и двух архиереев — архиепископа Казанского и Марийского Иова (Кресовича) в июне 1960-го и архиепископа Черниговского и Нежинского Андрея (Сухенко) в октябре 1961-го; последний после тюремного заключения повредился рассудком.
Начались, хотя и не повсеместно, дикие антирелигиозные выходки, больше всего напоминавшие 1920-е годы (это и неудивительно: ведь идеалом Хрущёва был возврат к «ленинским нормам»). Так, на Пасху 1960 года атеисты врывались в православные храмы Киева, Риги, Таллина, били стекла, стреляли в окна из охотничьих ружей. Митрополит Крутицкий и Коломенский Николай описал случай, когда на Украине во время службы группа комсомольцев внесла в храм голую девушку, попыталась пронести ее через царские врата и уложить на престол. Прихожане тогда вышвырнули кощунников из храма и вызвали милицию. На Пасху 1965 года, как следует из рапорта уполномоченного по делам Русской Православной Церкви по Москве и Московской области А. А. Трушина, «праздношатающаяся молодежь вела себя очень шумно, а около некоторых храмов (Елоховского, в Новодевичьем монастыре, Всех- святской церкви), кричали, визжали, а во время „крестного хода“ оглушительно свистели». В Вербное воскресенье 1 апреля 1961 года прямо в Богоявленском соборе было совершено покушение на Патриарха Алексия — во время всенощной на него напал вооруженный ножом мужчина; как писал сам Патриарх председателю Совета по делам Русской Православной Церкви В. А. Куроедову, «лишь благодаря тому, что в моей левой руке был высокий посох, удар был нанесен не в голову, а в плечо».
Валерий Николаевич Сергеев так вспоминал начало 1960-х: «Молодежь ловили на улицах при подходах к храмам и отправляли в милицию. Пережил лично, как на Пасху в Покровский храм Московской Духовной Академии с трудом проник через деревянные, как на войне, надолбы, с дежурившими за ними семинаристами, а заутреня началась с того, что провокаторы принялись раскачивать молящихся в битком набитом храме. За год до того в Лавском Успенском соборе на Пасху они пытались проникнуть в алтарь и зверски избили преградившего им путь архимандрита Платона (Лобанкова), впоследствии епископа Воронежского. По всей стране — персональные дела родителей, крестивших в церкви детей. Из Эрмитажа был уволен научный сотрудник, венчавшийся в церкви».
Широко выплеснулись на прилавки книжных магазинов мутные потоки свежей антирелигиозной литературы — от журнала «Наука и религия» до альбомов шаржей француза Жана Эффеля «Сотворение мира»; от повести «Чудотворная» В. Тендрякова до рассказа «Верую!» В. Шукшина. С высоких трибун выступали лекторы, красноречиво рассказывающие о «поповском обмане»; среди них выделялись Евграф Дулуман и бывший протоиерей Александр Осипов. Режиссеры торопились снять фильмы на злобу дня — так появились «Иванна», «Тучи над Борском», «Конец света», «Грешница», «Исповедь», «Анафема», «Грешный ангел», «Армагеддон». Хотя большинство из них бичевали разнообразных сектантов, православным доставалось тоже. И даже во внешне безобидные комедии то и дело вставляли едкие «шпильки» в адрес Церкви. Помните батюшку, который объявляет отправление собственного автобуса в «Королеве бензоколонки»; или отплясывающую монахиню в «За двумя зайцами»; или посещение главным героем храма в «Я шагаю по Москве»?.. Причем происходило это уже и в послехрущёвские времена — это и крайне далекий от реальности Андрей Рублёв в одноименном фильме Андрея Тарковского; и то, какими изображены священники в «Двенадцати стульях», «Новых приключениях неуловимых» и «Свадьбе в Малиновке»; и диалог главного героя «Пяти невест ефрейтора Збруева» с батюшкой-попутчиком (которого ефрейтор величает «сектантом» — велика ли разница!..); и фрагмент Пасхального богослужения в «Бриллиантовой руке». Впрочем, как ни парадоксально, для многих зрителей в то время это была едва ли не единственная возможность прикоснуться к величию и красоте православной службы…
Именно для борьбы с религией в 1960-х начали массово и активно внедряться в жизнь новые праздники и ритуалы, не связанные с Церковью. Рождество предполагалось окончательно вытеснить Новым годом, Пасху — неким праздником Музыкальной весны, Троицу — Днем русской березки. Появилось даже специальное постановление Совета министров РСФСР от 18 февраля 1964 года «О внедрении в быт советских людей новых гражданских обрядов». Особое значение придавалось бракосочетанию, которое должно было полностью подменить собой венчание. Именно поэтому по всей стране начали спешно возводиться красивые современные Дворцы бракосочетаний, они же Дворцы счастья (первый открылся в ноябре 1959-го в Ленинграде, а массовое их строительство пришлось на 1962-й). Эта мера оказалась действенной: к примеру, в Москве в начале десятилетия на 70 тысяч заключавшихся ежегодно браков приходилось всего 500 венчаний. Но останавливаться на достигнутом советские идеологи не собирались, бороться было с чем. Ведь в то же самое время на 94 тысячи рождений в Москве приходилось 40 тысяч крещений, а на 49 тысяч смертей — 28 тысяч отпеваний.
Но вернемся к концу 1950-х. Не осталась в стороне от нового витка гонений и Рязанская область. Старт был дан 8 октября 1958-го, когда в Тумском районе районный прокурор и начальник милиции трактором разрушили деревянный храм села Ветчаны. В 1959–1962 годах были закрыты 11 приходов, число храмов сократилось с 76 до 65. Но местное население всеми силами сопротивлялось этому процессу. Так, в 1962-м жители сел Лунино и Большое Самарино открыто встали на защиту своих храмов, и в обоих случаях, как признавал уполномоченный, «представители местных властей вынуждены были покинуть село». «Религиозные обряды» жители области также соблюдали усерд- но, не поддаваясь новациям: так, в нескольких районах Рязанщины крестили более 50 процентов всех новорожденных, а в Касимовском районе — даже 70 процентов.
Саму Рязань, по-видимому, предполагалось сделать своеобразной «столицей атеизма» Центральной России, так как именно там обосновался главный филиал Института научного атеизма Академии общественных наук при ЦК КПСС. Вовсю работало общество «Знание», разместившееся в здании Ильинского храма (туалет был в алтаре), во всех рязанских вузах действовали клубы с красноречивым названием «Атеист»… Но верующие города держались стойко, группируясь вокруг двух уцелевших в Рязани храмов — оба они были переполнены. Так, в Борисо-Глебском кафедральном соборе литургия ежедневно служилась с пяти до семи часов утра — чтобы люди успели на работу. О. Иоанн не раз бывал в этом величественном храме, расположенном в тупиковом ответвлении Сенной улицы; можно предположить, что этот собор напоминал ему внутренним убранством увеличенный в размерах измайловский храм Рождества Христова, ведь Борисо-Глебский собор являлся его «ровесником» (освящен в 1685 году) и был возведен в похожей стилистике. Благодаря настоятелю, о. Виктору Шиповальникову, в 1950-х собор активно реставрировался и поновлялся — палехские мастера братья Блохины делали новые росписи, резчики по дереву — ограждения для клиросов, промывались и покрывались лаком старые иконы, создавались новые. Не мог не восхищать уникальный иконостас из голубого фаянса, установленный в приделе святителя Василия Великого; в свое время его спасли прихожане разоренного храма села Ижевского, закопав в земле…
Сын о. Виктора Шиповальникова Алексей Викторович так вспоминал службы середины 50-х: «К пяти утра огромный собор наполнялся почти полностью. В будние дни дружинники не караулили у дверей храма, поэтому многие приходили именно в будни. Я очень хорошо помню эти службы на рассвете.
