наконец.
Я киваю и устраиваюсь с одной стороны от Виолы, а Сальвия заползает под одеяло с другой. Мужчины растерянно переглядываются.
– Дуб, занесешь камни для очага, когда их пришлют от Джоа, – говорит Сальвия.
Он кивает и уходит, но его братья остаются на месте.
– Отдохните, – наконец говорит им Сальвия. – Мы вас позовем, когда она очнется.
Они кивают, но еще какое-то время стоят на месте и лишь потом плетутся за дверь и ложатся прямо за ней на полу. По их возне и редким негромким словам понятно, что они, как и я, не могут уснуть. В конце концов я поворачиваюсь на бок, смотрю, как поднимаются и опадают одеяла с каждым вдохом Виолы, и принимаюсь ждать ее пробуждения.
Она не просыпается. На исходе утра кожа у нее горит, а дыхание хрипит в горле. Она стонет, когда Сальвия смачивает ей лоб влажной тканью, но глаз не размыкает. Мы сидим с ней по очереди, чтобы успевать отлучаться к работе.
Когда я прихожу в сарай, Корби с гусями уже на пастбище. Я торопливо убираюсь, целиком отдавшись работе, чтобы вернуться в общую комнату поскорей. И ухожу оттуда, только чтобы помочь загнать стадо обратно.
Мы с Сальвией по очереди кормим Виолу прозрачным бульоном, который Джоа прислал с королевской кухни. Осторожно поднимаем ей голову, боясь потревожить, и заливаем по одной ложечке в рот, умоляя пить. Не понимаем даже, попало в конце концов что-нибудь внутрь или все вытекло обратно из уголков губ.
– Похитители? – наконец спрашиваю я, когда мы с Сальвией сидим бок о бок рядом с Виолой, а Дуб примостился на скамье, понурив голову и сгорбив широкие плечи.
Я не могу больше тянуть с вопросом, мне нужно знать – необходимо знать, приложила ли Валка к этому руку. От одной только мысли перехватывает горло. Никто ничего так и не сказал о том, кто напал на Виолу, и я не понимаю почему.
– Нет. – Дуб поднимает взгляд, глубокие тени у него под глазами похожи на синяки. – Похитители такого не творят. Или если и творят, то не бросают жертву в переулке, когда наиграются.
Сальвия неотрывно смотрит на опухшее лицо Виолы.
– Вернувшиеся от них женщины и дети сбегают сами. Находят пути на волю. А это… это не похитители.
Пожалуйста, думаю я, глядя на застывшие черты Виолы, пожалуйста, пусть это все не из-за меня, не из-за Валки. Пожалуйста, молю я, пожалуйста, выбирайся.
На закате снова приходит лекарь, отсылает мужчин в коридор и осматривает Виолу. Мы с Сальвией остаемся, наблюдаем. Она впервые видит всю картину нанесенных Виоле увечий. Я бросаю на нее взгляд и понимаю, что она постарела на десяток лет. Она сидит, стиснув зубы, со сжатыми губами и сухими глазами.
– У нее жар, и вот с этими порезами неладно, – говорит лекарь, указывая на сделанные ночью швы. Протягивает Сальвии мешочек: – Приготовьте отвар из этих трав. Давайте ей каждые несколько часов, перемешав с бульоном.
– Что-нибудь еще? – спрашивает Сальвия.
– Втирайте золу в порезы, чтобы не гноились. Кроме этого, делать больше нечего.
Ночью мы молча лежим рядом с Виолой. Мужчины спят на утоптанном полу прямо за дверью, не издавая ни звука, кроме тихих шорохов одеял.
– Не могу заснуть, – говорит Сальвия.
– Знаю.
– Она скоро очнется, да?
Я зажмуриваюсь, и перед глазами встает общая комната: руки у всех заняты предметами упряжи, Сальвия качает головой из-за шуток Рябины, и Виола сидит в свете лампы, сияя темными волосами, и заливается звонким смехом, отложив иголку с ниткой и прошитую кожу. У меня нет ответа, нет обещания, которое точно не будет нарушено.
– Споешь одну из своих песен? – спрашивает Сальвия, разбивая тишину. – Из тех, что поешь во время работы?
Я открываю глаза и смотрю на нее над неподвижной Виолой.
– Я не знаю ничего на менайском.
– Ну и ладно. Пой на своем языке. Виоле они всегда так нравились.
И я негромко запеваю в ночной тишине старую балладу о любви. И пою, пока голос не хрипнет и пока я не слышу ровное дыхание Сальвии сквозь резкие свистящие вдохи Виолы.
Глава 31
На следующий день Дуб с Ясенем идут во дворец требовать правосудия. Возвращаются вечером, садятся рядом с Виолой, молчаливые и хмурые.
– Ну а чего вы ожидали? – спрашивает Сальвия жестким голосом.
– Мы не знаем, кто это сделал, – говорит Рябина.
– Не так уж трудно будет узнать, – огрызается Ясень. – И мы узнаем. Пощади Господь тех… – Он прикусывает язык и бросает взгляд на меня. – Нам известно, где друзья Терн ее нашли. Те, кто такое творит, любят потом похвалиться. Люди короля могли бы разобраться, если бы им было дело.
– Но им все равно, – подводит итог Сальвия. – Зато станет не все равно, если правосудие свершится нашими руками.
Я смотрю вниз на Виолу, на лиловые синяки поперек ее лица, на опухшие разбитые губы. Почему закон ничего не делает? В груди скребется злость.
– Мы не позволим этим людям думать, что можно творить такое и с другими девушками, – говорит Дуб; его низкий голос охрип и огрубел.
– Правосудие – это не поколотить друг друга, – тихо говорит Сальвия. – Правосудие – это дать людям понять, что есть закон и что за несоблюдение его получают заслуженную кару.
– Если король не поддерживает закон… – рявкает Ясень.
– А ты его спрашивал? – перебивает Сальвия. – Или какого-нибудь идиота-командира?
Я резко поднимаю глаза и жду. Хотя ведь и командир должен был помочь.
Дуб морщится:
– Командира. Мы не могли рассчитывать лично увидеть короля. Ты же знаешь.
– Я тоже попробую, – говорю я резко и сипло. Они неуверенно глядят на меня. – Может быть, ко мне прислушаются.
– Да, – говорит Сальвия, подумав. – Если не король, то другие твои друзья могут.
– Правосудие? – говорит Дуб, поднимая бровь.
– Королевское ли, воровское ли, покуда оно общепризнанное – мне все равно. – Сальвия тянется и разглаживает одеяло на Виоле.
– Согласна, – говорю я, хотя и не верю, что Кестрин может не озаботиться моей просьбой, когда услышит ее. Он точно не позволит такой несправедливости остаться без малейшего внимания. А вот насчет Красного Сокола я как раз не уверена. Если обращусь к нему, легко могу сама стать должницей. Лучше уж попросить Кестрина.
Поэтому вечером Рябина и Ясень провожают меня Западной дорогой во дворец. Весь долгий путь я пытаюсь придумать, как отыскать Кестрина. До этого мы всегда встречались случайно или меня приводил кто-то из его людей. Теперь я понимаю, что не представляю, как с ним связаться. Рябина и Ясень оставляют меня у ворот и обещают ждать сколько нужно.
Я иду дальше, сквозь ворота и мимо парадных дверей. Нахожу другой вход сбоку и оттуда пробираюсь к королевским покоям. Надеюсь, Кестрин будет у себя, когда я постучусь. Хотя скорее всего он окажется где-нибудь на ужине. Принцы вечерами не сидят по комнатам в одиночестве.
Дверь открывает человек, которого я
