вопрос я не могу ответить, потому что меня там не было. Честное слово, я очень расстроена тем, что вы меня притащили обратно, ведь прошло совсем немного времени с тех пор, как я подала жалобу на ваше неадекватное поведение по поводу такой мелочи. Вы намекаете на то, что мой сын что? Похищен? Потому что я сделала ему с собой обед, а не попросила брата купить ему пакет чипсов? – Она зажимает пальцами спинку носа и качает головой. – Сколько раз вам повторять? Мой сын в Корнуолле.
Анна Джонс лжет. Проблема в том, что она очень хорошо это делает. Ее мозг работает с такой скоростью, что ее почти невозможно подловить. Но на этот раз она так просто от меня не уйдет.
– К вопросу о записях с камер – мы достали запись в ресторане в Рэдвуде, про который вы упоминали. Вы сказали, что план заключался в том, чтобы Пола передала Зака вашему брату Джеффу в ресторане, но на записи нет ни Полы, ни Джеффа, ни Зака. Вы можете это объяснить?
– С удовольствием, – отвечает она. – Я не сказала, что они должны были встретиться в ресторане. Я сказала у ресторана.
Я чувствую, что сержант Райан смотрит на меня, но не могу отвести от нее глаз, пытаясь вспомнить ее точные слова.
– Можете послушать запись, – говорит она, дергая головой в сторону диктофона.
– Что значит «у ресторана»? Если они встретились не в ресторане, то где тогда?
– Если я все правильно поняла, – говорит она, качая головой, как будто не верит своим ушам, – вы извратили мои слова с предыдущего допроса, чтобы они подходили под вашу гипотезу, а потом использовали это как повод меня снова допросить? Даже несмотря на то, что я уже пожаловалась на ваше поведение, на вашу пугающую одержимость моим сыном?
Кажется, она предвосхитила все возможные варианты развития допроса. Ее защитная реакция – явный признак желания скрыть правду, но то, как она это делает, позволяет ей каждый раз заткнуть нам рты.
– Нам нужно выйти на минутку, – говорю я, объявляю для записи, что мы выходим, и ставлю диктофон на паузу. Я встаю с места, за мной по пятам идет сержант Райан. Мы не произносим ни слова, пока не выходим в коридор и не закрываем за собой дверь.
– У нее есть ответ на все, как бы мы ее ни атаковали.
Сержант Райан не говорит ни слова, и, походив туда-сюда несколько секунд, я поднимаю на него глаза. Я останавливаюсь, увидев искру сомнения, промелькнувшую в его глазах.
– Не оставляй меня одну, Марк.
– Я и не собираюсь, – говорит он тихо. – Но, может быть, ее ответы кажутся убедительными, потому что она говорит правду?
– Так ты ей веришь? После того как она себя там вела?
– Не знаю, – отвечает он, проводя рукой по волосам. – Может, доля правды в этом есть.
Я смотрю на него долгим взглядом, надеясь, что он мне поверит. Щеки у него розовеют, и он опускает глаза на свои ботинки.
– Я знаю, что права, Марк. В какой-то момент она начнет себе противоречить. Мы не можем сейчас сдаться. Пожалуйста.
Он смотрит на меня и выдерживает мой взгляд. Я вижу сомнение в его глазах, волнение, написанное у него на лице.
Я не сумасшедшая. Я знаю, что не ошибаюсь.
Он тихонько вздыхает и кивает в сторону двери.
– Хорошо.
У меня вырывается вздох облегчения.
– Спасибо. Ты об этом не пожалеешь.
Когда мы снова заходим в комнату, доктор Джонс сидит прямо и спокойно, плечи у нее отведены назад, руки расслабленно лежат на коленях. Я снова включаю диктофон и объявляю о нашем возвращении.
– Спасибо за терпение, – говорю я, садясь. – У нас есть еще несколько вопросов.
– Что еще вы можете у меня спросить? Я уже рассказала все, что знала.
– Начнем с Ахмеда Шабира.
У нее вытягивается лицо.
– Вы проводили его операцию, верно?
52
Марго
Среда, 10 апреля 2019 года, 10:40
Первое, что я чувствую, когда просыпаюсь, – пульсирующую боль в щеке, и меня сразу захлестывают воспоминания о прошедшей ночи: как меня ударили на свалке металлолома, как я поцарапала щеку об асфальт, как увезли Анну, как мы проводили операцию под дулом пистолета. От одного воспоминания о прикосновении пистолета к затылку меня прошибает пот.
Я закрываю глаза и делаю глубокие, медленные вдохи.
Все закончилось. Скоро Анне вернут сына, а я получу свои деньги. Боже мой, я правда их заработала.
Я засовываю руку под одеяло и веду ладонью вниз, задержавшись на нижней части живота под пупком. Кажется, живот начал расти. Я чувствую, что он надулся и что грудь стала чувствительной. Меня хотя бы пока не тошнит.
«Ты не готова, – произносит у меня в голове голос ма. – Ты испортишь этому ребенку жизнь еще больше, чем я испортила твою».
Мне стоит придумать какой-то контраргумент, чтобы заглушить ее голос, но что, если она права? Это нормально, что я так боюсь? Я могу думать только о том, что сделаю не так. Он кажется таким хрупким, таким беспомощным, я боюсь, что могу его сломать, если неловко повернусь и лягу не под тем углом. Что, если я его уроню, когда он родится? Его маленькая шейка переломится, как фарфоровая. Я прокручиваю эту мысль в голове еще, и еще, и еще раз и могу думать только об этом. Удар. Хруст. Удар. Хруст.
Кто-то откашливается в другом конце комнаты.
Я подпрыгиваю, хватая одеяло, чтобы прикрыться.
В углу сидит Дэмиен и крутит между пальцами кольцо Рика; он, наверное, взял его с тумбочки, пока я спала.
– Что ты делала на складе, Мэггот?
Он не смотрит на меня. Кольцо поблескивает в лучах солнца, пробивающихся по контуру занавесок на окнах. И только когда эти отраженные лучи падают на мгновение на его лицо, я замечаю фиолетовый синяк у него под глазом. Он постоянно шмыгает носом после ночи на кокаине.
Я сажусь на кровати и пытаюсь оценить, какое у него настроение. Он нервно колотит ногой по ковру.
Он в ярости.
– Тебя били? – спрашиваю я.
– Отвечай на вопрос. Зачем ты поехала на склад, Мэггот?
– Я… не могу тебе сказать.
Он так быстро выпрыгивает из кресла, что у меня с губ слетает небольшой всхлип. Едва добравшись до кровати, он хватает меня за руки и наваливается на меня всем своим весом так, что начинает колыхаться матрас.
– Даже не вздумай на хер, – кричит он, и мне на лицо падают капли слюны. – Я говорил тебе не лезть, а ты все равно полезла. Думаешь, я боюсь фингала и синяков на ребрах? Мне повезло, что чего-то, блин, похуже не сделали!
– Отвали!
Он так сильно меня встряхивает, что у меня болтается голова, и снова опрокидывает меня на кровать, приблизив ко мне лицо. У него плохо пахнет изо рта.
– Ты должна была шантажировать эту бабу, а не устраивать ей гребаную экскурсию по территории наркокартеля. Да, вот так
