и встал на ее место. Конечно, мысли о гневе отца тоже галопом скакали в сознании. Чарльз не простит, если ничего не исправить.
– Ох, Джоан, прости меня. – Он прилег рядом с ней, слегка приобняв.
Джоан начала просыпаться. Она повернулась к нему, открыла один глаз и, резко встав, отбежала на другую сторону комнаты.
– Пошел вон отсюда! – закричала она.
– Джоан, тише, прошу! Джоан! – Эрик поднял руки, показывая, что не тронет ее.
– Уходи, Эрик. Ты больше никогда не притронешься ко мне! Знай, если бы у меня не отобрали все оружие, то я бы прикончила тебя прямо сейчас! – Ее трясло от злости, и голос нервно дрожал. – Мне всю жизнь твердили, что мужчины – зло, и ты именно такой и есть. Ты самый ужасный человек, какого я когда-либо встречала! Варвар, вот ты кто! Меня принудили выйти за тебя. Все вокруг обманули меня!
– Джоан, прости меня! Я не хотел тебя обидеть. Клянусь, больше такого не повторится. Вчера я просто перепил. Не понимаю, как так вышло. Моя грубость неприемлема. Давай забудем эту ночь. – Эрик впервые столкнулся с тем, что в его постели побывала женщина, которая этого не хотела.
– Недаром мама постоянно говорила, что ты только пьешь и насилуешь женщин. Так ты добиваешься всего, варвар?
– Нет, Джоан, нет. Клянусь, все совсем не так. Но ты уже моя жена, поэтому я тебя не насиловал. Это наш долг. Подойди ко мне, не бойся. Дай мне руку.
Эрик осторожно встал с кровати и протянул руку. Пока он медленно приближался, Джоан стояла не шелохнувшись. Подойдя к ней вплотную, он попытался коснуться ее лица, но она, зажмурившись, ударила его со всей силы в нос головой. От острой боли он отпрянул назад, из носа потекла кровь. Эрик разозлился, но раздавшийся из-за двери голос сестры образумил его:
– Эрик! Джоан! Просыпайтесь! Могу я войти?
– Ты одна, Лотта? – Эрик подошел к двери, вытирая нос салфеткой, которую нашел на подносе.
– Да, открывай.
Веселая Лотта ворвалась в комнату, но при виде забившейся в угол Джоан резко изменилась в лице. Заметив на кровати следы брачной ночи, она медленно подошла к Джоан.
Эрик тем временем сел на стул, прижимая к носу салфетку.
– Джоан, ты напугана? Все хорошо, милая? Что случилось? – Лотта обеспокоенно смотрела на нее.
Расплакавшись, Джоан осела на пол и закрыла лицо рукой.
– Не подходи ко мне.
– Джоан, это же я, Лотта. – Она оглянулась на Эрика, который тоже закрывал лицо руками. – Эрик, что происходит? – строго и требовательно обратилась она к брату.
– Лотта, прости! Я вчера слишком много выпил.
– Что ты натворил?
– Я был очень груб, наговорил много лишнего и насильно заставил ее лечь под меня, – ответил он дрожащим голосом, не отнимая ладоней от лица. – Но ведь она моя жена, мы должны были это сделать, Лотта!
Шарлотта гневно взглянула на него, думая о том, что все эти месяцы, потраченные на воспитание Джоан, прошли зря. Лотта ведь сама уверяла в том, что Эрик будет самым заботливым и хорошим мужем, а теперь получалось, что она обманывала Джоан. Теперь принцесса могла стать непредсказуемой.
– Джоан, малышка, все хорошо, иди ко мне, тебя нужно одеть. – Голос Лотты дрожал.
Джоан даже не пошевелилась.
– Ты говорила, что твой брат хороший. Что он никогда не обидит меня. – Она впала в настоящую истерику. Слезы не прекращаясь текли, и жалобные всхлипы заполонили комнату… Лотта, взяв одеяло, накинула ей на плечи. – Хоть вы и считаете меня глупой, я могу постоять за себя, Лотта, но вчера у меня не было шанса!
– Эрик, ты идиот! – Шарлотта презрительно смотрела на него, держа в объятиях Джоан и успокаивающе поглаживая ее по голове. – Джоан, это какое-то недоразумение, он теперь твой муж. Помнишь, что я тебе рассказывала? Ты должна идти к нему навстречу, забыла про наш долг?
– Я вчера тоже так сказал.
– Помолчи, Эрик!
– Ты был пьян, волок меня за руку до двери, обращался со мной, как варвар! Хуже животного!
– Да ты на себя посмотри! Кто из нас еще больше похож на животное! – прорычал он, но Лотта пригрозила ему пальцем.
– Джоан, послушай, сегодняшнюю ночь надо постараться забыть. Я понимаю, как тебе больно, и мне прискорбно осознавать это. Но я не знаю, как мне еще помочь тебе сейчас. Мы с Эриком сделаем все, что захочешь, но, пожалуйста, никто не должен узнать об этом. – Лотта встала и начала ходить по комнате. – Я уверена, Эрик не причинил тебе вреда. Он мой родной брат, Джоан. Он не плохой. Некоторые особо жестокие короли били своих жен, а с тобой такого не случится. Поверь мне, прошу!
– Я уеду отсюда. Буду жить в лесу, – выкрикнула Джоан.
– Дикарка! – закричал в ответ Эрик.
– Если бы ты не знал, что она жила в лесу, то никогда бы и не догадался об этом по ее поведению! Я стала для нее сестрой. Мы обучили ее всему, объяснили, какая прекрасная жизнь ее ждет. С таким трудом добивались ее доверия, а ты взял и все испортил! – Лотта вдруг поняла, что наговорила лишнего при Джоан. Она ведь действительно верила ей, а своими словами Лотта подтвердила, что Эрик негодяй, а не прекрасный принц.
– Вы подсунули мне полоумную калеку и еще считаете виноватым меня?
Джоан медленно поднялась с пола и прошептала:
– Я больше не хочу здесь оставаться. Делайте что хотите, но только отпустите меня.
– Дай нам шанс все исправить, Джоан, прошу тебя! Ты же веришь мне? – Лотта умоляюще посмотрела на нее.
Джоан молча стояла, не зная, как дальше быть. Ее проблему решила королева Маргарита, которая начала ломиться в дверь. Даже Джоан пыталась принять спокойный вид, чтобы скрыть случившееся от матери. Узнай та о событиях ночи, все могло стать еще хуже, в том числе и для Джоан. Лотта спешно открыла дверь.
– Что вы тут сидите? Уже пора на завтрак, я пришлю слуг! – Маргарита быстро взглянула на кровать и, убедившись, что брачная ночь состоялась, но не обратив внимания на лица присутствующих, отправилась за слугами.
Эрик виновато оглянулся на Джоан, понимая, что не только его принудили к браку. Являясь заложниками чужих замыслов, они должны были постараться изменить все в свою пользу.
Вскоре пришли слуги со свежей одеждой и помогли Джоан одеться.
Ночью Эрик не обратил внимания на скрывавшуюся под платьем фигуру, но сейчас разглядел привлекательное – если не считать поврежденную левую руку – крепкое и при этом женственное тело. В какой-то момент он осознал, что не может отвести взгляда
