потемнели как озеро перед грозой.
— Ты, что, заяц? Детка, да что такое? — Катины брови взлетели вверх. Она было повернулась к Лизе и ласково коснулась её щеки, как вдруг несколько отстранилась. — Я готова с тобой поговорить, о чём захочешь. Но, конечно, без красочных деталей из нашей личной жизни — моей, Киры и Саши. Лиза замотала головой. Потом сцепила пальцы и умоляюще поглядела на Катю.
— Я просто хочу знать, что случилось в горах, — еле слышно прошелестела она.
— Что ж, слушай. Я начну издалёка, чтобы стало понятней, — помолчав, негромко сказала Катя. — Мы с четырнадцати лет ходили в походы. Всё было серьёзно и спортивно поставлено. Зимой лыжные сборы. Зимний лагерь, занятия по группам. По утрам после завтрака эти группы уходили каждая со своим командиром на маршруты. Назначался, между прочим, контрольный срок, когда все должны быть на базе. Через полчаса после срока старшие выходили группу искать. По вечерам — теория, занятия по чтению карты. Представь себе: зимние каникулы, лес, домик в лесу, за окном мороз и позёмка. Никаких тебе телефонов. Мы ходили по карте с компасом. Это называлось — по азимуту. Отправлялись надолго. Поэтому брали с собой бутерброды и чайник. Разводили на снегу костёр. Не так это просто — на снегу чайник вскипятить. Особенно если градусов двадцать с ветром. Вот бежим, бывало, на лыжах. И такой отчаянный холод! У девчонок, у кого косы, волосы индевели. Понимаешь, ресницы и косы белые! Ну вот, пока движешься — тепло. Жарко даже. Но стоит остановится, как влажная штормовка стекленеет. Все это мы делали сами, без взрослых. Сейчас, как подумаешь, могло всякое случиться. Но на моей памяти даже никто не болел! У нас был совет командиров. Система дежурств. Готовили сами. Вечерком, конечно, и пели, и играли. Изредка танцевали. Это я все про каникулы. И после них мы ходили тоже. Это называлось «воскресные выходы». Ещё были соревнования — такие «слёты». Господи, слова уж забылись! Комсомольский туристский слёт: школьный, районный, московский. Там следовало сначала пройти маршрут, а после ставить палатки на время, костры разводить, даже борщ варили — кто лучше. Да, а самое главное — летом, после учёбы.
Катя и Лиза вернулись с прогулки и принялись собирать шишки по дорожкам участка. Большой старый самовар на крыльце правым боком оказался на солнце. Лиза наклонилась за шишкой, зайчик упал ей на нос, она засмеялась, зафыркала как молодая лошадка и постаралась от него увернуться.
— Я не знала, тёть Кать, что самовары можно шишками топить.
— Сейчас покажу. Ты только мокрые не бери. И лучше сосновые, они горят хорошо. А запах! Мальчишки придут, мы их накормим, а потом уж и чаю. Для тебя у меня есть брусника, Петька больше любит крыжовник, а твой папа — вишню.
Они набрали уже полную корзинку и не спеша направились к дому. На открытой террасе, увитой диким виноградом, стоял большой четырёхугольный стол, длинная дубовая скамья и старые дачные плетёные кресла. Большая белая пушистая собака выскочила им навстречу и радостно завиляла хвостом.
— Петю ждёт! Иди сюда, Щен. Ах ты, мой хороший! — заворковала Лиза и запустила руки в густую шерсть.
— Лизок, ты уже оживаешь — и румянец, и голосишко! Ну что, хочешь ты дальше слушать или, может, потом продолжим?
— Очень! Это, просто, я, глупая тетеря… Извините, пожалуйста, что перебила.
Катя оглянулась на девушку и решила: «Боится. Тянет время. И ждёт — и страшно.»
— В общем так. По итогам сезона командиры решали, кто в какой поход идти может. Кто готов, и какая сложность. Подбирали подходящую группу. А походы были такие. Что попроще — по Подмосковью. Посложнее — уже подальше. Иногда и в Сибирь, на Север.
— Но это всё — «по ровному месту», и только пешком? — вскинула голову Лиза.
— А вот и нет. И на байдарках, и на плотах, и уж начали к горам подбираться. И когда мы кончили школу, то уже имели разряды. Видишь, различали, собственно, пешеходный, водный и горно-пешеходный туризм. Альпинизмом у нас не занимались. Это только один твой папа. Дядя, младший брат рано умершего отца, начал брать племянника в горы с малолетства. И Кирилл, как кочевник, что с младенчества на коне, был на склоне, как дома. Ледорубы и кошки, горные ботинки, примус, спиртовка и т. д — привычные вещи для Киры, если попадались одноклассникам на глаза, то смотрелись по-марсиански. Альпинистский рюкзак, например, был со «станком» — металлической рамкой. Палатки — из лёгкого поблёскивающего прочного перкаля, а не тяжёлого зелёного брезента, как у ребят. Спальный мешок из синего парашютного шёлка на пуху, а не грязно-серый, набитый лежалой ватой.
Способный, яркий Андрей учился кое-как. Он не мог похвалиться усидчивостью и прилежанием. Считалось, однако, стоит ему только захотеть, и он будет лучше всех! Он ходил, окруженный ватагой приятелей. Но за Кириллом — отличником и альпинистом ревнивым оком следил.
Подтянутый, выдержанный Бисер держался слегка особняком. Про него болтали, что де, конечно, толковый тип. Но нет, не гений! И Бисер тоже был не в восторге, когда Синица срывал овации. Иногда, если Андрей пел, а девчонки млели, он бурчал: «Кричали женщины «Ура»!» А в ответ раздавалось: «И «Ах»! Стекляруса бросали…» Девчонки смеялись, Бисер злился. И от этого напряжение поля было такое, что порою искры летели.
Ну, после выпускных экзаменов было, конечно, не до походов. Все готовились, как безумные. А мальчишки ещё и армии боялись. Потом мы опять сдавали в разные места и в разное время. Поступили. И отдалились, — Катя вздохнула и подбросила шишек в самовар. Пламя загудело и показалось из закопчённой трубы.
Но время шло, и стало понятно постепенно — у нас ничего не кончилось! Я не знаю, как тебе это… Я хочу сказать — нас тянуло друг к другу. Снова начали собираться. Снова иногда — то в лес, то куда-нибудь во Владимир вместе, а то и на Соловки. И наши эти сложные отношения… Ничего никуда не делось. Казалось бы, у каждого такая перемена — студенческая жизнь! Столько новых впечатлений и новых же людей. А мы… «вернулись».
Новый год они ещё провели по разным компаниям, а потом чем ближе к весне, чем горячее солнце и чем сильней капель… Серёжки на тополях на Кружке опали на землю. Зелёный туман сменился крошечными липкими листочками, а на тяжёлых садовых скамейках просохла роса. Катя и Андрей целовались у церкви, потом в подъезде, потом…
— А летом? — спросил он, — Хочешь, уедем вместе? В Крым? На
