WOMANИФЕСТ
Позже, назначив ей первую дозу антибиотиков и быстро сделав УЗИ: Нет, ты не беременная, но чтобы ты окончательно успокоилась, я дам тебе средство экстренной контрацепции, – я усадила ее в кресло, отвезла к лифту, и мы спустились в маленькое отделение.
В маленьком отделении комната Жермены была заперта, на двери висел замок. Палата номер три была свободна, но занять ее было нельзя: Карма предоставил ее семье Катрин.
В палате номер два была всего лишь одна пансионерка, но я не представляла, как уложу Сесиль в двух шагах от мамаши, которая моложе ее и кормит грудью ребенка.
Выхода не было, и я приняла решение: вытолкала кресло во двор, усадила Сесиль на заднее сиденье своей машины, прикрепила к стеклу пакетик с физраствором, села за руль, сказав себе, что я слишком рано сдалась, на днях… когда это было? Тысячу лет назад – и мне надо лишь закрыть глаза, скрестить пальцы и попросить великое космическое равновесие установить баланс. Ведь остановило же оно автобус по просьбе Сесиль, значит, оно может сделать так (а я могу повернуть ключ, ведь именно это нужно сделать для того), чтобы мотор завелся.
И, черт побери, неужели все дело в силе моей мысли, – он завелся!!!
Позже, разместив Сесиль в своей комнате и успокоив ее: Нет, ты не беременна, я бы тебе сказала, да, клянусь, – я вспомнила, что в семь часов вечера за мной должна заехать Матильда и отвезти ужинать. Семь часов вечера давным-давно миновало, а поскольку я уже целую вечность не заряжала мобильный, он не звонил, да и в любом случае я бы не ответила. Она оставила странные сообщения. Тревожные. Немного нервные. Ведь я кидала ее уже два раза, два вечера подряд. Если бы она была моей любовницей, у нее было бы полное право спросить, а у меня – честно ей ответить: Нет, спасибо, дорогая, пока это было, было хорошо, но сейчас все закончилось, давай останемся друзьями, – но у нас обстоятельства другие, поэтому я, пожав плечами, отправила ей эсэмэску: Прости, на работе в больнице, позвоню завтра – и установила на мобильном режим «Без звука».
*
Ночь. Я лежала без сна, встала с дивана, подошла к своей комнате, она хотела, чтобы я оставила дверь открытой, но не захотела оставлять в коридоре свет, как будто зияющая дыра открытой двери не такая страшная, как закрытая дверь, не такая грозная, как свет. Я посмотрела на нее, она мирно спала.
Я знала, что не засну, села на диван, вытянула ноги и положила их на журнальный столик, открыла ноутбук и, продолжая слышать голоса Стейси, Тирни, Эллы, Дианы, женщин-хозяек своей жизни – а если они и не являются хозяйками жизни, то настолько умело делают вид, что даже становится забавно, – написала следующее:
...
Сегодня женщины больше не подчиняются желаниям мужчин. Они больше не будут подчиняться диктату врачей!!
Сегодня во Франции женщины по достижении совершеннолетия имеют право голосовать и несут такую же ответственность, что и мужчины. Перед лицом закона у них такие же права и обязанности, как и у мужчин. Только они решают, иметь сексуальные отношения или отказаться от них, принимать средства контрацепции или не принимать, делать аборт или не делать, беременеть или пройти стерилизацию. Никто не имеет права их порабощать или обращаться с ними как с малыми детьми.
Однако сегодня, независимо от того, беременеют они или решают предохраняться, проходят обследование на рак шейки матки или лечат гинекологические заболевания, женщинам до сих пор приходится ложиться на спину, раздвигать бедра, выставив напоказ половые органы, то есть принимать унизительную позу, навязанную им врачами без всякой медицинской необходимости.
Поза под названием «английская» (в положении лежа на боку) позволяет проводить все гинекологические процедуры. Кроме того, она позволяет вести роды без всякого риска для матери и ребенка. Во многих странах мира именно в этой позе женщин осматривают, лечат или принимают у них роды. Именно в этой позе у них есть возможность выбирать – смотреть или не смотреть на то, что с ними делает врач.
Мы требуем, чтобы все французские врачи предлагали своим пациенткам по желанию принять позу «положение на боку» вместо навязанной мужчинами традиционной гинекологической позы, к которой женщины принуждаются до сих пор, несмотря на то что на дворе XXI век.
Мы требуем, чтобы эта обязанность была прописана в кодексе профессиональной этики и в кодексе общественного здоровья, в практических справочниках, которые вручаются всем практикующим врачам во время обучения на всех факультетах.
Во Франции в XXI веке женщины больше не должны раздвигать ноги перед врачами!
Да, я знаю, что мечтаю не во сне, а наяву. Я знаю, что не знаю, кто эти «мы», которые «требуют». Я знаю, что принимаю желаемое за действительное, что это мечты, что они осуществятся не так скоро. Я знаю, что женщины все еще прогибаются под коленями и членами мужчин, и прежде чем они перестанут прогибаться под весом мерзких врачей, еще долго будут существовать врачи мужчины и женщины, потому что это не вопрос пола, а вопрос власти. Они будут продолжать засовывать женщинам во влагалище пальцы, инструменты и самые разные приспособления, не задумываясь ни о том, для чего они это делают, ни о том, что это значит для пациенток. Они никогда не задумаются о том – а я за свои слова отвечаю , – до какой степени это делает врачей похожими на палачей.
Я знаю, что мои слова важны постольку поскольку – но это мои слова.
И эти слова я кидаю вам,
От ярости жгучей сгорая,
И эта ярость меня согревает.
ОТДАТЬСЯ (Романс)
Любимый, когда ты берешь мою руку,
На плечо мое опускаешь лоб,
Я мечтаю лишь об одном —
Отдаться.
Ты меня любишь, я это вижу:
Когда ты входишь в меня, ты дрожишь.
Я принимаю тебя так полно и нежно,
Я чувствую, как ты растворяешься.
Мне хорошо, я люблю твою смелость,
Когда ты на бедра мне руки кладешь,
Я жду, закрыв глаза,
Я растворяюсь в твоих руках.
Я видела, как ты одеваешься,
Как с оружием в бой отправляешься
Против типа, который пытался
Меня забрать.
Ты возмущался, терялся, любимый,
Когда я бывала побеждена.
Ты клялся меня
Не покидать никогда.
Я вижу слезы в твоих глазах,
Издалека твои мольбы я слышу.
Ты не хочешь, я знаю,
Меня отпускать.
Итак, все кончено, злая судьба,
Бороться я больше не хочу,
Я засыпаю, я ухожу.
Любовь моя, если я притаюсь
В объятиях твоих, к смерти лицом,
То не для того, чтобы тебя оставить,
А потому, что растворяюсь я,
Беспомощная, в твоих руках,
Как сегодня, я растворяюсь.
ПОНЕДЕЛЬНИК (Андантино) [47]
ТРАНСЛЯЦИЯ
– Мне нужно зайти к Алине еще раз? – спросила пациентка.
– Не думаю, – ответил Карма, сжимая ей руку.
– Спасибо вам обоим! Большое спасибо.
– Пожалуйста, – растрогавшись, ответила я.
– Ты придешь сегодня после полудня на консультации? – спросил Карма, когда пациентка вышла за застекленную дверь.
– Конечно. Но к обеду мне нужно вернуться домой, чтобы посмотреть, как там Сесиль. – И опустошить свой склад бумажных салфеток.
– Как она?
– Говорит, что хорошо, но я предпочитаю удостовериться в этом in vivo.
– Ты права.
Он положил карту пациентки на стойку регистрации:
– Больше никого? У нас вынужденный отпуск?
– Да, – сказала Алина, – но уверяю тебя, это ненадолго. Следующая пациентка опаздывает, но она только что звонила, будет через десять минут. Значит, если тебе действительно скучно…
– Что ты предлагаешь? – ответил Карма, с интересом глядя на нее.
Она приподняла груду пыльных бумаг:
– Помоги мне разобраться с картами госпитализации с тысяча девятьсот семьдесят пятого по тысяча девятьсот девяностый год. Они лежат в подвале и ждут, когда кто-нибудь соизволит ими заняться. Отнеси эти и положи в коробку, а мне принеси следующие, я переведу их в цифровую форму.
– Они заставили тебя перебирать бумаги за пятнадцать лет? – возмущенно воскликнула я.
– Меня и всех секретарей акушерской клиники. И в сверхурочные это пересчитать нельзя, разумеется.
– И ты все равно этим занимаешься?
– Когда появляется свободная минутка, я беру горсть бумаг и вношу их в базу данных. Я знаю, что это не моя обязанность, больница должна была нанять кого-нибудь на полную смену, но поскольку это не сделано, на поиск карт приходится тратить массу времени впустую. И на поиск некоторых пациентов.
– Пффф… – прошипел Карма, пожимая плечами.
– Кто такая «пациентка Альфа»?
Этот вопрос вырвался у меня сам, я и не думала его задавать. Подумать над тем, почему он у меня вырвался, я не успела.
Карма опешил:
– А ты действительно непредсказуемая. Кто тебе о ней рассказал?
