— Людей? — после нескольких раздумий переспросил спокойный, шипящий голос. — Прости за бесцеремонность, Кирилл Валерьевич, но ты так называешь себя по привычке? Все никак не можешь смириться с очевидным?
На лице Крысолова застыл вопрос. Он не понимал смысла сказанных голосом слов, но что-то черное и склизкое, залегшее на самом дне его существа, вздрогнуло. Так, словно голос произнес некую комбинацию букв или слов, открывающих ворота в пылающую преисподнюю души Учителя. Кирилл Валерьевич хотел спросить, что тот имеет в виду, но что-то помешало ему сделать это. Вероятно, то же, что мешает подозреваемому корчить из себя невиновного, когда следователь вдруг предъявляет прямую, неопровержимую улику, оставленную тем на месте преступления.
— Ты на самом деле хочешь знать, почему это происходит? — полушепотом спросил голос. — Почему вы подвергаетесь уничтожению? Что ж, я готов дать ответы на изводящие тебя вопросы. Главное — готов ли ты услышать то, что я тебе хочу рассказать?
Опустив плечи и уставившись на приборную доску, Крысолов молчал, словно прилежный ученик, впервые в жизни не выучивший домашнего задания. Даже сердце в груди, казалось, перестало биться. Глядя на него, можно было подумать, что он тайком плачет, скрывает побежавшие по щекам слезы, не в силах решить, хочет ли он услышать подтверждение тому, что так беспокоило его в последние годы. Хочет ли получить объяснение тому, что чувствовал, но никак не мог найти истолкования.
Чувства в его трепещущей душе сбились в плотный ком. Он ненавидел того, кто прятался за телом зомби, но вместе с тем ощущал, будто у него развилась зависимость от его голоса. Его вера в то, что Не-Имеющий-Имени-Но-Подчиняющий-Разумом виновен в тысяче смертей его единокровников, не дала ни единой трещины, но вместе с тем что-то похожее на доверие проникало сквозь нее, подобно рентгеновским лучам.
— Ты ведь еще не забыл историю с яготинцем, верно? — спросил голос.
— Он-то каким боком к этому всему лепится? — не отрывая взгляда от покоящихся на нуле стрелок спидометра и тахометра, вопросом на вопрос ответил Крысолов.
— Позже ты все поймешь. Но прежде я должен рассказать тебе о бункерах «первенцев» и о «Едином Смотрящем». Готов биться об заклад, ты ничего не слышал ни о первом, ни о втором.
— Бункеры «первенцев»? — Кирилл Валерьевич выждал несколько секунд, хотя отлично знал, что раньше ему слышать подобное не приходилось. — Нет, а вот второе, смею предположить, твое имя?
— Оставим предположения на потом. Сначала совершим небольшой экскурс в историю, так сказать, к истокам произошедшего. Примерно за полгода до тех майских деньков, которые навсегда изменили нашу с тобой жизнь. Как ты сам понимаешь, слухи о грядущей войне тогда могли не дойти разве что до глухонемого слепца или того, кому было насрать, что происходит у него за дверью. Но, если посмотреть на ситуацию с противоположной стороны, получается так, что знали все и одновременно не знал никто. Даже на самом высшем уровне. Никто не знал, у кого первого сдадут нервы и он спустит те несколько рычагов. В это же время в некоторых европейских странах, в число которых, по счастью, попала и Украина, достраивались специальные убежища для ВИП-персон, так называемые укрытия — подземные противорадиационные многоуровневые убежища, поделенные на целые комплексы для полноценного многолетнего жизнеобеспечения выживших — естественно, не простых смертных. Впрочем, не мне тебе рассказывать об этих подземных апартаментах. Но вот о бункерах «первенцев» знает мало кто, а может, и вовсе никто. Уж не знаю почему они оказались столь секретными, ведь это были, по сути своей, такие же укрытия, разве что рассчитанные на персонал численностью около десяти человек. Они, как и большие укрытия, были оснащены всем необходимым для того, чтобы человек мог беззаботно просуществовать взаперти двадцать, а то и все тридцать лет. Людей, которые должны были селиться в этих бункерах, называли «первенцами». Это были медики, инженеры, биологи, вояки. Десять человек, чуть реже — двенадцать-тринадцать. «Первенцы» должны были исполнить роль живых пробников, которые, после того как радиационный фон вернулся бы к допустимому уровню, первыми вышли бы в мир и провели начальную рекогносцировку. Они должны были стать предтечами для тех, кто дожидался своего часа в основных укрытиях. А кроме того, они были обязаны установить в городах высокочастотные датчики, которые посредством спутника передавали бы «Единому Смотрящему» информацию обо всех произошедших изменениях в биосфере. По крайней мере, так все выглядело в начальном плане. Двухтонные двери, которыми бункеры были отделены от внешнего мира, должны были открываться также со спутника и только в том случае, если бы он зафиксировал снижение фона до уровня, при котором человек не подвергался бы заражению. Оружейные сейфы должны были также открыться только по команде со спутника и только одновременно с дверью. Но, как я уже говорил, все это оставалось только на бумаге. В сущности же, из четырнадцати оборудованных на Украине бункеров «первенцев» шесть каким-то образом были самостоятельно вскрыты в течение первых десяти лет после удара. Еще три — в течение пятнадцати — двадцати. В двух отсутствуют жизненные показатели — спутник доложил, что там взломаны оружейные сейфы. В одном был зарегистрирован высокий температурный скачок. Возможно, это был взрыв, в любом случае, биоритмы человека перестали отражаться на тепловизоре. И еще в один, видимо плохо загерметизированный, проникла какая-то зараза. Сканер показывает лишь одно огромное пятно, оно не двигается, но признаки жизни в нем присутствуют…
Должно быть, ты думаешь, зачем я тебе все это рассказываю? Запасись терпением, еще немного, и ты все поймешь.
Теперь о «Едином Смотрящем». Если выражаться понятным языком, то «Единый Смотрящий» — это научный проект, некий нейрокомплекс, объединивший в себе человеческий ум — так называемый «Брейнцентр» — и компьютерную систему с программой искусственного интеллекта «Афта-лайф». Основной составляющей «Единого Смотрящего» был именно «Брейнцентр» — специальная камера с двенадцатью колбами, внутри которых хранились умственные начала группы ученых одного московского НИИ, пожертвовавших собой перед началом войны и отдавших во имя науки свой головной мозг. Они сделали это, чтобы впоследствии анализировать поступающую со спутников информацию. Звучит безумно, знаю, но лучше существовать так, чем никак.
— То есть, если я правильно тебя понял, ты всего лишь…
— Да-да, всего лишь лабораторная колба с серым веществом «умника», ведь так вы называете ученых? — продолжил его мысль голос, не доставив Крысолову удовольствия сыпануть на незаживающую рану добрую лопату соли.
Наступила короткая пауза, во время которой они оба старались все хорошенько обдумать. Мозг будто решал, что ему следует рассказать, а что лучше утаить. А Крысолов перелопачивал в памяти услышанное, раскладывая все по полочкам и пытаясь найти нить, невидимым образом удерживающую вместе слабо соотносящиеся между собой обрывки выданной «колбой» информации. Но поскольку обнаружить таковую пока что не представлялось возможным, он жаждал продолжения рассказа, и ученый, поняв его желание, продолжил:
— Следует отметить, что компьютер, или, как мы, ученые, его по привычке называли, «робот», поначалу являлся всего лишь огромной зип-папкой, куда была вложена нужная для нашей работы информация и куда мы намеревались вкладывать все, что сочли бы важным. Основной же функцией программы «Афта-лайф» было отделять существо прежнее от так называемого неосущества — создания будущего, которое, возможно, появилось бы в результате влияния радиационного фона на его генетический код. В частности, для этого в память робота были внесены всевозможные физические данные на людей, живущих вне зон радиационной активности, а также тех, кто подвергался лучевой болезни, например работников урановых рудников. Все эти характеристики и физиологические показатели относились к понятию «общий модус» и означали, что человек нормален. Если же показатели отклонялись от нормы общего модуса хотя бы на единицу, это уже значило, что перед нами неочеловек — существо, которое шагнуло на новую степень развития и тем самым, по мнению ученых, то есть нас, вошло в стадию многофазной мутации.
Скажу также, что изначально «Единый Смотрящий» был системой, прежде всего направленной на анализ состояния биосреды и создание архива для накопления информации для дальнейшего использования ее в научных и исторических целях, а не на истребление остатков человеческого рода. Но полный анализ невозможен только через просмотр со спутников. Наши козыри до сих пор остаются в рукаве. Мы надеялись, что раскупоренные «первенцы» установят высокочастотные датчики на улицах городов, чтобы те передавали звуки и частоту умственных колебаний представителей нового мира. Но «первенцы», вместо того чтобы выполнять свою миссию, разбредались кто куда и, как правило, пропадали с экранов спутников навсегда.
