— Вот место для ключа, — инспектор нашел на приборной панели характерное отверстие. — Пробуем?
— А у нас есть выбор?
— Ты права, выбора нет.
Гагарин не стал тянуть и вставил ключ в отверстие, чуть повернув по часовой стрелке.
В первую секунду ничего не случилось, а потом корабль едва заметно завибрировал.
Зал стал преобразовываться. Помимо двух кресел и приборной панели из пола стали прорастать различные предметы, изменяя пространство корабля, разделяя его по-новому, но в привычных для землян координатах.
Появились внутренние переборки, короткий коридор, несколько кают. Один из малых экранов схематично рисовал новый план помещений. Вскоре корабль превратился в стандартную прогулочную яхту экстра-класса. Все стеллажи с кристаллами сами собой сместились в единственное помещение — своего рода склад, хранилище.
— Так, сработало, но пока это все сплошная лирика, — заметил Никита. — Системы автоматически подстраиваются под новых владельцев в соответствие с их вкусами и привычками. Вот это техника! Какой высочайший уровень!
— Угу, — буркнула в ответ стажерка. — Только вся эта техника пока против нас работает. Сколько людей погибло.
— Ничего, — обнадежил ее инспектор, весь погруженный в радужные мечты. — Вот разберемся с управлением и заставим ее послужить человеку.
«Пока настоящие хозяева не придут и не отберут игрушку», — подумала Даша, но вслух этого не сказала. Гагарин и так возбужден свыше всякой меры, пусть побалуется. Как мальчишка, честное слово. Хотя и лет-то ему еще немного, едва за двадцать. В некоторых мирах, где требования были более жесткими, они оба еще являлись несовершеннолетними. Ее отец говорил всегда, что, будь его воля, он вообще совершеннолетие считал бы с двадцати восьми лет. Мол, к этому возрасту человек уже пожил, набрался опыта, получил образование, поработал. Другими словами, полностью сформировался как личность. Такому и принятие важных решений доверить можно. А восемнадцать — двадцать лет — еще не возраст. В эти годы думается о чем угодно, но не о серьезных вещах. Мир делится на черное и белое. Все воспринимается ярко, даже чрезмерно ярко. Любая идея кажется великой. В таком возрасте хорошо совершать революции. Вот только лет через десять поймешь, что был не прав, раскаешься, но будет поздно.
— Мы сделаем мир лучше! С такими-то возможностями!
В этот момент Гагарин и напомнил Даше этакого молодого революционера-мечтателя, с головой, полной идей, желающего сломать старые порядки и построить новые, основанные на собственном понимании жизни. И глаза горят лихорадочным огнем будущих свершений. Ох, беда-беда. Пропадает человек. И это еще один из лучших!
— Можем мы как-то узнать, что происходит снаружи? Американцы уже должны были добраться до места. Как-то выведи картинку на обзорный экран.
— Сейчас, секунду, — пальцы Никиты забегали по клавишам. — Смотри, управление тут, как на обычном корабле, даже еще проще. И в одиночку справишься с системами! Видно, корабль собрал информацию из доступных источников, пока ждал возвращения Горски на дне океана. И теперь прекрасно умеет имитировать земные системы, а уже потом сам преобразует сигнал в нужный ему.
В подтверждение его слов слева вырос широкий экран, тут же показавший океан с нескольких ракурсов.
Брошенная шлюпка так и висела над кораблем, но и Крылова оказалась права, американцы уже подлетели. Напротив, буквально в десятке-другом метров, завис чудовищный корабль штурмовиков. И все его орудия были направлены прямо на маленький, практически игрушечный, кораблик Горски.
Одновременно с изображением раздался и голос, нудно повторявший раз за разом одну и ту же фразу, сначала по-английски, потом с жутким акцентом по-русски:
— …Сдавайтесь, всякое сопротивление бесполезно. Мы гарантируем вам жизнь и беспристрастный суд! Сдавайтесь!..
— Суд они нам гарантируют, — взъярился Никита. — Сволочи!
Он нажал одну из кнопок и из приборной панели выехал штурвал, какие используют обычно в неболетах для маневров на малой высоте.
Гагарин потянул штурвал на себя, и корабль тут же повиновался, поднявшись на полметра вверх.
— Осторожно, там же шлюпка! Не задень!
— Знаю, — отмахнулся инспектор. — Я стараюсь.
У него получилось, корабль качнулся и уверенно отлетел на десяток-другой метров в сторону, оставив шлюпку позади.
— Не пытайтесь бежать! — американец сменил тон с показушно-безразличного на угрожающий. — Иначе будете уничтожены! Заглушите двигатель и откройте внешние люки. Повторяю: не пытайтесь бежать…
— Вот заладил! — рассердился Гагарин.
— У них орудий достаточно, чтобы уничтожить половину планеты, — осторожно заметила Дарья.
Словно в подтверждение ее слов одно из малых орудий внезапно выстрелило. Шлюпка, болтавшаяся там, где ее оставили, взорвалась огненным фейерверком. Не помогла даже дополнительная броня. Один выстрел, всего один!
— Это было предупреждение, — голос в динамиках звенел. — Если вы в течение пяти минут не выполните наши требования, мы будем вынуждены вас атаковать. Это было последнее предупреждение. Время пошло.
— Что будем делать? Сдаваться? — полюбопытствовала Крылова.
— Вот еще! — Никита оскалился в злой усмешке. В этот момент он уже не казался Даже приятным молодым человеком, а походил на хищного зверя. — Кажется, я почти понял, как включаются системы управления орудиями.
— Может, я попробую? — предложила Даша. — Все же я — пилот. Мне привычнее. Хоть ты и говоришь, что системы тут аналогичны нашим, но отличия наверняка имеются. А я разберусь быстрее.
— Попробуй, — не стал спорить Гагарин. — Ты теперь такая же хозяйка здесь, как и я. С момента, как ты села в кресло, корабль принял нас обоих, и слушаться тебя будет так же, как и меня. Мы оба тут хозяева. Некоторые команды можешь отдавать голосом, корабль тебя поймет.
Крылова не стала спрашивать его, откуда он это знает, а просто сказала вслух, обращаясь к кораблю:
— Переключить управление на кресло второго пилота.
Новый штурвал послушно пророс прямо перед ней. Даша зафиксировала его удобнее и удовлетворенно кивнула.
— Отлично. Вывести список вооружения на обзорный экран!
На левом экране появилось изображение ярко-оранжевого сгустка непонятной субстанции.
— Это что? — удивилась стажерка. — Оружие?
— Похоже, — так же недоуменно отозвался инспектор.
— Вывести тактико-технические характеристики! — потребовала Крылова. Нижний экран тут же запестрел от колонок данных. Даша начала быстро и восторженно читать: — Длина, высота, ширина, масса — произвольные, динамично изменяемые, подстраиваемые. Калибр — по выбору стрелка-наводчика. Режим огня: одиночный или непрерывный. Боевая скорострельность (очередями-залпами) до 10.000 в минуту. Прицельная дальность — 100.000 км. Дальность, до которой сохраняется убойное действие — 100.000 км. Емкость магазина — произвольная (бесконечная), постоянно генерируемая. Начальная скорость выстрела — 9.000 метров в секунду.
— Это что же получается? — не понял Никита. — У нас тут калибрируемая пушка с бесконечным боезапасом?
— Все верно, — подтвердила Дарья. — Только не пушка, а пушки. Судя по всему, мы можем вырастить их из тела корабля в любом количестве и именно там, где это требуется.
— А чем они стреляют?
— Тут не указано, но, думаю, это и не важно. При такой скорострельности и прицельной дальности я бы не позавидовала тому, кто вступит с нами в бой.
Они немного помолчали, между тем пять минут, данные американцами, истекали.
— Попробуем? — предложила Даша, когда до конца срока оставалось секунд десять.
— Конечно, — согласился Никита. — Действуй, сейчас ты — капитан.
Крыловой, несмотря ни на что, очень хотелось проверить, так ли хорош корабль, как им казалось. Ведь одно дело — текстовая сводка, а другое — реальное поведение машины в условиях боя.
— Для начала полетаем!
Стажерка тронула штурвал, и корабль сорвался с места. Еще никогда ни один неболет, ни одна машина, которой она управляла, не слушалась ее настолько легко, реагируя на малейшие касания пальцев. Корабль, казалось, повиновался самим ее мыслям.
И движения его были настолько плавными и в то же время быстрыми, что ей оставалось только восхищенно вздыхать, выполняя очередной маневр.
Они неслись над океаном, запросто покинув зону поражения. Американский корабль только сейчас опомнился и устремился вслед, а они уже были далеко. Конечно, штурмовой корабль — не маневренная яхта, но никакая яхта не сумела бы уйти от выстрела. А они сумели. Причем с непередаваемой легкостью.
Вот тут Крылова оценила комфортные кресла корабля. В них не чувствовалась ни перегрузка, ни разница в скоростях. Кресла компенсировали все, не давая телу дополнительных нагрузок.
