Они вроде бы и существуют, а вроде бы и нет. Вот есть дружба, а в следующее мгновение вы уже враги.
Но Олеся так искренне рассказывала, что говорила с ним… И как-то же она оказалась в крепости. Да и книга. Словно преследует их. Что такого тут было?! Именно в этой сказке.
Он тратил драгоценное время. Но… словно какая-то сила заставила взять книгу и открыть страницу со сказкой. Олеся не могла прочесть, тогда как?..
Картинки! Конечно! Вот он дурак. В иллюстрациях что-то должно быть. Первая и самая большая была сразу на весь разворот. Двуликая фигура, слитая воедино. Одно тело на двоих. Но на левую страницу смотрел бородатый Морозный Дед, а на правую скалился рогатый демон. Они словно срослись затылками. Габор быстро перелистнул страницу. Варящиеся в чане дети. Не то. Колодец, переполненный телами, из которого торчали посиневшие ноги и руки. Черноволосая девушка… Ее отправился спасать вовсе не возлюбленный, оказавшийся трусом, а маленький брат.
Дрожа от страха, он вошел в пугающий зимний лес. Деревья замерли, следя за каждым его шагом. Они шпионили за мальцом, чтобы поведать о его смелости или трусости своему владыке – могучему Морозному Деду. Деревья хмурились. Им не нравилось, что мальчишка продолжает идти вперед, несмотря на их угрожающие удары обледеневшими ветвями. Лес готовил препятствия на каждом шагу. Детям не разрешалось ходить туда после заката. Даже ради сестер. А то что же такое получается? Одному позволь блуждать средь черных древ, так и остальные захотят.
Вот лес и строил каверзы. То длинными сучками цеплялся за дырявую шапчонку. То ветром налетал на фонарь старый. То ямы звериные снегом скрывал.
Но мальчонка шел и назад не сворачивал. Когда уж совсем невмоготу от страха стало, едва слышно завел старую песенку:
– Я бреду-бреду по лесу,Чтобы деревце найти.Высоченное, пушистое,Колючее да душистое.Ты меня, лесок, не трогай,Не со злом к тебе пришел.Мне навстречу –Дед Морозный.Борода его метелью стелется,От стука топораМороз трещит.От холодного дыханияРеки льдом покрываются.Хитро Дед улыбаетсяИ мечом размахивает.Все демоны разбегаютсяДа в пещерах прячутся.Я к Деду подойду,О желании попрошу.
Габор не заметил, как начал повторять вслух детский стишок. Проводы Старого года, особенно в деревнях, почти никогда не обходились без этой песенки. Малышня заучивала наизусть строчки и просила Морозного Деда о щедрых дарах. Но сейчас эти слова приобретали какой-то совершенно иной смысл.
Габор быстро перевернул еще одну страницу. Несколько маленьких картинок, на которые он прежде и не обращал внимания. Крампус, срывающийся со скалы. Крампус, барахтающийся в холодной воде. Крампус, пытающийся пробить ледяную корку, мгновенно сомкнувшуюся над ним.
Это и есть способ справиться с ним? Утопить? Заточить подо льдом? Море у берегов Дьекельни даже не замерзает! Бред какой-то.
Габор швырнул книгу обратно в кресло и, вновь взяв свечу, шагнул в тайный ход. Он не соврал Олесе – он видел Крампуса. Лишь однажды. Это произошло в тот день, когда они с отцом ездили вешать его Страшилище. Габор бродил по чаще, выискивая место, где пристроить своего самого жуткого в Бергандии монстра.
Тогда-то и появился Крампус. Сначала он принял его за путника, заблудившегося в лесу. Ведь у кого еще мог быть такой плащ? Темный, длинный, он странно мерцал. Вблизи лоснящаяся ткань оказалась иссиня-черными перьями. Когда Габор подкрался ближе, путник вдруг обернулся к нему. Мальчишка, каким он тогда был, испуганно отшатнулся. На путнике была жуткая деревянная маска с языком-лоскутом. С его рогов почему-то свисали нити паутины. А на пальцах, впившихся в его плечо, оказались жуткие птичьи когти.
«Заблудился, юный наследник? – так он спросил. Просипел жутким голосом, словно ему сложно было говорить. – Маленький смелый дракон… Знаешь, кто я?» Тогда он покачал головой, хоть уже и догадывался. Вот только все отчаянно ждал, когда человек скинет плащ, снимет маску и под ней окажется обычный крестьянин, которого приставили стеречь границу. «Я – хозяин всего, что ты здесь видишь». Что напуганный ребенок мог ответить на такое заявление? Уж явно не то, что он сказал… «Нет, хозяин этих мест – мой отец. А после его смерти господарем стану я».
Габор окончательно убедился в том, что перед ним сам Крампус, когда все его тело объял пламень. Он обжег, опалил. Габор пытался убежать, но горящая ладонь держала крепко. Окрик отца его спас. Крампус тут же отступил в тень. Пламя развеялось, обращаясь в дым. «Мы еще встретимся, будущий господарь…» – прошептал Крампус и исчез, слившись с лесной чащей.
За столько лет он почти и забыл об этом. Но сейчас память всколыхнулась, вытаскивая на свет смазанные подробности. Почему деревянная маска? И почему странный плащ из вороньих перьев? Разве Крампус имел какое-то отношение к птицам? Но ворон был изображен и на ритуальном кубке, из которого опаивали дев. И вороньи клювы в церемониальной зале. Он всегда воспринимал это как само собой разумеющееся. Но что, если дело в чем-то другом? Почему ворон? Почему?
В голове намертво засели строчки детской песенки, и Габор их тихо нашептывал, чтобы не позволять мрачным мыслям взять верх. Олеся жива. Не может умереть. Он найдет ее и спасет, как мальчишка из сказки.
Свеча с трудом осветила зал с вороньей статуей в углу. Проклятье! Тут ведь тоже был ворон… и больше ничего. Куда? Куда демоны могли увести Олесю? А что, если ее повели не сюда? Тогда почему дверь осталась открытой?
Шорох позади оказался оглушительным. Габор резко развернулся, выбрасывая вперед руку с зажатой в ней саблей. Острие уткнулось в грудь высокого седобородого старика, который был крупнее самого Габора. В одной руке старик сжимал длинный меч, в другой – топор. И даже скудного свечного пламени хватило на то, чтобы разглядеть вышитых на вороте его алой рубахи воронов.
– Ты меня чтоб убить позвал, что ль? – Старик хохотнул и отодвинулся.
Габор уже с трудом соображал, что происходит вокруг. Наверное, он просто уснул, и все его самые потаенные страхи слились в один бесконечный кошмар. Потеря Олеси, атака демонов, падение Дьекельни.
– Кто вы? – Он все еще не убирал саблю, хоть в памяти и вспыхнула яркими красками цветная картинка из книжки.
– Ты же сам меня звал только что… Песню спел… – Старик лукаво прищурился.
Габор вздернул брови. Все это уже превращалось в какую-то дикую галлюцинацию.
– Морозный Дед, значит?
– Значит, я. – Он стукнул своим мечом по сабле Габора. – Ты покамест оружие свое верное убери. Разговор есть.
Старик просто отнимал время, которого и так не было. Габор не доверял никому. Что могли придумать проклятые демоны, чтобы погубить крепость? Да что угодно. В их звериных разумах властвовали кровь и тьма.
– Не хочешь, значит, убирать? – Дед покачал головой. – Упрямый мальчишка. Вот потому я к тебе никогда и не приходил.
– А сейчас что изменилось?
– А
