Как только незнакомец въехал во двор, его взгляд сразу же устремился на Кимберли. Медленно приближаясь, он не отрывал от нее глаз — проницательных, волнующих, таких же темно-зеленых, как у нее. Только в них были холод и отчуждение, словно человек потерял способность радоваться жизни.
Когда он подъехал и начал спешиваться, сыновья мгновенно расступились перед ним. Кимберли бессознательно придвинулась к Лахлану, он заботливо обнял ее за плечи. Она была не готова к этой встрече, совершенно не готова.
И вот он уже стоял перед нею, Айен Макферсон, герой легенд, человек, которым пугали малышей, ее отец… Заметив тревогу на его лице, Кимберли, с трепетом наблюдавшая за его приближением, наконец перевела дыхание. Он испытывал те же чувства, что и она, — неуверенность, смятение. Это ее покорило.
Улыбнувшись, она сказала:
— Здравствуй, отец.
Глава 51
Кимберли протянула Айену кружку глинтвейна и села рядом с ним на кушетку в своей гостиной. Наверное, у нее будут синяки после того, как отец стиснул ее в объятиях у дверей замка. Ей далеко не сразу удалось увести всех в дом с холода.
Айен заплакал. Кимберли все еще не переставала этому изумляться. Заключенная в его объятия, она и не заметила бы его слез, если б один из ее братьев не удивился во всеуслышание.
Лахлан взял на себя устройство ночлега для такого огромного количества нежданных гостей, чтобы Кимберли могла побыть с отцом наедине. Она не была уверена в том, что это хорошая мысль: слишком недавно они встретились и еще чувствовали себя неловко. Однако любопытство не давало ей покоя — у нее к отцу было множество вопросов.
— Откуда ты узнал, что я здесь? — неуверенно начала она.
— Я на этой неделе получил письмо от Сесила. Сначала я решил, что это просто дурная шутка. Он написал, что жена его умерла. — Макферсон закрыл глаза: эта мысль по-прежнему причиняла ему острую боль, — но продолжил объяснения:
— Что больше не видит смысла считать незаконного ребенка Мелиссы своим.
— Это не совсем правда. Мне кажется, он принял это решение не по доброй воле. Со смерти моей матери прошло уже больше года, но он всего несколько недель назад признался мне, что мой отец не он, а ты. Он не собирался мне об этом говорить, это получилось случайно. Но раз уж так получилось, то, наверное, он решил, что я стану тебя разыскивать, и захотел сам все тебе сказать.
— Я все еще не могу привыкнуть к мысли, что ее нет, — тихо проговорил он. — Много лет назад я отказался от мечты сделать ее своей и даже увидеться с ней, но любить ее не переставал. Это было навсегда. Я никогда не думал, что она может умереть… — У него перехватило дыхание. — Извини, девочка, — снова заговорил он спустя несколько минут. — Она для меня словно бы только что умерла, и я никак с этим не смирюсь.
— Я понимаю, но не могу разобраться в том, что произошло. Сесил сказал, что ты любил Элли, а мою мать соблазнил только для того, чтобы ему отомстить.
Айен покраснел от гнева.
— Подонок! Он солгал, чтобы скрыть свои грехи!
Если кто и искал отмщения, так это он сам.
— Что же произошло на самом деле?
— Он любил Элеонор, любил горячо и не видел, какая она алчная, корыстная. Он не замечал в ней никаких недостатков. Она согласилась за него выйти: ей хотелось стать богатой, знатной дамой, графиней… но она терпеть его не могла и перед самой свадьбой вдруг решила, что ни за какие деньги не сможет с ним жить.
— Она сказала ему об этом, отменила свадьбу?
— Нет. Он сделал ей много красивых и дорогих подарков, с которыми она не хотела расставаться, понимаешь? Она знала, что он потребует их назад, если она за него не выйдет, и будет прав. Но это я понял только потом. А тогда она плакала и умоляла, чтобы я увез ее и помог скрыться в Шотландии. Она говорила, что они страшно поссорились и если он ее разыщет, то изобьет до полусмерти. Я знал, что Сесил бывает страшно вспыльчив. Ее слова вполне могли оказаться правдой — так я решил. Конечно, я был дурак, что ей поверил.
— Так никакой ссоры не было?
— Нет, это она придумала, чтобы я ей помог, сама мне об этом сказала, когда мы пересекли границу Шотландии, и смеялась над моей доверчивостью. Мне бы тут с нею и расстаться и все рассказать Сесилу — пусть бы он ее разыскивал, если был настолько глуп и хотел по-прежнему жениться на ней. Но я был так зол, что решил везти ее обратно к нему — это было второй моей ошибкой.
— Почему?
— Потому что она отказалась возвращаться, а когда я стал настаивать, она расхохоталась и ускакала во тьму. У меня даже не было времени решить, гнаться ли за ней следом, — почти мгновенно раздался ее крик. Когда я к ней подъехал, она была мертва, а лошадь — искалечена. Стыдно признаться, но мне больнее было прикончить страдающее животное, чем смотреть на нее, бесстыдную обманщицу.
— Но Сесил решил, что ты ее тоже любил и увез от него. По крайней мере так он мне сказал. Почему он так подумал?
— Потому что у меня не хватило мужества сказать ему, что она от него убежала. Это убило бы его; мне не хотелось заставлять его страдать. Поэтому я сказал ему, что тоже ее любил, что решил, будучи пьян, что если увезу ее, то она согласится со мной остаться. Я подумал, пусть он лучше меня ненавидит, если не сможет простить, чем узнает, какая она была на самом деле.
— Думаю, это было твоей третьей ошибкой. С тех пор он возненавидел всех шотландцев и стал тем озлобленным и жестоким человеком, которого я знала всю свою жизнь.
— Я рад это слышать! Кимберли изумилась:
— Ты ненавидел его так же сильно, как он — тебя? Тогда почему же ты попытался скрыть от него правду об Элеонор?
— Потому что это случилось до того, как он мне отомстил, когда я еще был ему другом и чувствовал себя страшно виноватым во всем этом деле.
Кимберли нахмурила лоб.
— Вот тут я запуталась. Сесил утверждает, что это ты ему мстил. Ты ведь соблазнил мою мать?
— Нет, малышка, я любил твою мать. Я всегда любил Мелли, хоть и не надеялся, что смогу на ней жениться. Она ведь была богата, и я знал, что родители хотели бы выдать ее за человека титулованного. Моя семья тоже не бедная, но с ними мы равняться не могли. Когда я узнал, что она тоже меня любит, я почувствовал себя счастливейшим человеком в мире.
— Это было до того, как она вышла замуж за Сесила?
— Да, и до того, как он просил ее руки. Мы собирались убежать и тайно пожениться. Мы ото всех скрывали свою любовь, потому что ее родители своего согласия не дали бы. Но Сесил догадался, что я к ней неравнодушен. Я был слишком счастлив — этого не скроешь.
— Он попытался ее у тебя украсть?
— Не просто попытался — сделал. А я, слепец, не понимал, что он задумал, — с горечью ответил Айен.
