(Cebus capucinus) и сообщалось о группе
паучьих обезьян (Ateles geoffroyi) [62]. Капуцины использовали по меньшей мере пять различных родов растений, включая плоды четырех интродуцированных цитрусовых spp. (Rutaceae), листья и стебли Sloanea teniflora (Elaeocarpuseae), Clematis dioica L (Ranunculaceae) и Piper marginatum Jacq.
Бурые медведи жуют корни Ligisticum porteri (Umbelliferae), а затем распространяют свою слюну, смешанную с корнем, на шерсть [63].
Белоносые Коати (Nasua narica) семейства енотовых на острове Барро-Колорадо в Панама, берут ментолоподобную пахнущую смолу из свежесобранной коры растения Burseraceae и энергично втирают ее в свой собственный мех и в мех сородичей.
Часто можно видеть, как животные, такие как приматы, псовые, кошачьи и грызуны, облизывают раненую область. Несомненно, зализывание ран служит очищающей функцией, а также содействуют заживлению. Слюна стимулирует восстановление эпителиальных и нервных клеток, [64] которые способствуют закрытию сосудов. Доказательством того, что слюна играет определенную роль в заживлении ран, являются данные о том, что удаление слюнных желез у мышей замедляет заживление [65], а местное применение средств эпителиального роста [66] к их ранам усиливает закрытие последних. Было также установлено, что слюна крыс была эффективна в уничтожении двух патогенов, вовлеченных в мышиные генитальные инфекции (микоплазмы pulmonis и Pasteurella pneumotropica). Защитные эффекты генитального груминга могут быть важны для контроля распространения генитальных заболеваний у грызунов, собак и кошек. [67]. Когда на самцов крыс надевали ошейники, чтобы предотвратить посткопуляционный груминг, и самцы крыс спаривались с самками, у которых была установлена генитальная инфекция с маркерным организмом (золотистый стафилококк), они гораздо легче заражались, чем самцы крыс, носившие короткие ошейники или не носившие их вообще, что позволяло груминг [68].
Облизывание молочных и аногенитальных областей непосредственно перед родами наблюдается у грызунов, кошек и собак и среди других млекопитающих. Новорожденные животные подвергаются риску заражения некоторыми из наиболее вирулентных штаммов — кишечной палочкой E. coli и другими потенциальными патогенами. Бактерицидное действие слюны против кишечной палочки E. coli и стрептококка S. canis [69] подтверждает концепцию, согласно которой материнское облизывание молочной и аногенитальной областей является адаптивным в защите новорожденного от чрезмерного воздействия этих потенциальных патогенов.
Вернемся к человеку. Видимо, потеря волосяного покрова была настолько важной для него, что это перевешивало все неудобства и опасности. То есть иметь мех стало более опасным, чем не иметь его. Другими словами, паразиты настолько дорого обходились организму, что ради борьбы с ними мы изменились и потеряли шерсть.
Некоторые ученые не воспринимают серьезно паразитическую теорию развития антропогенеза, утверждая, что при малочисленности популяции наших предков и больших расстояниях, отделяющих племена друг от друга, у микроорганизмов просто не было возможности распространиться. Да, это справедливо для вспышек инфекций, возбудители которых имеют короткий инкубационный период. Однако для микроорганизмов, распространяющихся и при невысокой плотности населения (так называемых возбудителей медленных инфекций), существовавшие условия были весьма благоприятны.
Как уже говорилось выше, стервятники погружают клюв и шею во внутренности павшего животного и утрачивают перья на этих частях тела. Это объяснимо: у птиц срабатывала защитная реакция, не допускающая распространения заразы. Соколов в своей книге «Странная обезьяна» — приводит тот же пример: у птиц-падальщиков (грифов, марабу), когда они копаются в мертвой туше, перья постоянно пачкаются и постепенно выпадают в области шеи и частично головы. И тут же задается вопросом — но почему же тогда самая волосатая область людей (у мужчин) находится вокруг рта? Конечно же, его вопрос справедлив и достоин внимания. Действительно, почему у мужчин растут усы и борода? Ведь если из-за паразитов мы должны были потерять мех, то усы и борода должны были исчезнуть в первую очередь. На его замечательный вопрос, у меня есть своя точка зрение.
Давайте разберем этот вопрос и попробуем ответить на него.
Ну, во-первых, у женщин бороды и усов нет, и это очень важно, так как любое присутствие волос на теле (как мы уже говорили выше) могло негативно сказаться на грудных детях, которые наиболее беззащитны перед паразитами.
Во-вторых, усы и борода находятся на видимой стороне тела, где укусы паразитов заметить все же легче, чем на спине, а соответственно легче удалить. К тому же лицо чаще подвержено гигиеническим процедурам — умыванию — нежели тело. А для птицы с клювом, наоборот, добраться до паразитов на теле легче, чем на голове.
Ну, а теперь самое главное. Есть в природе такое понятие, как компромисс, когда эволюция гибко реагирует на любые изменения, с наименьшими затратами на то силы. То есть, если паразиты могут убить только вас, а популяция выживет, то в данном случае срабатывает лишь естественный отбор. Значит, вы слабы, а вся популяция сильная. То есть, если опасность вымирания не грозит всей популяции, умирает лишь часть племени, а сильнейшие выживут, продолжат свое существования и дадут потомство с таким же сильными генами и иммунитетом. И тогда срабатывает компромисс: кто-то умирает, а кто-то выживает. Если иммунитета достаточно, чтоб выжить, то нет необходимости менять что-то, например, уничтожать волосы на теле. А вот когда вся популяция подвергается смертельной опасности, и тогда естественный отбор благоприятствует тем, кто выбрал наилучшую стратегию выживания. Например, одна часть племени потеряла свои волосы, а другая часть нет. И если на уровне популяции иммунитет успешно справляется с патогенными паразитами, то нет необходимости терять волосяной покров, ведь те, кто его сохранит, будут иметь определенные преимущества перед теми, кто его потеряет, так как мех защищает от солнца, от холода и также от других болезнетворных насекомыми. В итоге естественный отбор удалит безволосых и оставит людей с обильным волосяным покровом. Но если иммунитета недостаточно и вся популяция может погибнуть, попадая под пресс того же естественного отбора, то здесь безволосые могут иметь значительное преимущество. При опасности популяция начинает выбирать и другие стратегии выживания, перебирая все возможные варианты, пока не решит проблему. То есть стратегии будут работать до момента, когда ослабеет кризис (это приобретение полного иммунитета, снижение патогенности микроорганизмов) и критическая точка смертности популяции уменьшится до какого-нибудь числа. Это может быть фактическое число смертности в процентах, или это может произойти тогда, когда в племени повысилась репродуктивность и особи успевают дать достаточное количество потомков, прежде чем умереть, то есть когда прирост населения выше, чем его смертность. Или возможно какое-либо другое решения проблемы, которое приведет к положительным результатам, то есть к выживанию популяции. Вот в таком случае срабатывает компромисс, когда, возможно, потери волосяного покрова на теле и не потребуется. Но, видимо, наши предки потеряли основной волосяной покров, когда смертность от вшей была катастрофической, а на лице
