что задумала. Но когда она смотрит на наш козырь, я вижу, что ее решимость начинает таять. Она нервно облизывает губы, приоткрывает папку, и, когда видит, что там внутри, ее лицо становится совершенно белым.
– Вы могли бы описать, что видите, для записи, доктор Джонс?
У нее под глазом дергается мышца. Я буквально вижу, как крутятся у нее в голове шестеренки.
– Я вижу фотографию моего брата, он ведет машину. Рядом с ним моя племянница. Это фотография с камеры отслеживания скорости.
– А дата и время? – спрашиваю я.
– Четвертое апреля, четыре тридцать два.
– В машине есть кто-нибудь еще?
Еще раз дернулась мышца под глазом. Я вижу, как приоткрытый воротник ее блузки время от времени вздрагивает от ударов ее сердца.
– С ракурса, с которого сделан снимок, никого больше не видно.
– Эта фотография была сделана на М3 в тот день, когда, по вашим словам, ваш сын должен был уехать в Корнуолл. Но, судя по этой фотографии, Зака в машине не было. Почему же?
По ее нижней губе пробегает кончик розового языка.
– Не знаю, что вам сказать. Мой сын в Корнуолле. Это точно тот самый день?
– Вы сами видите, какая здесь дата и какое время. Ваш брат живет в Лондоне, верно?
– Да…
– И он поехал из Лондона в Рэдвуд, забрал вашего сына, и они отправились в Корнуолл, так?
– Да…
– Ну тогда странно, что ваш брат едет по М3 в Корнуолл без него.
Я вижу в ее глазах панику. Ее история рассыпается на куски; она смотрит на фотографию, пристально ее изучая. Ни одна любящая мать не стала бы врать насчет исчезновения сына. Просмотрев записи с камер, я абсолютно уверена: с Заком Джонсом что-то случилось, а его мать упорно хочет сохранить это в секрете.
– Это не означает, что его нет машине, – говорит она. – Он может быть на заднем сиденье. Лейла всегда сидит впереди, потому что ее укачивает. С такого ракурса невозможно увидеть, если ли кто-то на заднем сиденье.
– У нас есть и другие фотографии, – говорит сержант Райан.
Он пододвигает ей другую папку. Она некоторое время смотрит на нее не открывая, как будто пытаясь заранее придумать объяснение любым убийственным фактам, которые могут там содержаться.
– Откройте, когда будете готовы, – говорит сержант Райан.
Она медленно открывает папку со стоп-кадрами с камер видеонаблюдения. Я смотрю, как ее глаза скачут с одной фотографии на другую.
– С помощью отметки о времени с фотографии с камеры отслеживания скорости мы смогли проследить за передвижениями вашего брата, просчитать, сколько времени ему понадобилось, чтобы добраться от одной точки на карте до другой, и просмотреть записи с камер видеонаблюдения.
Я наклоняюсь вперед и выстраиваю фотографии в одну линию по времени.
– Эти были сняты на заправке между съездами 4А и 5 на трассе М3, – говорю я, показывая на первую фотографию. – Мы видим, что машина вашего брата заезжает на парковку… Паркуется… Мы видим, что Джефф и Лейла выходят из машины – одни – и идут к заправке. Здесь мы видим, как они идут в туалет, здесь – как покупают еду, здесь – кофе, а потом снова возвращаются на парковку. Их не было двадцать две минуты.
Мозг доктора Джонс работает на пределе: в ее глазах мелькают мысли, приходящие ей в голову.
– Мне нужно увидеть запись, – говорит она, откашливаясь.
Я бросаю взгляд на сержанта Райана и слегка ему киваю, объявляя на диктофон, что он вышел за записью. Когда за ним закрывается дверь, в комнате воцаряется тишина. Обычно на этом моменте подозреваемые не выдерживают давления: начинают смахивать пот со лба, вытирать ладони о штаны, жадно хлестать воду. Но доктор Джонс ничего из этого не делает. Она сидит неподвижно, молча глядя на фотографии, видимо пытаясь придумать способ спрятать торчащие из воды концы своей истории.
Почему она так отчаянно пытается доказать нам обратное?
Если бы ее сын никуда не пропадал, она была бы гораздо более сговорчивой. Она бы позвонила брату, чтобы все прояснить, через секунду после того, как вышла с допроса в первый раз. Очевидно, что, если бы это была ошибка, она бы гораздо сильнее стремилась ее исправить. Но хотя ее мотив неясен, реакции говорят сами за себя. Она что-то от нас прячет. Отчаянно пытается что-то скрыть.
Сержант Райан возвращается с ноутбуком и ставит его перед ней. Я объявляю для записи о возвращении коллеги и прошу доктора Джонс включить запись. Мы с сержантом Райаном следим за ее глазами, на влажной поверхности которых отражается экран.
– Вот, – говорит она, нажимая на паузу. – Мой брат отклоняется, чтобы сказать что-то в сторону заднего сиденья.
Она перематывает запись и поворачивает ноутбук, чтобы нам было видно. Я нажимаю «плэй».
– Он говорит с Заком, – произносит она. – И с такого ракурса вам все равно не видно заднее сиденье за Лейлой, как и на снимке с камеры отслеживания скорости. Это правда все, что у вас есть? Вы снова меня сюда притащили, чтобы убедить, что мой сын в опасности, из-за этого? Из-за снимка с камеры под кривым углом?
Она права. На записи Джефф ненадолго поворачивается назад. Но ничто не указывает на то, что он с кем-то разговаривает, он мог просто доставать с заднего сиденья кошелек.
Я закрываю ноутбук. Сержант Райан убирает его со стола.
– Даже если так, – говорю я. – Почему ваш брат оставил Зака в машине? Их не было больше двадцати минут.
Она откидывается на спинку стула. Она явно уверена в истории, которую собирается нам рассказать, настолько, чтобы расслабиться.
– Зак очень нервный мальчик. Его тревожность усилилась после развода. Он не любит людных мест, из-за тревоги может сдерживаться, когда хочет в туалет; его почти невозможно заставить ходить в туалет в общественных местах.
– Вы хотите сказать, что за пять часов пути до Корнуолла ваш сын ни разу не сходил в туалет?
– Вы просмотрели записи с камер на всем протяжении пути?
Я чувствую, как сержант Райан рядом со мной напрягается.
– Нет, – отвечает он.
– Тогда откуда вы можете знать, что он не сходил в туалет на предыдущей заправке или на любой другой ближе к Корнуоллу? Хотя вполне возможно, что он всю дорогу терпел. Когда такое происходит, он физически не может пописать. В самолете то же самое. Мы с его отцом пытаемся с этим ему помочь.
Да господи боже, эта женщина может выдумать объяснение чему угодно.
– Тогда почему ваш брат не купил еду для Зака на заправке? – Я беру в руки фотографию Джеффа и Лейлы у кассы. – Здесь видно содержимое корзины: два сэндвича, два напитка, две пачки чипсов.
Она вздыхает, кладет ногу на ногу и переплетает пальцы на колене.
– У моего сына серьезная аллергия на лактозу – малейшие фрагменты молочных продуктов из-за перекрестного загрязнения продуктов на производстве могут вызвать реакцию. Я собрала ему обед с собой, а Пола отдала ему его, когда забирала днем из школы.
– Они даже попить не могли ему купить? – спрашивает сержант Райан.
– Ну на этот
