одно из самых важных знакомств в его жизни — с о. протоиереем Анатолием Правдолюбовым (1914–1981), в то время благочинным Спасского округа и настоятелем небольшого Вознесенского храма, стоящего на местном кладбище. Представитель старинного, закаленного многими невзгодами священнического рода, прошедший через лагеря еще в 1930-х, тяжело раненный на фронте во время освобождения Пушкинских Гор, о. Анатолий был настоящим духовным светочем Спасска. Дома у священника постоянно звучала классическая и духовная музыка — пластинки он заказывал по почте, семеро его детей составляли небольшой хор, а сам он играл на фисгармонии, пианино, виолончели… О. Анатолий и сам сочинял духовную музыку — песнопения Всенощного бдения и литургии, встречу архиерея. Иногда домашними концертами «угощали» и о. Иоанна; дочь о. Анатолия Лидия запомнила, с каким удовольствием тот слушал «Кирие элейсон» из 149-й кантаты Баха.
Отцы быстро сдружились, причем их отношения приняли характер взаимного духовного водительства — уважительного и деликатного. Все важные решения в большой семье Правдолюбовых начали приниматься только после благословения о. Иоанна. А он, в свою очередь, давал совет после того, как узнавал, что младшие Правдолюбовы получили на это родительское благословение.
О. Иоанн благословил о. Анатолия вести дневник, сказав ему:
— Пока ты будешь собираться написать что-то великое и солидное — время уйдет. Благословляю тебе писать в дневник всё, чем обладаешь и чему научился за всю жизнь твою от общения с богомудрыми пастырями и угодниками Божиими.
В июне 1958 года о. Анатолий Правдолюбов был переведен из Спасска в Покровский храм рабочего поселка Сынтул Касимовского района Рязанской области. Дружеское общение священников прервалось — как мы увидим, на время.
Тот же 1958 год был отмечен для батюшки горестной потерей — 5 июля в Москве ушел из жизни Иван Александрович Соколов (оптинский игумен Иоанн Соколов, каким считал его батюшка). Во время последней встречи с о. Иоанном он предсказал, что именно ему будет суждено проводить его в последний путь. Смертный час Соколов встретил в восьмиметровой комнатушке на Детской улице в Богородском, единственным предметом «роскоши» в которой могла считаться печка-буржуйка. Умирал он мучительно, от рака печени. Но по-прежнему называл всех «детками», всем на дорогу давал кусочек белого хлеба или несколько завернутых в бумажку рафинадин… Стараниями о. Иоанна на могиле И. А. Соколова было воздвигнуто красивое надгробие, у которого долгие годы собирались те, кто искренне, как и батюшка, считали «оптинского старца» живым преподобномучеником.
…В cентябре 1959-го о. Иоанн получил перевод в храм села Летова, расположенного в Рыбновском районе Рязанской области.
Ситуация в стране к тому времени сильно изменилась. После того как Хрущёв прибрал к рукам не только партийную власть (первым секретарем ЦК КПСС он был еще с сентября 1953-го), но и правительство (стал председателем Совмина вместо Булганина в марте 1958-го), он наконец получил возможность осуществить свою давнюю мечту — масштабную атаку на Церковь, причем не ограниченную никакими прагматическими соображениями, как в сталинские времена, а идейную. От физического уничтожения священства отказались, цель была куда более размашистой — в преддверии победы коммунизма (а она была запланирована на 1980 год) стереть с лица земли духовную оппозицию как таковую. Начало борьбе положило секретное постановление ЦК КПСС от 4 октября 1958 года «О записке отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам „О недостатках научно-атеистической пропаганды“».
Войну с Церковью, по традиции, начали с ее ограбления — снова ввели отмененные в 1945-м налоги со строений, земельную ренту, резко повысили налог на доход свечных мастерских, что вынудило храмы продавать свечи себе в убыток. Запретили детские и женские собрания при храмах, приходские кружки, санаторно-лечебную помощь духовенству, официальные экскурсии, приходские библиотеки. В ноябре 1958-го началась кампания по борьбе с «паломничеством к так называемым „святым местам“», святые источники засыпали мусором или устраивали рядом с ними свалки.
В октябре 1958-го появилось постановление «О монастырях в СССР» — очередной удар по и без того небольшому количеству уцелевших обителей. Если в 1959-м в Советском Союзе было 63 монастыря и скита (40 на Украине, 16 в Молдавии, 4 в прибалтийских республиках, 3 в Белоруссии и 2 в России), то к 1965-му осталось 16 монастырей с полутора тысячами монашествующих. Некоторые обители верующие успешно отстаивали. Так, в июне 1959-го насельницы Речульского Богородице-Рождественского женского монастыря в Молдавии вместе с местными жителями не дали закрыть обитель, причем дело дошло до настоящих боевых действий — один человек из числа защитников монастыря был убит, несколько — ранены.
Снова началось массовое закрытие храмов. С марта 1961-го их разрешалось закрывать решением не Совета министров союзной республики, а областного или краевого исполкома, что сильно упрощало процедуру закрытия. Многие храмы, чудом пережившие лихолетье 20–30-х годов и Великую Отечественную войну, в том числе и бесценные памятники архитектуры, варварски разрушались. Эта кампания приняла поистине чудовищные размеры. Например, в Белоруссии в 1959–1963 годах было закрыто или уничтожено 599 храмов из 968 функционировавших. В некоторых больших городах число действующих церквей снова оказалось на предвоенном уровне (в Минске и Саратове по два храма, в Смоленске и Новгороде по одному). Всего с 1958 по 1964 год в СССР был закрыт или уничтожен 5541 храм и молитвенное здание.
В тех храмах, что уцелели, была проведена кардинальная управленческая реформа. С 18 июля 1961 года управление приходами осуществляли так называемые «двадцатки» — выборные органы от прихожан, состав которых, естественно, был согласован с властью. Отныне настоятели храмов лишались административных полномочий, полностью попадая под контроль приходского совета, в том числе и в финансовых вопросах. Фактически священник становился неким наемным работником, которым управляла община во главе с «идеологически проверенным» старостой. О том, что при желании могли натворить такие старосты, вспоминает о. протоиерей Владимир Правдолюбов: «В Касимове у ящика (имеется в виду церковная касса. — В. Б.) стояла очень властная (особенно по отношению к священнослужителям) и умная женщина — Клавдия Ивановна Потапова. Однажды она чуть не отправила за штат нашего настоятеля (такие права были даны приходскому совету), отца Василия Романова. Через некоторое время то же ждало и нашего диакона, осмелившегося сделать какое-то замечание подруге Клавдии Ивановны. Так что мы жили как в осаде и ждали от нее любого подвоха».
C лета 1961 года штрафовались или лишались регистрации священники, работавшие с детьми, служившие требы (Евхаристии тяжелобольных, молебны, отпевания, панихиды, освящения домов), строившие при храмах подсобки или покупавшие для ремонта стройматериалы. Специальные комиссии изучали степень влияния Церкви на юношество, выявляли и преследовали молодых людей, желающих поступить в семинарии, изучали содержание проповедей, пресекали попытки крестить детей без согласия обоих родителей.
Тяжелый урон понесли учебные заведения Церкви: из действовавших в 1947 году восьми духовных семинарий уцелели лишь Московская, Ленинградская и Одесская. Если в 1958 году в стране насчитывалось 11 010 священников, то в 1963-м — 7236. Не менее сотни священников были осуждены, чаще всего — по надуманным обвинениям в экономических злоупотреблениях; им давали по три-четыре года лагерей. Арестовали
