войском, составлявшим более половины численности всей армии империи, включая как расквартированные части в Риме, так и подразделения, разбросанные по всем другим провинциям империи.
Сосредоточение на столь маленьком пятачке земли, вокруг одного города столь мощной военной силы еще раз показывает значение Иудейской войны для римлян. Можно, конечно, вслед за римскими историками повторить, что это было обусловлено тем, что Веспасиану была крайне важна блестящая победа сына над евреями, чтобы после возвращения в Рим никто не мог оспаривать его право на наследование престола. Однако пристрастность и несостоятельность такого объяснения очевидна.
Скорее дело обстояло как раз наоборот: Веспасиан понимал, что потерпи Тит поражение под Иерусалимом, и ему самому на троне не удержаться. Кроме того, никогда прежде римской армии не доводилось брать такой большой и хорошо укрепленный город. Даже Карфаген был значительно меньше: по разным оценкам, за стенами Иерусалима на тот момент находилось более 400 тысяч жителей, а некоторые исследователи считают, что и в полтора, а то и в два раза больше. Тацит, к примеру, называет цифру в 600 тысяч человек, Иосиф — около миллиона, но достоверность этих данных вызывает большие сомнения. Думается, что и цифра в 400 тысяч тоже завышена примерно на четверть.
Кроме того, за время кампании в Иудее евреи зарекомендовали себя отличными воинами, способными к проявлению военной смекалки. Именно поэтому, сознавая всю тяжесть и грандиозность стоявшей военной задачи, Веспасиан отдал под начало сына самую большую армию, какую только мог. Ему надо было обеспечить огромный численный перевес над противником, лишающий того даже минимальных шансов на победу. И нужно заметить, что такого перевеса он добился.
Следует помнить, что огромное население Иерусалима состояло в основном из мирных граждан, в массе своей стариков, женщин и детей, бо́льшая часть которых была беженцами из разных мест. Мужчин, способных держать оружие, было лишь несколько десятков тысяч, а тех, у кого такое оружие было, — и того меньше. Впрочем, Тацит и тут возражает, утверждая, что в городе во время осады взялись за оружие все, кто только мог.
По данным Иосифа, армия, собранная Симоном бар Гиорой, насчитывала порядка 10 тысяч бойцов, разбитых на отряды по 200 человек в каждом. Еще пять тысяч привели в город его союзники-идумеи во главе с Яковом сыном Сосы и Симоном сыном Кафлы. Эта часть войска была разбита на десять «батальонов», у каждого из которых был свой командир. У Иоанна Гисхальского было не больше шести тысяч воинов. Силы засевших непосредственно в Храме зелотов во главе с Элазаром бен Симоном составляли порядка 2400 солдат.
Таким образом, у римлян изначально было более чем трехкратное преимущество в численности — даже если согласиться с версией историков, что Симону и Иоанну удалось мобилизовать еще до десяти тысяч человек из жителей Иерусалима, вооружив их мечами и другим оружием работы местных кузнецов.
Причем, повторим, ядро римской армии составляли профессиональные, хорошо обученные бойцы, сработавшиеся друг с другом во многих битвах, оснащенные самой современной на тот момент боевой техникой. Каждый римский воин был защищен каской, панцирем и деревянным щитом, что делало его в одиночном поединке практически неуязвимым. Ну, а знаменитая «черепаха» и другие приемы ведения боя в строю сводили их потери к минимуму даже в бою против очень опытного противника.
Идумеи и евреи, в свою очередь, были вооружены луками, пращами, короткими мечами, плетеными щитами и практически лишены индивидуальной защиты. У них тоже были боевые орудия, но, во-первых, таковых крайне мало, а во-вторых, им еще только предстояло научиться ими пользоваться. Вдобавок — и этот фактор можно назвать одним из решающих — если римская армия действовала как единый организм, то у евреев, как уже не раз говорилось, не было централизованного командования. Все три их армии действовали каждая сама по себе и к тому же постоянно враждовали друг с другом.
Отсюда становится понятным знаменитое высказывание Талмуда о том, что причиной гибели Второго Храма стала «синат хинам» — беспричинная ненависть евреев друг к другу, хотя эти слова, безусловно, носят более глубокий смысл, касаясь не только и не столько военного, сколько духовного состояния еврейского народа в тот исторический момент.
Таким образом, вывод Иосифа о том, что поражение защитников города и его падение были предрешены свыше и никаких шансов на иной исход иудейской кампании не было, выглядит убедительно. Это, по его словам, понимали и сами иерусалимцы, и укрывшиеся за его стенами беженцы из Сирии, Галилеи и городов и сел Иудеи, изначально пребывавшие в самом мрачном расположении духа.
В то же время в городе было поначалу достаточно запасов еды и воды для того, чтобы он мог выдержать многолетнюю блокаду. Римляне как раз к столь длительной осаде готовы не были, да и новоявленного императора Веспасиана, как уже было сказано, поджимало время.
Согласно Талмуду, запасы продовольствия для всех в Иерусалиме были созданы тремя его богачами, известными также своей богобоязненностью: Накдимоном бен Гурионом, бен Кальба Савуа и бен Цицит Аксатом. «Первый сказал: Я буду кормить иерусалимцев пшеницей и ячменем. Второй сказал: А я — вином, солью и оливковым маслом. Третий сказал: А я обеспечу дровами. И они создали запасы на 21 год для всего города», — свидетельствует Талмуд («Гитин», 56-а).
Последняя цифра выглядит, безусловно, преувеличенной, но многие исследователи сходятся во мнении, что изначально Иерусалим был рассчитан на три года блокады без голода и других лишений, а это, согласитесь, тоже очень и очень долго. Но дело в том, что вскоре после начала осады все эти склады с продовольствием были сожжены всё теми же сикариями и зелотами, которых Талмуд называет «бирйоним» и расшифровывает это слово как «люди пустые и сумасбродные», хотя в современном русском языке ему больше соответствует такое слово, как «гопники» или даже «бандиты».
«…Мудрецы сказали им: „Выйдем и заключим с римлянами мир“. „Не пустим!“ — ответили „бирйоним“. И сказали: „Пойдем и будем воевать с ними!“ Ответили мудрецы: „Не достигнете вы этим ничего!“ Тогда поднялись бирйоним и сожгли склады пшеницы и ячменя, одолел всех голод…» («Арахин», 6).
Разумеется, Талмуд — не историческое сочинение, и потому его слова не следует понимать буквально. Но концептуально они, безусловно, верны. На фоне осознания невозможности победы над римлянами в городе снова стали усиливаться позиции выживших в развернутом зелотами и сикариями терроре сторонников «партии мира», но им снова не дали действовать, и их подавили с помощью репрессий. Ну а склады были и в самом деле подожжены, но отнюдь не для того, чтобы досадить «партии мира». Хотя версия о том, что склады были подожжены специально, чтобы заставить население отчаяться и более яростно
