она. — У меня есть одна идея, но это сработает, только если он задумал что-то и правда серьезное.
— Но мне ты этот способ не расскажешь? — со смешком предположил Дмитрий.
— Расскажу, — тихо ответила Анна. — Завтра, когда все обдумаю. Только сначала покажу тебе одно из моих любимых мест в окрестностях.
— Это как-то связано?
— Это все связано, — рвано вздохнула она.
— Что-то не так? — насторожился он. — Если мое любопытство…
— Нет, дело не в этом, — оборвала Анна. — Я просто устала. А завтра будет хороший день.
Расспрашивать ее дальше Дмитрий не стал, но всю оставшуюся дорогу поглядывал в задумчивости, когда они выехали на более тщательно освещенные и пока еще не спящие улицы.
— Где ты живешь? — наконец спросил он, нарушив молчание. — Я провожу.
— Обязательно, — улыбнулась девушка. — Я занимаю верхний этаж городской управы, так что мы сейчас в некотором роде соседи.
— Служебная квартира градоначальника? Удобно, не надо далеко ходить.
— Да, почти служебная… Этот особняк принадлежит моей семье. То есть сейчас мне, получается… — смущенно закончила она.
Дмитрий уважительно хмыкнул, но ничего не сказал, хотя давнишний вопрос обострился с новой силой. Анна Набель выходила весьма завидной невестой, и как же так получилось, что за ней не ухлестывала добрая половина местных холостяков? Ну Старицкого она недолюбливала, а остальные? Когда горячих юношей останавливало отсутствие ответных чувств у предмета симпатии? Что, она сказала — никто не нравится, и на этом все успокоились? Даже с учетом всех местных странностей, это выходило… странно.
Однако, перебирая в памяти моменты, когда Анна разговаривала с местными жителями — простыми, не тертыми и опытными вроде ведьмы и трактирщика Милохина, которому сам черт не брат, — Дмитрий пришел к неожиданному выводу. Да, Анну Набель местные безусловно уважали, даже любили, но еще — опасались. И объяснение этому обстоятельству найти не получалось. В их отношении не было подобострастия к высокопоставленному чиновнику, которое еще как-то могло объяснить эту опаску, но что было — Косоруков понять не мог.
С Анной они распрощались на пороге трактира. Кухонный мальчишка привычно взялся отвести лошадей на конюшню и там устроить на ночь, поэтому ничто не мешало посвятить остаток вечера и ночь отдыху.
Прощание вышло неловким и скомканным. Анне хотелось, чтобы мужчина ее поцеловал, а лучше и вовсе не прощался, и совсем неплохой была ночевка в заимке колдуна… Но сначала рядом отирался мальчишка, потом еще прошли знакомые, а потом вовсе на порог высыпала компания из четырех подвыпивших старателей, шумно поздоровалась и осталась неподалеку, обсуждая что-то свое, но постоянно поглядывая на застывшую в смятении парочку.
А если бы не они, может, Дмитрий и сам бы решился, потому что поцеловать девушку хотелось, и ему тоже вспомнились две прошлых ночевки, пусть не в удобной гостиничной постели, но зато — с ней рядом. И прежние мысли и вопросы в этот момент отступили на задний план, когда девушка стояла совсем рядом, тонкая и изящная в теплом и редком свете уличных фонарей. Волосы слегка растрепались, выбившись из прически, и отблескивали красноватым червонным золотом. И внимательный взгляд… И губы…
Но старатели явно не спешили никуда уходить, а стоять вот так было совсем уж глупо. Поэтому Дмитрий снял шляпу и вежливо поклонился, чтобы поцеловать девушке руку. Твердую, сухую, сильную, не трепетно-девичью, но в его мозолистой ладони ее пальцы все равно казались хрупкими и нежными.
Анна в первое мгновение дернулась от неожиданности и едва не отняла руку, явно непривычная к этому жесту, потом неожиданно смутилась, когда теплые губы коснулись кожи, и пробормотала, когда охотник распрямился:
— Я завтра утром делами займусь, а после полудня сюда подойду. Дождешься?
— Дождусь, если вдруг колдун не объявится с утра пораньше, — улыбнулся в ответ Косоруков. — Доброй ночи.
— Доброй, — вздохнула в ответ Анна и зашагала к зданию управы.
Стоило остаться одной, и на душе у нее начали скрести кошки. Хотелось, чтобы завтрашний день уже наступил и все разрешилось так или иначе; она не сомневалась, что все случится именно завтра. Но одновременно с этим отчаянно хотелось оттянуть его как можно дальше, потому что было страшно, не по себе и стыдно. Она не собиралась отступать от принятого решения и что-то менять, но никак не могла успокоиться. Сумеет ли он понять и принять? Дмитрий казался разумным и сдержанным, он хоть и не верил до конца шаманам и прочим местным легендам, но достойно принимал новые обстоятельства. Может быть, потому и принимал, что до конца не верил и в глубине души продолжал относиться к Шнали и его населению как к какой-то сказке, театрализованному представлению.
Как он отреагирует завтра? В том, что все выйдет как надо, Анна не сомневалась, но отчаянно боялась того, что случится потом. Вдруг рассердится, обидится и попытается уехать? А что будет, когда это не получится?..
Вот только рассказать и объяснить все было еще страшнее. Потому что не поверит. А если поверит, но не согласится, как тогда быть?..
Дмитрий же, немного проводив девушку взглядом, решительно двинулся в "Мамонтову горку". Спать еще не хотелось, но и сидеть в общем зале — тоже. Тут было шумно и душно, а настроения проводить время в такой компании не было совершенно. Поэтому Дмитрий решил, коль уж с баней пока не сложилось, хорошенько отмыться в горячей воде.
Милохин желание это встретил с одобрением и пообещал решить вопрос, а Дмитрий пока поднялся в комнату.
На втором этаже трактира их сдавалось четыре почти одинаковых. Чистые, светлые и достаточно просторные, для привычного к дорогам Косорукова — настоящие хоромы. В комнате имелась широкая удобная кровать, комод с немного потемневшим от времени, но чистым зеркалом, скобленый стол и стул со спинкой. На большом окне — веселые ситцевые занавески в цветочек, на полу — трогательный вязаный коврик. К стене у комода был прикручен умывальник, под которым стоял чистенький медный таз.
На четыре этих комнаты имелась общая уборная с водопроводом, тоже редкое роскошество по нынешней жизни охотника, и ванная. Там стоял угольный котел, который мог подавать горячую воду в отдельный кран, но котел этот не топили — из постояльцев сейчас был один Косоруков, и тот больше где-то
