злой, что атрывает голавы котам, – гласит подпись. – Большим котам, маленьким катам, нашим котам, соседским котам. Скаймэн нинавидит котов».
Мои руки немеют.
– Вы меня слушаете? – спрашивает Стеф. – Вы говорите, что дело такое срочное, так давайте вернемся в Лос-Анджелес. Но нам придется взять машину в аренду.
Дрожащими пальцами я листаю страницы назад, читаю с самого начала. Страница за страницей я вижу монстра Скаймэна, возвышающегося над РХ-1 – крохотным роботом, который трусит перед яростью Ская.
«Скаймэн может очень быстро стрелять из пистолета», – сообщает подпись к рисунку.
«Я могу прострелить насквозь здание с другой стороны улицы, – хвастается Скаймэн в облачке текста, в руках он держит винтовку с оптическим прицелом. – Я убью всех последних женщин!»
Скаймэн поджигает здание.
«Вот тебе, получай, Король Мечты!» – кричит он.
«Скаймэн убьет Гадких Девушек», – гласит подпись под картинкой, на которой Скаймэн отрубает головы шести женщинам. Одна из них в кресле-каталке. Красная кровь фонтаном бьет из их шей. Из шести шей. Их шесть. Шесть последних девушек.
– Эй, вас куда-то унесло, насовсем? – спрашивает Стефани. – Ку-ку?
«Скаймэн говорит эти слова, когда он закончил, – читаю я подпись, – мы будем единственными людьми, оставшимися в мире, а все враги будут умерщвлены. Скаймэн убьет всех врагов! И тогда мама вернется домой!»
Скаймэн. Скай Эллиотт.
Я думаю о письме, которое получила Крисси с аккаунта доктора Кэрол.
Я вспоминаю, как стояла в комнате Ская, а он говорил: «Я сделал сайт и электронную почту для бизнеса матери».
Сын доктора Кэрол. Ее домашний офис. Ее компьютер. Как он нашел мою книгу. Как он увидел ее записи. Он знал о нас все. Как он вынуждал нас делать его работу за него. Монстр появляется из нутра дома.
Я засовываю книгу в сумку.
– Нам пора, – говорю я Стефани. – Бери свой телефон, собирай вещички, нам нужно в Лос-Анджелес. По дороге мы позвоним Джулии.
До границы штата мы успеваем сделать четырнадцать звонков на ее телефон. Она не отвечает ни разу.
* Расшифровка допроса Джулии Кэмпбелл, оставшейся в живых свидетельницы массового убийства, допрос проводился сотрудниками полицейского департамента Сан-Диего Дуайтом Райли и Джуди Хикс, 23 октября 1992 года
Группа поддержки последней девушки ХХ: Последняя глава
Мы мчимся по прерии.
Мы доехали на «шеви» до автомастерской, где я заплатила мои последние восемьсот долларов за бамперы и ветровое стекло. Я упросила его дать мне машину подмены на день, пока он будет ремонтировать мою.
– Скорость держите ниже шестидесяти пяти и не выезжайте на хайвеи, – говорит он мне.
– Безусловно, – говорю ему я.
Мы выезжаем на хайвей, и я всю дорогу держу скорость в восемьдесят пять.
Джулия так и не снимает трубку. Не отвечает и Дани, а телефон Хизер так еще и не выключен. Мэрилин заблокировала номер Стефани. Они все отвернулись от меня, потому что считают, будто я спала со своим монстром, потому что они читали мою книгу, потому что думают, будто я спятила. Источник единственного моего доказательства – это Крисси и комикс помешанного мальчишки. Они мне никогда не поверят.
Я еще сильнее давлю на педаль газа. Машину начинает зловеще сотрясать. Стефани ворчит всю дорогу.
– Все считают, что волки в парке опасны, – говорит Стеф, когда мы проезжаем знак «Йеллоустоун». – Но на людей все время нападают бизоны.
Стефани говорит так, будто ей нужно напоминать себе, что она жива. То, что случилось в доме Крисси, вероятно, потрясло ее сильнее, чем я думала. Она громко читает билборды. Она высказывает свое мнение о водителях других машин. Я не отвечаю. Мне нужно в Калифорнию.
Мы съезжаем на Тридцатую, в объезд Солт-Лейк-Сити, направляемся в Уэллс по Восьмидесятой. Я ни за что не хочу приближаться к Американ-Форк и готова потратить на объезд дополнительное время.
Мы не останавливаемся в городах. Мы едем по четырехполосной Америке мимо мест для отдыха. Пригороды и скопления билбордов рассекаются съездами и сужениями.
Руки и лицо Стефани покрыты синяками и царапинами. Я не знаю, когда ей снимать швы с головы. Она перестает звонить родителям. Я не замечаю этого, пока не проходит десять часов.
– Ты перестала звонить? – спрашиваю я.
– А что они могут сказать? – спрашивает она. – Полиция нас уже ищет. Я что говорю – не исключено, что мы обе отправимся в тюрьму. А куда мы сейчас-то едем?
Мое тело вибрирует. Где они – с доктором Кэрол или все же Джулия прислушалась к моим предупреждениям и они теперь в безопасном месте? Взяла ли она с собой Ская? Не в Стейджфайре ли они? Я даже не знаю, куда нам ехать.
Иногда человек не знает, почему он делает то, что делает, и просто продолжает двигаться, хотя никаких вариантов у него не осталось.
– Нам нужно остановиться, – говорит Стефани.
– Никаких остановок, – говорю я.
– Мне нужно пописать, – говорит она.
– Пописай в стаканчик, – говорю я. В машине полно пустых стаканчиков. Я до того наглоталась кофеина, что у меня глаза вибрируют в глазницах.
– Я не писаю в стаканчик, – говорит Стеф. – Сами писайте в стаканчик.
– И пописаю, когда нужда придет, – говорю я. – А ты баранку попридержишь.
– Гадость, – говорит она, скрещивает руки на груди и поворачивается к пассажирскому окну.
Обогреватель в машине заело, и он всю дорогу гонит горячий воздух нам в лица.
– Меня зажаривает, – говорит Стефани, и мне нечего ей возразить. У меня самой ноги горячие и потные. – Из меня заживо готовят жаркое.
Мы едем через ночь, такую темную, что, если выключить фары, планета исчезнет. Мы кидаем на задние сиденья обертки от фастфуда. Пару сотен миль назад у нас был мешок для мусора, но в какой-то момент вся задняя часть салона превратилась в мешок для мусора.
Я рассказываю ей о Скае. Я говорю ей, что убийства – его рук дело. Я говорю ей, что мы должны его остановить, но я не знаю как. Физически мне с ним не совладать, а что бы я ни сказала – мне никто не поверит. Идей у меня никаких нет. Мои планы отработаны, я не знаю, что делать дальше. Теперь я – просто движение.
– Позвоните ему, – говорит она.
– Мы не можем, – отвечаю я. – Мы потеряем наше преимущество.
– Какое преимущество? – спрашивает она. – Если вы думаете, что он собирается всех убить, то позвоните ему.
Мы уже проехали Рено по Восьмидесятой, теперь остается только по прямой до побережья, а потом на юг. Я звоню ему с телефона Стеф. Мне с трудом
