Виктор напомнил завучу о себе, о новогодней елке. И услышал в ее голосе если не радость, то уж точно изумление.
– Вы нас не забыли! – только и сказала она.
– Галина Михайловна, скажите, что вам надо для интерната? – попросил Виктор. – Есть возможность вам помочь…
– Ой, я просто не знаю… Может, для кухни посуду… У нас дети в две смены едят. Хорошо бы, если б небьющуюся…
– А для уроков?
В ответ услышал глубокий вздох.
– Вы знаете, вы так неожиданно позвонили… Учебники у нас старые, телевизора нет, был, но сломался год назад… Вы извините, мне стыдно вот так, знаете, попрошайничать… Это ведь надо вам официальное письмо с просьбой подготовить. В районо заверить…
– Ничего не надо! – сказал ей Виктор. – Вы завтра с утра на месте?
– А где ж мне быть? Я рядом с интернатом живу. Хата за зеленым забором.
– Тогда до завтра, я часам к двенадцати постараюсь, – пообещал Виктор и попрощался.
Сергей Павлович сразу дал добро на покупку посуды и телевизора и попросил внимательно посмотреть, чего там еще не хватает.
Виктор съездил с Пашей в Дарницу в магазин «Детский мир». К своей радости, нашел там эмалированную детскую посуду – мисочки и кружки, украшенные персонажами из мультиков. Отобрал пятьдесят комплектов с Винни-Пухом. Долго держал в руке кружку – точно такую же, как та, что он привез из Чечни.
Посуда поместилась в две объемные картонные коробки. Третью коробку с телевизором «Samsung» они загрузили в джип уже на бульваре Леси Украинки, возле «Дома радио». После этого Паша завез Виктора домой.
89
Когда джип свернул с трассы на покрытую снежком грунтовку, у Виктора возникло ощущение, что едут они по снежному полю. Они были этим утром действительно первыми, прокладывавшими протекторную колею по ночному снегу. И Соня, сидевшая на заднем сиденье с измазанным зеленкой пингвином, тоже смотрела широко раскрытыми глазами на зимние красоты. Она, когда Виктор рассказал, что поедет в интернат, твердо заявила, что тоже поедет с ними, и попросила взять с собой Мишу. «Мы же с Мишей их всех знаем! Мы вместе в «Макдональдсе» были! Помнишь?»
Виктор ничего не имел против, и вот они теперь ехали вместе, ехали, чтобы передать уже знакомым детям благотворительную депутатскую помощь. Виктор, сидевший рядом с Пашей, то и дело оглядывался назад, на Соню и Мишу. Он представлял, как обрадуются интернатовцы пингвину. Все-таки молодец Сонька! Умеет настоять на своем, и при этом – она ведь была совершенно права в своем желании!
Дорогу Паша «нащупывал» по деревянным столбам и линиям голых деревьев, посаженных по обе стороны грунтовки. На его лице читалось напряжение, но даже сквозь это напряжение во взгляде иногда мелькало восхищение красотой зимнего пейзажа. И Виктор это замечал. Сам он чувствовал себя чуть ли не капитаном корабля, хотя корабль – джип, и все внутри, за исключением Миши и Сони, не имело реального отношения к нему, к Виктору. Но он был автором, автором добра, человеком, который придумал это добро и нашел для него адресат. И тут не сказать Сергею Павловичу спасибо было бы просто грех. Виктор снова вспомнил шефа с благодарностью. И как это все в нем так гармонично уживалось, в Сергее Павловиче? И темное прошлое, на которое намекал вчера Игорь Львович, и пусть немного витринное, но все-таки желание делать добро. Может, он и стремился к власти, чтобы делать добро? Звучит как-то странно. Виктор мотнул головой, немного удивляясь ходу собственных мыслей. Но все равно образ Сергея Павловича в его воображении приобретал черты чуть ли не римского героя, защитника униженных и оскорбленных, рьяного стража закона… Закон, правда, был как бы его собственным. Это был Закон улитки. Но все статьи закона словно светились жесткой справедливостью и прагматичностью. И действительно, этот Закон был рожден самой жизнью. Он, Сергей Павлович, или кто-нибудь другой, похожий на него, создавал этот закон не фантазируя, а записывая уже существующие, но неписаные правила, развивая их дальше, наполняя их порядком, логикой и библейской жестокостью наказаний. И сам он, Виктор, с удовольствием, легко и ясно усвоил этот закон. Даже позволил себе его развить исходя из тех ситуаций, в которые его заманивала жизнь. Нет, он не претендовал на авторство закона. Это, конечно, дело депутатов парламента. Он просто понял, что какой-то закон нужен, какому-то закону надо следовать, чтобы совершать меньше ошибок и уберечься от опасностей. Выбор был. Была Конституция, которая много обещает, но мало делает. Но ее статьи – пафосны и нереальны. Право на бесплатное медицинское обслуживание заканчивается там, где начинается болезнь и старость. И тут Виктор вспомнил Пидпалого, вспомнил санитаров «скорой помощи», пришедших в квартиру пингвинолога и не хотевших его везти в больницу. Нет. Закон улитки ничего, кроме наказаний за его нарушение, не обещает. Но в этом и есть его правда. Правда и действенность. И сама жизнь подтверждает правоту этого закона. Стоит взять любую ситуацию – и вот она, в законе, и описывает твои права и обязанности. И он, Виктор, теперь «в законе», он в домике Сергея Павловича, под его крышей. Домик его шефа его защищает и дает уверенность в завтрашнем дне. И даже бывший «покойник» Игорь Львович, разговаривая с ним в машине, и тот признавал молча крепость стен домика, в котором Виктор был теперь улиткой. Вот она – правда жизни. Есть домик, есть стены – есть улитка. Нет домика – нет улитки. Нет улитки – нет проблемы… Нет, это уже из другой области, но и эта «область» имеет отношение к Виктору. А потому надо соблюдать тот закон, который действует, а не тот, который написан и издан для общего чтения многомиллионным тиражом.
Интернатовцы встретили гостей как старых друзей. Дети тут же захотели есть из новых мисок и пить из новых кружек. А потому все дружно наносили в просторную кухню воды из колодца. Прополоскали миски и кружки, и уже через двадцать минут все дружно ели гречневую кашу с маслом за несколькими деревянными столами в столовой. Даже Паша время от времени бросал заинтересованные взгляды на детей. Был он тоже при деле и время от времени доставал из кармана маленький фотоаппарат-«мыльницу», фотографировал. Только Мише, пока все обедали, было скучновато. Кашу он есть не стал. Просто стоял под окошком и внимательно смотрел на Виктора.
Толстая бабка в переднике обошла столы с большим чайником в руках и налила в новенькие эмалированные кружки компот.
Виктор поднял кружку с Винни-Пухом, посмотрел на нее задумчиво.
Услышал, как Соня, сидевшая напротив, сказал своей новоявленной подружке: «А у моего дяди Вити тоже такая кружка есть. Только он мне ее не дает!»
– Я тебе ее подарю! – сказал Виктор, повернувшись к Соне.
– Правда? – обрадовалась девочка.
– Даю честное чеченское слово, – попробовал пошутить Виктор, но Соня этой шутки не поняла.
И Виктор этому порадовался. В общем-то, это ведь и не шутка, когда от одного честного слова зависит жизнь человека!
После обеда установили телевизор на тумбочку в довольно большой квадратной комнате, где на стене висели портреты Шевченко и президента Кучмы. Рядом с ними виднелся квадратный след еще от какого-то, но уже снятого портрета. «Наверно, от Ленина», – подумал Виктор.
Мальчик постарше установил на телевизоре комнатную антенну и долго ее крутил, пока изображение не выровнялось, не приобрело четкость и цвет.
Соня с младшими интернатовцами и пингвином ушла во двор. Каждый нашел себе занятие по душе. Или на снегу, или в теплом, хорошо натопленном доме.
А по телевизору шла реклама «Макдональдса», и девчушка-подросток в зеленом свитере и мешковатых брюках облизнулась при виде огромного, показанного во весь экран бигмака.
– В жизни он намного меньше! – сказал ей Виктор.
90
Обратно возвращались уже в сумерках, по собственной колее – так и доехали по ней до основной дороги. Видно, в этот день никому, кроме Виктора и Паши, не было дела до этого отдаленного села.
Когда выехали на трассу, в кармане у Виктора зазвонил мобильный.
– Как все прошло? – спросил голос шефа.
– Отлично! – доложил Виктор. – Подарки приняли со слезами на глазах!
– Так и должно быть. Это только взятки принимают с улыбкой или с подтянутыми губами, а подарки – только со слезами, – пошутил Сергей Павлович. – Значит, так, слушай! На сегодня твой рабочий день еще не закончен. Приедешь домой и напишешь статью об этой благотворительной акции. Утром привезешь ее мне, а там решим, в какую газету она пойдет. Понял?
Спрятав мобильник в карман своей новой теплой куртки, Виктор обернулся и посмотрел на Соню, задремавшую на заднем сиденье. Пингвин Миша стоял рядом с ее головой и смотрел на глубокие, постепенно превращающиеся в темноту сумерки. Только когда в салон залетала яркая желтизна дальнего света фар встречной машины, он вздрагивал, моргал своими маленькими глазками и приподнимал плавники-недокрылки, словно его глазки чесались и он не знал, чем до них достать. Потом опускал голову и терся оцарапанной щекой о собственное плечико.
