маток под одобренных производителей! Каждый жеребец должен покрыть 30 маток.
200 жеребцов покроют 6000 маток!
15 января 1923 года в Череповец из Петрограда прибыли 7 лошадей из петроградской тренировочной конюшни для участия в конных испытаниях. Два из них должны были участвовать в розыгрыше главных призов.
С 19 по 23 января 1923 года по инициативе тов. Курманова в Череповце проводились конно-рысистые испытания — бега крестьянских и заводских лошадей. В связи с этим движение на Шексне вдоль реки и ловля рыбы в прорубях на протяжении от шлюзов до лесопильного завода закрывались на три дня. К устройству беговой дорожки были привлечены заключенные.
Глава семнадцатая
ГУБЕРНСКИЙ ГОРОД
Милиция приходила с обыском к Муковозовым, но ничего не нашла. Возили Тимофея с его парнями в волость, долго допрашивали, продержали целую ночь, а потом отпустили. Августа Тепленичева заявление не писала, по причине неграмотности, а потом пропала. Может, в скит подалась?
Своих парней Тимоха отправил от греха подальше в Череповец. Снял Пашке и Сашке квартиру за полпуда муки в месяц, договорился со школой. Директор не хотел брать новых учеников в конце учебного года, но надоумили умные люди Муковозова — поклонился губотделу образования мукой и сахаром, сразу взяли.
Муковозов, отошедший от всяких бандитских дел, воспрянул духом, начал не только пашенкой-огородиком заниматься, а вечерком забежал к Ивану — мол, неплохо бы снова на дело съездить, денег теперь много надо — по осени парней надо в Питер везти, а там и квартира раз в пять дороже, да и со школой надо решать. В Питере мешком муки да двумя фунтами сахара не обойдешься, придется деньгами давать.
Пока земля не отошла, мужики и бабы развозили навоз на поля и огороды, раскидывали его по земле. Скоро пахать можно.
В марте Иван ничего не делал по дому. Без Фроськи любая работа из рук валится, а она пока под арестом у отца с матерью. Все-таки умудрилась передать весточку (через Марфу!) — мол, амбар есть на опушке леса, будем там через день встречаться. Иван бы согласен и каждый день, но опасно.
Смешно, конечно, что мужик в тридцать пять лет бегает в чужой амбар повидаться с вдовой солдаткой! Но что поделать, если другой возможности повидать Ефросинью не было? Днем ее караулили пуще глаз, а ночью Фроська сбегала из дома и шла на свиданье. Ну, ровно девка на выданье! Хорошо, что в сарае были остатки прошлогоднего сена, а притащить сюда старый тулуп Иван озаботился сам. Николаев уговаривал Фроську вернуться к нему, на хутора, но баба отказывалась — батя пригрозил проклясть дочку, если сбежит, а родительское проклятие — не шутка! Иван на эти проклятия плюнул бы да растер, но баба боялась. Что ж, баба, она баба и есть.
Иван решил, что поле пахать не станет. Распашешь его, засеешь, потом еще жать. Останется ли он к осени в Череповецком уезде, это еще вопрос. Для кого пахать-сеять, если сам хлебушка не увидишь? Родственники поле не бросят, сожнут, сами не смогут — денег оставить — работников наймет, но нужно ли им все это? Мысль о том, что он к осени может потерять свободу и жизнь, Иван отгонял.
Васька предложил съездить в город, развеяться. В ресторан сходить, выпить да закусить, по девкам пройтись. Иван подумал и согласился. Чего бы не съездить? На девок гулящих его не тянуло, но поесть как следует было б неплохо. Еще, говорят, новый базар поставили. Глянуть можно. Можно еще родичей навестить, давно не виделись. И с Фроськой этой ночью свидания не было.
Николаев не был на череповецком базаре месяца два — с тех пор как они с керосином опростоволосились. Но за это время здесь много изменилось. Торговцы уже не теснились друг к другу, разложив товары на земле, подложив под мешки и сумки грязные рогожи, а стояли за длинными, свежеструганными прилавками, подведенными под тесовые крыши. Прямо перед входом прилавок, заваленный книгами и журналами. К удивлению Ивана, возле
