Но кто ее сделал?
На остальных трех стенах кабинета она нашла ответ на этот вопрос. На череде снимков она была запечатлена подростком. Каждый раз она не видела фотоаппарата. Было очевидно, что снимки делал кто-то, нанятый для того, чтобы скрытно следовать и наблюдать за ней. На них она была изображена полной гнева, непокорной, гордой, печальной. Там были все те чувства, которые отец советовал ей подавлять после того, как Коллегии стало известно о самоубийстве ее матери. Стена походила на памятник той ранимой и горячей части ее характера, которую он пытался уничтожить.
Продойдя к рабочему столу из дорогого дерева, она открыла ящики с обеих сторон и вывернула из них бумажные чеки, маленькие устаревшие блокноты и странные бумажные дневники. Она шарила среди них, пытаясь найти медальон Джаспера. Однако в ящиках его не оказалось. Она открыла крышку ящичка для сигар, стоявшего на столе. Пряный аромат дорогого табака ударил ей в нос. Присутствие отца стало ощущаться гораздо явственнее. Она инстинктивно обернулась к двери, чтобы убедиться, что его тут нет. Свет, шедший из коридора, падал на пустую изломанную дверную коробку.
Снова вернувшись к своей задаче, она вывалила сигары на стол, а потом потянула за съемный лоток. Лоток приподнялся – и под ним блеснуло золото. Дрожащими руками она извлекла оттуда часы и кольцо-печатку Джаспера. Видимо, отец забрал их, когда помещал Джаспера в «Три мельницы». Но вот медальон… медальона там не было.
Ее захлестнула паника. Она бросилась к книжному шкафу – единственному предмету мебели, который стоял в кабинете помимо письменного стола, рабочего кресла и низкого дивана, обитого кожей. Она стала наугад вытягивать книги, уже понимая, что это безнадежно. Потому что теперь она поняла кое-что. Ее отец действительно прятал нечто в своем кабинете, но это были вовсе не улики, доказывавшие, что он подтасовал результаты исследований. Эшби прятал там свою переменчивую не Чистую дочь.
У Аны вырвался стон разочарования. Сквозь пелену слез она вглядывалась в убегающие секунды на часах Коула. Уже через девять минут ей нужно с ним встречаться. Не может быть, чтобы она рискнула всем только для того, чтобы вернуться с пустыми руками!
* * *
Приказ был отдан. Ариане не дадут уйти ни через одно КПП Хайгейта.
Эшби стиснул кулаки. Костяшки его пальцев ныли. Плечи у него свело от напряжения. Джек Домбрант застыл на переднем сиденье, настороженный, словно пойнтер, чуть ли не виляя хвостом. Подобранная ими девушка сидела рядом с Эшби, бледная, как призрак. Эшби бросил на нее взгляд, думая о ее единоутробном братце, Коуле Уинтере. В нем поднялась мучительная ревность. Ариана попыталась уйти от Эшби к бродяге, с которым познакомилась всего несколько недель назад. Его дочь никогда не понимала – никогда не хотела понять, – что кому-то необходимо было научить ее самообладанию, сдержанности, неуклонному движению к поставленной цели. Только так можно было обеспечить ее выживание в жестоком мире. Его жена, импульсивная неуравновешенная мать Арианы, позаботилась о том, что для успеха ему пришлось прилагать вдвое больше усилий.
Он посмотрел в тонированное окно. В жизни есть всего две возможности. Выжить или погибнуть. И большинство людей даже не видят, какой именно путь они избрали. Потому что они делают выбор, руководствуясь ложными побуждениями. Любовью, идеалами, мечтами, желаниями. Мир не изменился. В нем всегда шел естественный отбор и выживали наиболее приспособленные.
* * *
Почти ослепнув от слез, Ана скатилась по лестнице и проковыляла по гостиной к выходу. На улице лило. Под бьющим в лицо прохладным вечерним дождем она перешла на бег.
Она пробегала мимо домов, которые в течение семи лет видела ежедневно, рядом с которыми выросла. Не видно было ни машин, ни людей. Она даже не слышала птиц. Ее рыдания начали утихать. У нее не хватало сил на то, чтобы и бежать, и плакать. У переулка, который вел к Тойн-уэй, часы Коула запищали. Сигнал дал ей импульс энергии. Она пронеслась по дорожке и оказалась на улице в ста метрах от КПП. Перейдя на быстрый шаг, она попыталась выровнять дыхание. Охранник, который раньше не обращал на нее никакого внимания, теперь наблюдал за ее приближением.
– Удостоверение! – сказал он. Она передала ему стержень. Он провел им по сканнеру и, замерев, прочел полученную информацию. – Боюсь, вам придется подождать здесь минутку, – сказал он, – пока я заполню пару бланков.
Не отдав ей удостоверения, он ввел какую-то информацию в свой интерфейс. Ана смахнула влагу со щек. Чтобы не дать ей пройти через КПП, конфискации удостоверения будет недостаточно.
Она пригнулась и подлезла под шлагбаум, попав лицом в обвисшие стальные цепи. Ее ребра больно ударились друг о друга.
– Эй! – крикнул охранник. – Вернись!
Она отбросила цепи в сторону и, упираясь руками в асфальт, с хриплым стоном выпрямилась.
В тенях началось какое-то движение. Переднее колесо мотоцикла с урчащим мотором медленно выдвинулось вперед.
– Ана! – крикнул Коул. У нее застучало сердце. Она рванулась к нему. – Нет, Ана, вернись!
Его голос внезапно оборвался. Она остановилась, щуря глаза на будку КПП. Охранник неподвижно застыл в полуоткрытой двери. Звук работающего двигателя приближался. Только он оказался более ровным и низким, чем рокот мотоцикла Коула. И двигатель был не один.
В голове у Аны взорвалось какое-то щекотное ощущение. Она пошатнулась. Из пелены мелкого дождя появились четверо мужчин на мотоциклах. Они встали вокруг нее, отключили моторы и слезли на землю. Их головы были закрыты темными капюшонами, затенявшими их лица. Толстые серебристые стержни у них в руках светились в сумерках. Воздух вокруг Аны колебался, словно мираж на перегретом асфальте. Ей вспомнилось нападение зомби около здания суда. Арашаны! Она поняла, что стержни в руках у этих мужчин что-то излучали.
Пора проверить, сможет ли она двигаться.
Она развернулась на месте и, превращая собственное изумление в движение, побежала по Тойн-уэй. Один из мужчин что-то крикнул. Она не стала оглядываться. Мысленно она видела, как их покидает хладнокровие и их приближение превращается в нападение смертоносных хищников. Она слышала, как их легкие шаги становятся ближе.
Мышцы ее ног напрягались от усилий. Ветер задувал под ворот ее серого свитера. Она доберется до проулка. И что потом? Ей не убежать от четырех тренированных мужчин!
Она нырнула в проход налево, но, как только ей стала видна дорога в его противоположном конце, она остановилась как вкопанная. Дорогу ей преградил автомобиль. Свет фар ослепил ее.
– Используй «жало»! – крикнул кто-то.
Она обернулась. Мужчина в капюшоне приближался к ней с более тонким стержнем. Он был уже так близко, что она услышала гудение заряда.
– Подожди! – приказал другой голос.
Фары переключились на ближний свет. Со стороны машины показался Анин отец, рядом с которым шел смотритель Домбрант. У обоих на голове были узкие серебристые ленты.
Мужчины в капюшонах прекратили наступление. Наблюдая за приближением отца, Ана заметила кое-что у него за спиной. Шофер Ник неподвижно сидел на водительском месте отцовской машины. Рядом с ним, в парадном наряде Аны, оказалась Лайла. У Аны оборвалось сердце. Лайла должна была отдать платье, а не играть роль подсадной утки!
– Держи, – сказал отец, протягивая ей такую же металлизированную ленту. Она покачала головой. – У тебя редкая способность, – заметил он. – Мне встретился только еще один человек, способный так сопротивляться. – Она хмуро посмотрела на него. – Хорошо, мы поговорим об этом позже.
– На «позже» я не останусь, – уведомила она его.
Он выудил что-то из кармана своего пиджака. Это оказался медальон Джаспера в виде золотой звезды. Чувства Аны обострились, напоминая ей о деревянной копии, которая висела у нее под свитером. Медальон прилип к ее покрытой потом коже. Давление у нее в голове нарастало. Скоро головная боль должна будет стать нестерпимой.
– Где ты была? – спросил он.
– Дома.
– Что-то искала?
Из кармана Лайлиного свитера она извлекла потрепанный фотоснимок, который прихватила из прикроватной тумбочки перед уходом. На нем Ана и ее мать сидели за пианино, играя в четыре руки. Шорты и футболки, одинаковая морщинка поперек лба из-за сосредоточенно сдвинутых бровей. Эшби всмотрелся в нее и заметно успокоился.
– Я не сержусь на тебя, – сказал он. – Я понимаю, что ты сейчас переживаешь. Я восхищаюсь твоим упорством. Я верю, что ты способна добиться любой цели, которую перед собой поставишь, Ариана.
Его глаза впились в нее, не давая отвести взгляд. Она сжала руки в кулаки. Отцовское восхищение сильно запоздало. Она больше в нем не нуждается. Оно ей ни к чему.
– Но я не допущу, чтобы ты погубила свое будущее, – продолжил он тем временем. – Ты увлеклась этим парнем… – Ану передернуло. Но, конечно же, отец знал о ее чувствах по отношению к Коулу. Все, что она делала после выхода их больницы, скорее всего, снималось и анализировалось психологами. – Честно скажи, сколько это, по-твоему, продлится? – спросил он. – Он не такой, как ты. Он всю жизнь попадал в переделки. Он всегда будет бороться, воевать. Таков его характер. Тебе такое совершенно не обязательно.
