Я, было, рванул с места, но второй громила тоже ускорился и успел меня перехватить. Я забился в его руках, стараясь вырваться, но тот поднял меня за шкирку и встряхнул так, что зубы мои клацнули и я чуть язык себе не откусил. Он заметил и заржал. Я успел увидеть, что и у второго охотника глаза не нормальные. Внутри разгоралась паника.
А Валет оглаживал бластер и приговаривал:
— Какая пушечка козырная! Гладенькая, легонькая, вот только незнакомая! Где взял малой? Там еще такие есть?
Я замотал головой.
— Хорэ ржать, Рыгоч! — рыкнул Валет на приятеля. — Отпусти его чуток, а то придушил поди. Пусть расскажет нам, где таки пушки водятся. Наверное, в последнем рейде отрыл. Я вот только удивляюсь, ее что, Стояк прохлопал?
— У него тут под курткой железка какая-то, дай посмотрю, может цацка прикольная, — ответил Рыгоч, не особо слушая.
— Потом снимешь! Отпусти, говорю, чуток крысенка!
Тот послушался, и я утвердился на ногах.
— Давай, скажи нам мелкий, где ты ее нашел! Я ведь шмольну и не задумаюсь, ссать как ты не стану! — и упер бластер стволом мне в лоб.
В первый момент я действительно чуть не обделался от страха, но быстро вспомнил, что пушка, ни в чьих руках, кроме моих, стрелять не станет. Проверять на себе правдивость слов Сайруса конечно не хотелось, все ж, как оказалось, я его не всегда слушал внимательно, но немного меня попустило. А тут и злость пришла. Такое дело сорвали мне эти порхатки драные!
— Иди ты, знаешь куда, Валет?! — выдал я.
Тот, выкатил на меня свои и так дурные зенки и взревел:
— Щас грохну, крысеныш сраный! Понял я, пушек у тебя больше нет! А ты мне нахен не нужен, я вас всех, мразей мелких, по одному выцеплю и грохну! — и опять потыкал бластером мне в лоб.
— Э, э, Валет, чё ты завелся?! — перестал лыбиться Рыгоч. — Хочешь грохать — грохай, только дай, я хоть отодвинусь, а то забрызгает! — он снова вздернул меня повыше и отстранил на расстояние вытянутой руки.
И хотя я опять едва доставал носками до пола, но с его слов умудрился прифигеть:
«Забрызгает? Забры-ызгает?! Они чё, совсем придурки?! Собрались стрелять из незнакомой пушки… а вдруг она как фаербласт плюет огнем?! Тут и с трех метров достать может! Да они не пьяные, — понял я, — они обдолбанные! Точно придурки!»
Это пронеслось у меня в голове и вылетело нафиг, потому, что я, кажется, пропустил очередной вопрос Валета и Рыгоч снова меня потряс.
— Все, мелкий, ты меня достал! Насрать мне на твои пушки! — меж тем разорялся Валет. — Пеняй на себя! — и нажал видно на гашетку.
Почему «видно»? Потому что ничего не произошло, но он развернул ствол к себе и заглянул в дуло… и опять нажал, теперь-то я уж точно разглядел, как его палец дергается на спуске.
«Точно обдолбанные… точно приду-урки!»
— Слышь, мелкий, ты нахрена со сломанной пушкой на нежилые территории поперся?! — настолько обескуражено, что даже не зло, спросил Валет.
Но его тут же сорвало и он заорал:
— Какого щера ты тут делаешь, с этой пукалкой! Говори урод! Ты что, думаешь, я тебя без нее не завалю?! Вот только… — и как шандарахнет бластером через колено.
Не знаю, на что он надеялся — пушка выдержала, его колено видно нет.
— Уй-йуй! — завопил он, отшвырнул бластер и заскакал со вздернутой ногой. — Щерова задница! Порхатка трахнутая!
Рыгоч гыгыкнул и опустил-таки меня на пол, решая похоже заняться «железкой» на моей шее. Но для этого ему следовало сначала перехватить меня за шиворот спереди, и я не упустил момента — вдарил ему по колену с размаха сапогом. Мужик подавился своим ржачем и запыхтел, а главное, на секунду ему точно стало не до меня.
Добежать до бластера, наклониться, поднять, прицелиться, на все эти действия, понятно, времени у меня не было. Охотники, хоть и расслабились на минутку, но были все ж парнями привычными к боли, да и со скоростью реакции у них, как оказалось, все зашибись.
Так что дальше, как обычно, тело сработало само, оставив мозги где-то на отлете.
Одним прыжком мотнулся в сторону бластера, проехался на пузе по земле, ухватил его и тут же жахнул по Валету!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Тот в этот момент уже рванул ко мне, так что, с расстояния в два метра, луч прожег в нем дыру… насквозь! Только жал на гашетку и сразу же, в свете направленного фонаря, уже разглядываю улицу сквозь его пузо!
Это одно мгновение. В следующее начинаю понимать, что, кажется, убил человека… потому, что с такими дырами в животе не живут. Хотя Валет, похоже, еще осознавал, что происходит.
Он продолжал стоять, рассматривая провал в своем брюхе сверху… я снизу… Рыгоч… не знаю откуда, я про него забыл.
Дыра обуглилась по краям, но с такого расстояния лучом, видно, не только прожгло, но и продавило — те кишки, которые только подпекло, стали вываливаться наружу, постепенно соскальзывая до колен. Валет потянулся за ними, захрипел, пернул звучно, кишки дернулись и прорвались. Валет всхрапнул и стал заваливаться на бок, а в нос ударил запах свежего говна.
Я настолько ошалел от понимания… вернее, НЕпонимания того, что натворил, что даже краем глаза не заметил, как ко мне подлетает Рыгоч. Тот схватил опять за шиворот и буквально проволок два метра до упавшего уже приятеля и ткнул носом в подергивающее бедро.
Может, если б он сунул меня мордой в развороченное брюхо, я б в себя сразу пришел, а так, протащившись безвольной тряпочкой, уткнулся туда, куда тыкали. И даже когда Рыгоч стал пинать по ребрам, принял это как должное.
Я! Убил! Человека!
И только когда лужа из крови и дерьма начала подтекать под меня, вроде очухался. Просто, по ходу, нечем стало дышать.
— Ты, блевота щерова! — меж тем орал на меня Валетов дружок. — Ты что сделал?! Я тебя спрашиваю, что ты сделал?! Ты его завалил!!!
Я почувствовал, что подо мной бластер, который я так и держу в руках. Почему Рыгоч его не забрал? Не знаю. Он изначально был не в себе, вот и забыл видно про пушку…
Так мне рассуждалось как-то отвлеченно, а надо мной продолжали орать, то и дело награждая еще и пинком под ребра. Впрочем, защита Александра держала удар неплохо и в том пришибленном состоянии, в котором находился я, большого неудобства не ощущалось. Все как будто происходило не со мной.
— Хер крысячий! Отрыжка порхаткина! Что я скажу в отряде?! — разорялся Рыгоч. — Что мелкая искательская мразь завалила Ва…
Хрясь. И я почувствовал, как мужик наваливается на меня.
— Вылазь сам, Хвост, — раздался надо мной голос… Паленого, — я в Валетово дерьмо не полезу, а тебе уже и так все равно.
— Ты откуда тут взялся?! — вполне осознанно поинтересовался я.
От удивления я приходил в себя значительно быстрей, чем от пинков Рыгоча. Выбрался из-под туши и уставился на нее. Второй торчок тоже был мертв — шея как-то неестественно вывернута, а единственный, видимый мне глаз, полуоткрыт и зрачок в нем не шевелится.
— Это ты его? — спросил я у Паленого.
— Ну, а кто? Ты тут еще кого-то видишь? — ответил он одновременно насмешливым и усталым тоном. — Долазился в одиночку, — попенял он мне, — а если б я не успел?! Или Рыгоч стоял лицом в другую сторону? В открытом бою я б с ним уже не справился! Ты-то каким чудом уцелел, и кто это с Валетом такое сделал?! — все больше расходился наставник.
— Это я, вот этим, — и протянул ему бластер.
Тот отскочил и заорал еще громче:
— Не подходи ко мне! Как я тебя в казарму такого поведу?! От тебя ж дерьмом несет за три километра! Меня самого за такой подарочек Сток из отсека нахер выставит!
— Не надо в казарму, — все же рискнул ответить я, — мне идти надо…
— Куда? — сдулся Паленый. — Вот куда ты вечно рвешься?! Я уже устал пасти тебя… сегодня вот, хотел посмотреть, отпустил чуть вперед, форы дал, так сказать… так ты за десять минут без надзора в говно успел вляпаться, притом, в прямом смысле. Не пора ли рассказать, что происходит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ладно, расскажу, — и, видно еще не придя в себя полностью, собрался и правда начать прямо сейчас.
