— Мистер Бонд, следите за своим клиентом.
Джейкоб начинает размахивать левой рукой.
— Мне нужен перерыв!
Я тут же киваю.
— Ваша честь, нам нужен перерыв.
— Хорошо. Пять минут, — объявляет судья и покидает свое место.
Как только судья уходит, к скамье подсудимых подходит Эмма.
— Джейкоб, послушай меня…
Но Джейкоб ее не слушает. Он так пронзительно жужжит, что Хелен Шарп закрывает уши ладонями.
— Джейкоб, — повторяет Эмма и обхватывает голову сына руками, заставляя его посмотреть ей в глаза.
Он отводит взгляд.
— «Я убил шерифа, — поет Эмма, — но не стрелял в его помощника. Я убил шерифа, но не стрелял в помощника. Рефлексы взяли свое. Чему быть — того не миновать».
Судебный пристав, оставшийся в зале суда, бросает на нее недовольный взгляд, но из Джейкоба уходит напряжение.
— «Даже у самого хорошего ведра однажды провалится дно», — поет он своим монотонным голосом.
— В том-то и дело, дорогой, — шепчет Эмма.
Хелен с приоткрытым ртом следит за каждым ее движением.
— Вот здорово! — говорит она. — Мой ребенок знает только слова песни «Сахарный человечек».
— Чертовски «удачная» песня, когда тебя обвиняют в убийстве, — шепчет пристав.
— Не слушай его, — говорит Эмма. — Слушай меня. Я тебе верю. Я верю, что ты этого не делал.
Удивительно, но при этих словах она отводит взгляд. Однако он этого и так бы не заметил, потому что сам не смотрит матери в глаза. Но, судя по словам самой Эммы во время беседы с детективом, если человек отводит взгляд, он либо лжец, либо аутист. Поскольку Эмма не аутист, какие выводы напрашиваются?
Мои умозаключения прерывает возвращение судьи. Хелен с Метсоном занимают свои места.
— Твоя единственная задача в зале суда — не терять хладнокровия, — шепчу я Джейкобу, ведя его к скамье подсудимых. И тут же вижу, как он сворачивает лист бумаги и начинает обмахиваться.
— Каким образом Джейкоб оказался в полицейском участке? — спрашивает Хелен.
— Его привезла мать.
Джейкоб начинает обмахиваться импровизированным веером сильнее.
— Его арестовали?
— Нет, — отвечает детектив.
— Его доставили на патрульной машине?
— Нет.
— Его мать пришла в участок в сопровождении сотрудника полиции?
— Нет. Она привезла к нам сына добровольно.
— Что вы сказали, когда увидели его в участке?
— Я попросил его помочь мне кое в чем.
— Что он ответил?
— Он очень оживился и с радостью отправился со мной, — говорит Метсон.
— Он каким-то образом дал понять, что хочет, чтобы при вашей беседе присутствовала его мать, что ему без нее неловко?
— Наоборот. Он сказал, что с радостью мне поможет.
— Где состоялся допрос?
— В моем кабинете. Я стал расспрашивать его о месте происшествия, где он оказался неделю назад. Когда от переохлаждения умер мужчина. Потом я сказал, что хотел бы выслушать его мнение о деле Джесс Огилви, но с этим — поскольку расследование еще ведется — несколько сложнее. Я сообщил, что ему придется отказаться от права хранить молчание, и Джейкоб процитировал мне «права Миранды». Пока он цитировал их наизусть, я читал права по бумажке, потом попросил его еще раз прочитать свои права, поставить фамилию, инициалы и подпись внизу каждой страницы, чтобы было видно: он понимает свои права, а не просто выучил какой-то набор слов.
— Он мог вразумительно давать ответы на поставленные вопросы? — спрашивает Хелен.
— Да.
Хелен прилагает подписанные «права Миранды» к вещественным доказательствам.
— Больше нет вопросов, Ваша честь, — заявляет она.
Я встаю и застегиваю пиджак.
— Детектив, во время вашей первой встречи с Джейкобом с ним была мать, я не ошибаюсь?
— Не ошибаетесь.
— Она присутствовала во время всей беседы?
— Да, всей.
— Отлично! — восклицаю я. — А когда вы второй раз видели Джейкоба, его мать была рядом?
— Да.
— Ведь это именно она привезла его в участок по вашей просьбе, верно?
— Да, так и было.
— Но когда она спросила, можно ли ей остаться, вы отказали?
— Да, отказал, — отвечает Метсон. — Поскольку ее сын уже совершеннолетний.
— Так-то оно так, но вам было известно, что Джейкоб аутист, я прав?
— Было, но ничего из ранее сказанного Джейкобом не наводило меня на мысль, что его нельзя допрашивать.
— Тем не менее его мать предупреждала вас, что вопросы ставят его в затруднительное положение. Что под давлением он теряется и фактически не понимает тонкостей языка, — настаиваю я.
— Она что-то объясняла о синдроме Аспергера, но я не слишком обращал на это внимание. На мой взгляд, парень казался вполне рассудительным. Он знал все юридические термины, да что там — был просто счастлив поговорить.
— Детектив, когда вы рассказывали Джейкобу, что происходит во время вскрытия, разве он не цитировал вам «Молчание ягнят»?
Метсон ерзает на стуле.
— Цитировал.
— Неужели это служит признаком того, что он в действительности понимал, что делал?
— Я решил, что он пытается острить.
— Джейкоб ведь не впервые отвечал на ваши вопросы цитатами из фильмов, верно?
— Не помню.
— Тогда позвольте вам напомнить, — говорю я: спасибо феноменальной памяти Джейкоба, который дословно передал их беседу. — Когда вы спросили его, ссорилась ли Джесс со своим парнем, Марком, он ответил: «Hasta la vista, крошка». Так было?
— Похоже на то.
— Во время допроса он в третий раз процитировал фильм, не так ли, детектив?
— Да.
— Когда именно?
— Я спросил его, зачем он это сделал.
— И что он ответил?
— «Любовь — это когда ни о чем не нужно жалеть».
— Единственное преступление, которое совершил Джейкоб Хант, — заметил я, — состоит в том, что он процитировал такой слащавый фильм, как «История любви».
— Протестую! — заявляет Хелен. — Разве произносится заключительное слово? Я не получала уведомления об этом.
— Протест принят, — отвечает судья. — Мистер Бонд, оставьте свои комментарии при себе.
Я поворачиваюсь к Метсону.
— Как закончилась ваша третья беседа, уже в участке?
— Внезапно, — отвечает детектив.
— Когда миссис Хант прибыла со мной, заявив, что ее сыну необходим адвокат, не так ли?
— Именно так.
— Как только она сделала это заявление, что сказал Джейкоб?
— Что ему нужен адвокат, — ответил Метсон. — Тогда я прекратил допрос.
— Больше вопросов нет, — заявляю я и сажусь на скамью рядом с Джейкобом.
Фредди Сото, у которого старший сын страдал тяжелой степенью аутизма, когда-то служил в полиции штата Северная Каролина. После нескольких лет службы он вернулся в университет и получил диплом магистра психологии. Теперь его специальность — учить работников правоохранительных органов, что такое аутизм. Он пишет статьи для «Бюллетень ФБР» и журнала «Шериф», его приглашали консультантом на канал «Эй-би-си ньюз» в выпуск журнала новостей «20/20», посвященный вопросам аутизма, самооговора и соблюдения законности. Он помог в 2001 году властям Северной Каролины разработать программу, которая помогала бы правоохранительным органам распознать аутиста. Теперь эта программа широко используется полицией по всему земному шару.
Его гонорар за выступление в суде в качестве эксперта составляет пятнадцать тысяч долларов плюс перелет первым классом. Когда он узнал, что я раньше был кузнецом и подковывал лошадей, то тут же рассказал, что владеет на паях беговой лошадью, у которой развилось плоскостопие. Эта лошадь много значит для его сына, поэтому он изо всех сил пытается сохранить животному жизнь. Когда я посоветовал мягкие прокладки, чтобы уберечь подошвы от ушибов, и клинья на копыта с поддержкой стрелки, и мягкие фильца под них, чтобы заново выровнять путовую кость, уменьшив нагрузку на копыта, не стесывая копытный рог и не деформируя сами копыта, он сказал, что выступит в суде бесплатно, если я соглашусь после оглашения приговора прилететь в Северную Каролину и осмотреть его лошадь.
— Мистер Сото, расскажите нам, пожалуйста, может ли человек с синдромом Аспергера испытывать такие же трудности, как любой аутист, столкнувшись с блюстителями порядка? — спрашиваю я.
— Естественно, поскольку синдром Аспергера — одно из проявлений аутизма. Например, человек с синдромом Аспергера может молчать. Не уметь толковать язык жестов и телодвижений, например повелительную позу или оборонительную стойку. У него может случиться приступ от вспышек света или воя сирен. Привычка прятать глаза может заставить полицейского думать, что собеседник не слушает его. Такой человек может казаться упрямым или рассерженным. Вместо ответа на заданный полицейским вопрос он может повторять слова самого полицейского. Он не может поставить себя на место другого человека. И он всегда говорит правду — прямо в глаза.
