Увидев Кимберли, Лахлан улыбнулся, но тут же заметил слезы, которые струились у нее по щекам и которых сама она не замечала. Она едва взглянула на него, выискивая взглядом его юную кузину. Не найдя Нессы, она повернулась, намереваясь уйти, и тут увидела ее — Несса подняла голову посмотреть, что привлекло внимание Лахлана.
Девушка тихо-мирно сидела на низенькой табуреточке у стены, внимательно слушая разговоры. Скорее всего Лахлан даже не заметил ее присутствия.
— Ким, что случилось? — с тревогой спросил Лахлан, направляясь к ней.
Она не услышала его вопроса. Она видела только Нессу и думала только о том, как пройти к ней. Но Несса увидела ее и вскочила с места. Забежав за стол, она спряталась за спинами присутствующих.
— Не подпускай ко мне эту великаншу, Лах! — крикнула Несса. — Она сумасшедшая!
— Сумасшедшая? — негодовала Кимберли, пробираясь через толпу. — Ты хоть знаешь, что натворила? Ты уничтожила бесценное наследие моей семьи! Все, что оставалось у меня от покойной матери!
— Ничего я не уничтожала! Это все так и привезли, как ты видела!
Кимберли остановилась, замолчала, но тут же вспомнила следы от топора.
— Не верю…
— Правда! — настаивала Несса и быстро добавила:
— Возчик сказал, что у фургона отвалилось колесо и все вывалилось на землю, потому что было плохо увязано.
— Не могли испортиться все вещи до единой!
— Могли! Он опрокинулся у края ущелья, и все упало вниз, на скалы.
Это было маловероятно, но не исключено.
И хоть Несса уже показала себя во всей красе, нельзя было с уверенностью утверждать, что она виновата и в том, что случилось с вещами Кимберли.
Кимберли отступилась от нее, поняв, что не может получить немедленного удовлетворения.
— Я поговорю с возчиком.
— А его уже нет. Зачем ему здесь оставаться? Он вернулся туда, откуда приехал.
Кимберли снова напряженно застыла. На лице Нессы отразилось глубокое самодовольство — не было сомнения в том, что она лжс.. Предположение Кимберли внезапно подтвердилось.
— Незачем спрашивать возчика, — проговорил один из присутствующих, с осуждением глядя на девушку. — Ты лгунья, Несса Макгрегор, и мне стыдно, что ты — наша родня. Я сам помогал разгружать фургон, и все вещи были в полном порядке. Я даже спросил тебя, зачем такие прекрасные вещи уносить в подвал.
Несса побагровела. Покраснела и Кимберли, к которой вернулась вся ее ярость. И пока Несса все еще возмущенно смотрела на своего обвинителя, Кимберли стремительно подошла к ней и резко ударила ладонью по щеке.
Хрупкая девушка пошатнулась, ее глаза изумленно округлились. Прижав руку к щеке, она возмущенно воскликнула:
— Как ты смеешь!..
— Радуйся, что я не прошлась по тебе топором, как ты — по моим вещам. То, что ты сделала в своей неуемной злобе, непоправимо. Я отказываюсь жить в одном доме с тем, кто способен на такую ненависть.
Кимберли мгновенно осознала свою ошибку: нельзя было ставить ультиматум. Теперь гордость не позволит ей отступить! Но слишком поздно, сказанного не воротишь. Однако, к ее огромному облегчению, муж поддержал ее.
— Тебе не понадобится с ней жить, Ким, — сказал Лахлан, обнимая ее. — Она сегодня же сложит вещи и уедет утром, я не допущу, чтобы в моем доме жила такая гадюка. Обещаю тебе, что найду лучших мастеров, они починят вещи твоей матери, — а Несса сама заплатит им, из денег, которые якобы достала.
Несса побледнела как полотно.
— Но это мой дом! — проговорила она дрожащим голосом.
— Теперь уже нет. Твой поступок лишил тебя права называть Крегору домом.
— Это нечестно! Она должна уехать, а не я! Она здесь чужая!
— Несса, неужели ты не понимаешь, как скверно поступила? — печально спросил Лахлан.
Видимо, осуждение, прозвучавшее в его словах, снова пробудило гнев в юной девушке.
— И это — вся благодарность за то, что я для тебя сделала? Ты даже не спросил меня, как я достала для тебя эти деньги! Я отдалась Гэвину Керну, вот они откуда! — выпалила она, словно рассчитывая, что эти слова его ранят.
Известие изумило и разгневало его, но не по той причине, на которую надеялась Несса.
— Тогда у нас будет еще одна свадьба, — с холодной решимостью заявил Лахлан.
— Я за него не выйду! — завопила Несса.
— Ты с ним спала, за него и выйдешь. Это говорит тебе глава клана Макгрегоров, Несса.
Та снова побледнела. Кимберли поняла, что с таким решением спорить невозможно. Несса бросилась прочь из комнаты.
В неловкой тишине кто-то проговорил:
— Готов ручаться, она попробует скрыться — она же ненавидит Гэвина Керна.
— Он ей делал предложение чуть ли не дюжину раз, — напомнил кто-то другой. — По крайней мере он-то будет рад, что она загнала себя в угол и больше не сможет ему отказать.
— Если он сможет ее найти.
— Идите и задержите ее, — отрывисто приказал Лахлан, кивая двоим мужчинам, стоявшим у двери. — И пусть кто-нибудь приведет сюда Гэвина на его свадьбу. Она состоится сегодня вечером, иначе я накажу всех, кого это касается.
Невероятно, но Кимберли даже пожалела Нессу. Ей претило, что женщину заставляют выйти замуж за того, кого она презирает. Однако она оставила свое мнение при себе. По правде говоря, ей было не настолько жаль Нессу, чтобы за нее вступаться.
Глава 49
В тот вечер почти все получили огромное удовольствие от праздничного ужина, и выходка Нессы не могла испортить атмосферы радости по поводу счастливого возвращения хозяина замка. А когда Лахлан сделал объявление относительно Уиннифред, которая наконец нашлась и вернула ему наследство, то праздничное настроение еще усилилось.
Надо признать, что перестройка замка на новый лад имела и свои недостатки. С исчезновением большого зала не стало помещения, которое бы годилось для такого грандиозного собрания, какое проходило в замке в тот вечер. Еду выносили в столовую, но ели в коридоре, прихожей и гостиной: вдоль всех стен было расставлено великое множество стульев и скамей, заполнивших почти все свободное пространство.
Несса устроилась в углу на одном из диванов, скрестив руки на груди. Выражение лица у нее было возмущенное, а временами, когда кто-то пытался с ней заговорить, злобное. Но с ней мало кто заговаривал.
Кимберли старалась держаться бодро, так как этого требовали приличия. Настоящая леди не выказывает своего огорчения окружающим. Но душа болела, и улыбки давались с трудом. Ее нисколько не утешили уверения Лахлана, что изуродованные вещи можно починить, и все станет как новенькое. Во-первых, она сомневалась, чтобы это было возможно, поскольку топор там поработал на славу. А во-вторых, ей вовсе и не хотелось, чтобы они стали как новенькие. Это же вещи ее матери, они хранили ее тепло и этим были дороги Кимберли.
