по возвращении нам с ней придется расстаться.
– Ну тем более, тогда без особых зазрений совести я могу забрать тебя на эти два дня.
Мы взяли бутылку вина, два бумажных стакана и поднялись на пустынный темный холм, с которого открывался хороший вид на крепость и небо, полное звезд. Правда, мрак, накопившийся во мне за зиму, дал нам распить бутылку уже после того, как мы, вывалянные в земле, насытились телами друг друга. Юна была только «за», такой поворот событий её очень порадовал. Правда, потом, опомнившись, мы поняли, что вываляться на грязной земле было лишним. Осмотрев весь урон, нанесенный одежде, но ни капельки не сожалея о случившемся, мы пили вино и хихикали о своей неосмотрительности.
– Только ты не подумай, что я какая-то там гулящая, – немного виновато начала было говорить Юна.
– Не объясняй. Я и сам не особо-то ходок. Просто всё происходящее было, как… Ещё и эти бабочки…
– Да, я когда оттуда вышла и услышала, что ты меня хочешь домой проводить, готова была тебя затащить в первую подворотню, – хихикнула она с блеском в глазах и обняла меня.
– Я боролся с искушением, как мог.
– Если бы ты его поборол, это был бы глупейший поступок в твоей жизни. Ты бы себе этого не простил.
– Пожалуй, ты права. Хотя, если говорить по правде, только партнеры, которые изучили особенности друг друга, желания и предпочтения, могут раскрыть весь потенциал интимной близости.
– Согласна, но у меня всего два дня. Что, мне раскрывать потенциал с этим красавцем Валиком?! У него к себе-то особо уважения нет, не то что к женщине и её особенностям. Да и в спонтанности есть своя прелесть.
– Да, всегда можно вываляться в земле, – кивая, подтвердил я.
– Но зато мы точно не забудем этот вечер, по крайней мере, я. У тебя много было девушек, Филипп?
– Не особо. Я переборчив и, ко всему прочему, тихоня, таких парней редко замечают.
– А ты будешь ещё сюда приезжать потом? Было бы неплохо изучить особенности друг друга.
– Не думаю, хотя всякое возможно. Но в любом случае ты выйдешь замуж, заведешь семью, родишь детей.
– Ну и что! Ты все равно приезжай.
– К тебе, когда у тебя будет муж?! – я очень удивился такому высказыванию.
– Угу… – тоскливо пробурчала Юна.
– Нет, так нельзя, это неправильно. Одно дело – отношения между свободными людьми, и совершенно другое – если партнер связан браком, пусть даже и не совсем удачным.
– Возможно, ты прав. Этим ты и отличаешься от других парней. В любом случае, хорошо, что мы повстречались, – сказала она, потягивая вино из бумажного стаканчика.
Мы ещё долго сидели, разглядывая звезды и говоря о жизни. Потом я проводил её домой и отправился к себе собираться в путь. Вопрос, завтра или послезавтра ехать, решился сам собой. Мне пришлось выстирать одежду, и она должна была высохнуть. Везти её сырой в новую неизвестную обстановку было нерассудительно. В мыслях то и дело путались фрагменты прошлого дня и прошлого вечера. Я был сильно увлечен Юной и, возможно, поначалу подумывал, не вернуться ли за ней позже и забрать её отсюда. Мы были одного возраста, с похожими взглядами на жизнь, но в голову врывались мысли, что Богданчик будет говорить мне: «Пацан, ты смотри не обижай мне мою дочку, а не то я тебя на куски порву. И чтобы мне никакого секса! Усёк?», – а я ему отвечать: «Да, папа». И эти мысли меня пугали. А её умозаключение о том, что мы можем стать любовниками при её живом муже, окончательно отбивало такую охоту.
Наверное, это суть женской природы – всегда желать себе лучшего, не особо зацикливаясь на таких ценностях, как мораль или норма. И дело вовсе не в мужчинах, не способных удержать женские порывы, и не в потребности женщин нарушать моральные устои. Любая женщина хочет быть счастливой, и когда она видит возможность это осуществить – для неё исчезают преграды. Меня же такой ход событий совсем не устраивал. Минуты запретной страсти, скорее всего, способны компенсировать такие грешки, как измена, хоть мне и не по душе такая компенсация. Но даже если бы мне было глубоко плевать на будущего мужа Юны, все равно мне не было бы плевать на себя. Интимная близость должна быть чистой. Чтобы вы правильно поняли, представьте, что вы пользуетесь зубной щеткой какого-то мужика. А теперь возведите такое чувство в степень. Конечно, люди не являются чей-либо собственностью и вольны распоряжаться собой сами. Но жар объятий – это уже дело двоих. И в каждый определенный период жизни у человека должен быть только один партнер, иначе получается, что кто-то из двоих без обоюдного согласия пускает под свое одеяло третьего, даже если это факт разнесен во времени. День, неделя, месяц – разницы особой нет.
* * *
Колокола звонили, возвещая людям о большом церковном празднике. Город наполнился нарядно одетыми людьми с корзинками продуктов. В сочетании с побеленными бордюрами и стволами деревьев всё выглядело весьма нарядно. Мой билет на поезд был куплен на утро следующего дня, одежда досыхала, и я, весь переполненный новыми мыслями, готовился к следующему этапу путешествия. Ближе к вечеру, найдя предлог что-то забрать у бабушки, пришла попрощаться Юна. Анжела Александровна со своими соседками мирно вела беседу у подъезда, Валентин, как обычно, ушел в загул, воспользовавшись тремя выходными днями, и дома оставался только я, мирно пакуя рюкзак к переезду.
– Как хорошо, что ты ещё не уехал! – восторженным шепотом сказала ворвавшаяся в квартиру Юна.
– Да, можем сегодня пойти куда-нибудь выпить кофе.
– Нет, не могу, мне устроили скандал, после того как я, вся вывалянная в земле, пришла домой, так что я почти под домашним арестом, – по-звериному сопя и хищно набросившись, прошептала она почти мне на ухо.
– Юна, твоя бабушка может зайти сюда в любую минуту, – бурчал я, недовольно пытаясь от нее отбиться.
– Да, а ещё у нас буквально несколько минут, но мы сможем видеть из окна, что она пока на улице.
Несмотря на отговорки, меня буквально проволокли к подоконнику, где, наблюдая за мирно беседующими бабушками, практически не снимая одежду, мы повторили вчерашнее безумие. Мне нужно было срочно отсюда ехать. Ещё пару таких встреч и я рисковал остаться здесь навсегда, как славный моряк на острове Огигия13.
Юна исчезла так же быстро, как и появилась, оставив меня с привкусом её поцелуя на губах, в растерянности, полной блаженства. В голове вертелись только последние слова:
– Прощай, Филипп, я буду помнить о тебе!
– Я тоже.
* * *
Нужно было прервать монолог, чтобы передохнуть. Стефан что-то методично помечал в бумагах, а Фрейя, мысленно пропустив каждое мое слово через низ живота, сидела вся
