– Над чем вы смеетесь, товарищ лейтенант, я сказал что-то смешное? – Лупоглазый Мехлис снова уперся в нее своим тяжелым взглядом.
– Я не смеюсь, я от радости улыбаюсь. От ваших слов, товарищ армейский комиссар 2-го ранга, радость на сердце, – Оля преданно смотрела в его глаза. "Чего ты, зараза, ко мне прицепился?"
– А у меня сложилось впечатление, что вы меня не слушаете.
– Ошибочное впечатление. Я вас очень, очень внимательно слушаю, товарищ армейский комиссар 2-го ранга. Должна отметить, что обычно люди уже после третей рюмки начинают заговариваться, а вы седьмую подымаете и такие умные, правильные вещи говорите. – Ее глаза стали холодными и колючими. Оля в упор смотрела в его глаза, пытаясь понять, Вождь дал ему задание ее проверить на вшивость, или это главный комиссар от своей вредности затеял.
– С вашего разрешения, я покину вашу дружную мужскую компанию, у меня еще много работы до вечера. – Рядом с Мехлисом сидела его секретарь, пышная брюнетка в чине лейтенанта, но Оля этот факт проигнорировала. – Товарищи командиры, если кто в шахматы играть умеет и любит, прошу вечером ко мне на партию. Приглашаю только трезвых, с пьяными не играю. Приятного аппетита.
Не дожидаясь разрешения, встав из-за стола, Оля направилась к себе. По реакции главного комиссара ей стало ясно, что это не последняя стычка. Формально она была с другого ведомства и могла посылать Мехлиса по всем вопросам, не касающихся деятельности комиссии, достаточно далеко. Но это было бы нехорошо. Ссориться с руководителем комиссии в ее задание не входило. "Да пошел он. Делать мне нечего, из-за каждого придурка расстраиваться. Между прочим, сейчас рабочий день, за который всем зарплату платят, так что тут еще как посмотреть, кто из нас прав".
– Где ты такую язву себе в секретари нашел, товарищ полковник?
– Вопрос не по адресу. Начальство позвонило, приказало любить и жаловать. – Полковник в подробности не вдавался, всем своим видом демонстрируя отсутствие желания обсуждать эту тему. Все задумались над емким ответом и возможными заданиями нового секретаря полковника.
Мехлис пытался вспомнить все детали разговора со Сталиным, касающегося данной командировки. Он вспомнил фразу, которой сперва не придал значения, но которая вдруг заиграла новыми оттенками в свете последних событий. "Товарищ Мехлис, вы только среди членов комиссии врагов народа не ищите. Все товарищи проверенные. Ваша задача – Дальневосточная армия, партийные органы на местах, НКВД и пограничная служба". Главный комиссар раздраженно поморщился. "Непростая эта девка. Глазищами так и сверкает. На нее Вождь намекал. Ладно, оставим пока ее в покое, но присматривать надо, неспроста ее сюда приставили, неспроста. Раз мне Сталин ничего не сказал, значит, и за мной присматривает, сцучка".
– Ну что ж, товарищи, пора и честь знать, – вдруг, после продолжительной паузы, комиссар встал со стула, демонстрируя всем своим видом, что обед окончен. – С организацией и штатным расписанием Дальневосточной особой армии все ознакомлены. Завтра с утра обсудим планы проверки отдельных подразделений, которые вы сегодня подготовите каждый по своей специальности. Я договорюсь, чтоб нам забронировали ресторан с семи до полвосьмого. Другого подходящего помещения здесь нет. У каждого будет по три минуты для доклада. Вопросы есть?
– Никак нет, товарищ армейский комиссар 2-го ранга, – дружно ответил народ, срываясь со стульев.
На следующий день Мехлис спокойно, без придирок выслушал и ее доклад. Прошлой весной согласно присланных из Москвы указаниям была проведена реорганизация отдельных частей Дальневосточной армии. Из одной кавалерийской, одной пехотной дивизии и отдельного десантного батальона в результате реорганизации, были созданы: отдельная дивизия войск спецназначения, а также мотострелковые и кавалерийские батальоны, вошедшие в новый состав танковой бригады.
Проверка боеготовности отдельной дивизии спецназначения, согласно Олиному плану, включала в себя постановку перед ее командиром боевой задачи по проникновению в тыл условного противника с целью дезорганизации путей снабжения, обнаружения и ликвидации штабов противника. Проникновение в тыл должно было быть спланировано либо путем локального прорыва обороны противника с помощью приданной танковой бригады и артдивизиона, либо просачивания в тыл противника через труднопроходимые участки местности. Проверку работы штаба дивизии по подготовке плана выполнения боевой задачи, развертыванию и выдвижению частей на рубеж перехода линии фронта. Проверка организация связи на марше и при выполнении боевой задачи. Проверка организации снабжения подразделений на этапе выполнения боевой задачи. Проверка взаимодействия авиации и отдельных частей в процессе выполнения боевой задачи. Заключительный этап – проверка боевых навыков личного состава. Срок проверки – три недели. На этапе проверки плана операции Олей было отмечено, что ей будет нужна помощь специалистов – пехотинца, танкиста и артиллериста.
Аналогичные планы предоставили остальные члены комиссии. Тех, у кого в плане отдельной строкой не стоял пункт "проверка связи", Ольга заставляла его вносить, а поскольку чистых связистов в составе комиссии не было, то она оказалась задействованной во всех проводимых мероприятиях. Планы были отданы Ватутину для сбивки по срокам и задействованным специалистам, с целью сверстать общий план проверки. После этого делать всем стало нечего и командиры занялись каждый своим любимым делом. Часть разбрелась по поезду в поисках одиноких женщин, нуждающихся в мужской ласке, часть – борьбой с зеленым змием, а третья часть пыталась выиграть у Ольги в шахматы. Состав этих групп динамически менялся, но все три постоянно существовали в пространстве и во времени. К Ольгиному удивлению, на следующий день, после проигрыша первых двух претендентов, на ее шахматную корону замахнулось аж четверо соперников. Чтоб не затягивать это удовольствие, она попросила еще одну шахматную доску у проводника и, записывая что-то в большую тетрадь, давала сеанс одновременной игры на двух досках, возле каждой из которых стояло несколько командиров и гражданских из поезда, бурно обсуждающих дальнейшие хода. Когда противники делали ход, они громко об этом сообщали, Ольга, оторвавшись на секунду от тетради, подходила к доске, мельком глянув на позицию, делала свой ход и возвращалась, оставляя публику на следующий раунд дискуссии, которая сопровождалась поглощением пива из буфета, перекурами и постоянной руганью участников. Но всем нравилось. Начали они после завтрака, на обед сложили доски, быстро пообедали, и соперники начали просить Олю тут же продолжить.
– Нет, товарищи. Народ обедать хочет, а мы будем столик занимать.
– Танечка, да кто ж тут обедает, дорого и перченое все. Тут на каждой станции бабуси такую вкуснятину продают, удивляюсь, как сюда вообще кто-то заходит. Давайте так – не будет мест, мы сразу шахматы сворачиваем, а пока места есть – играем.
– Хорошо, что вы напомнили. Еще вчера хотела познакомиться с этим врагом народа, который тут поваром устроился. Вчера он только борщ переперчил, а сегодня и гуляш умудрился испортить. Официант! Срочно позовите к нам шеф-повара этого ресторана и несите полную порцию первого, не знаю, как это блюдо назвать.
– Суп-харчо у нас на первое.
– Вот его и несите.
Вскоре пришел плотный розовощекий гражданин в белом фартуке с явно славянским лицом.
– Присаживайтесь, гражданин. Фамилия, имя, отчество, год, место рождения, сословие. – Мужчину бросило в пот, и он дрожащим от волнения голосом начал отвечать:
– Соловьев Иван Афанасиевич, 1891 г.р., москвич, из мещан.
– Гражданин Соловьев, довожу до вашего сведения, что вы являетесь подозреваемым во вредительстве. Этот суп вы варили?
– Да, но мне помогали…
– О ваших пособниках мы поговорим позже, кушайте.
– Что?
– Суп свой кушайте
Когда нервничаешь, кушать острые блюда особенно трудно, когда очень нервничаешь – практически невозможно. Неудивительно, что Иван Афанасиевич тут же закашлялся, покраснел, как свекла, и начал судорожно вдыхать воздух. Когда он немного отдышался и продолжил махать ложкой, Ольга начала задавать ему вопросы, чтоб это не получалось у него так легко.
– Скажите, гражданин Соловьев, где и когда вы учились на повара?
– Да я, собственно, нигде специально не учился…
– Официант! Немедленно найдите начальника поезда, скажите, его вызывает для дачи показаний лейтенант НКВД Захарова. Верно я вас поняла, гражданин Соловьев, что имел место преступный сговор и вы травите советских граждан в сговоре с начальником поезда? Для этого он вас принял на работу, игнорируя то, что у вас нет соответствующего образования? Почему вы не едите? Пища отравлена? – Понятное дело, что аппетита такой диалог не добавлял.
