на мгновение коснулся вала пальцами. Жгучая боль. Прислонив пальцы к щеке, он понял, что кожа на их кончиках обожжена, но не от трения, а оттого, что вал был горячий как огонь. Выбора не оставалось. Додсон решительно подтянул под себя ноги, напряг все силы и медленно приподнялся, насколько позволяли вогнутые своды коридора.
В этот момент он увидел свет — качающуюся крошечную светлую точку, едва видимую и, казалось, такую далекую в конце этого узкого, длинного, темного коридора, хотя фактически свет находился на расстоянии всего нескольких ярдов. Не веря самому себе, Додсон прищурился, закрыл глаза и открыл их снова. Светящаяся точка не пропала. Она медленно приближалась к нему, и он услышал даже шарканье чьих-то ног. Додсон опять почувствовал слабость и головокружение, как-то весь обмяк, медленно осел на палубу и уперся ногами в массивный блок с подшипниками.
Человек со светом остановился, не дойдя до Додсона нескольких футов. Он повесил фонарь на торчащий над головой крюк, осторожно опустился на корточки и уселся рядом с Додсоном. Из темноты показалось смуглое мрачное лицо, взъерошенные брови и выдающиеся вперед челюсти. От удивления Додсон так и замер.
— Райли! Кочегар Райли? Какого черта вам здесь нужно?
— Я принес два галлона смазочного масла, — объяснил Райли. Пихнув в руки Додсона термос, он добавил: — А это кофе… Ого! А подшипники-то накалились докрасна!
Додсон с шумом поставил термос на палубу.
— Вы что, оглохли? — спросил он с раздражением. — Почему вы здесь? Кто вас послал? Ваше место по боевой тревоге во втором котельном отделении!
— Меня послал лейтенант Гриерсон, — небрежно ответил Райли. Его темное лицо было совершенно спокойным. — Говорит, что из машинного отделения послать некого, все слишком заняты своим делом… — Он медленно поливал перегретые подшипники густым, вязким маслом. — Так, пожалуй, довольно?
— Лейтенант Гриерсон! — злобно воскликнул Додсон. — Это же явная ложь, Райли! Лейтенант Гриерсон никогда не послал бы вас. А ему вы, наверное, сказали, что вас послал кто-то еще, да?
— Пейте кофе, — сердито посоветовал Райли. — Вас просят в машинное отделение.
Додсон уже сжал было кулак, но сдержался.
— Ах ты наглый мерзавец! — взорвался он, но сразу же взял себя в руки и добавил уже спокойнее: — Утром явитесь к старпому и понесете за это наказание, Райли!
— Нет, не понесу.
«Проклятие! — подумал Додсон. — И этот подлец еще улыбается…»
— Почему это нет? — спросил он.
— Потому что вы не доложите обо мне, — уверенно заявил Райли.
— Ах вот как! — Додсон бросил быстрый взгляд на мрачный коридор, губы его плотно сжались, он впервые подумал, что, кроме него и Райли, здесь никого нет и никто их не услышит и не увидит. Додсон еще раз подозрительно посмотрел на этого грозного верзилу и почему-то вспомнил, как бранился Тэрнер, даже обозвал его, Додсона, дураком за то, что он отказался посадить Райли за решетку.
— Значит, так, да? — повторил Додсон тихо. Он повернулся и покрепче уперся ногами в блок с подшипниками. — Вы слишком самоуверенны, Райли. Я могу засадить вас на двадцать пять лет, но…
— Господи! Что вы ко мне привязались? О чем вы толкуете? Пейте-ка лучше кофе. Вы нужны в машинном отделении, я же сказал вам, — начал горячиться Райли.
Додсон нерешительно отвернул крышку термоса. Ушибленная голова чертовски гудела.
— Скажите мне, Райли, почему вы так уверены, что я не доложу о вас?
— Отчего же! Вы вполне можете доложить, — улыбнулся Райли. — Но я не попаду завтра на ковер к старпому.
— Нет? — полувопросительно, полувызывающе спросил Додсон.
— Нет, — все еще ухмыляясь, ответил Райли, — потому что завтра утром не будет ни старпома, ни ковра… Завтра уже ничего не будет.
Внимание Додсона привлекли не слова Райли, а скорее тон, которым они были сказаны. Он хорошо знал, что улыбка Райли вовсе не означала, что он шутит. Додсон пытливо посмотрел на него, но ничего не сказал.
— Старпом только что говорил по радио, — продолжал Райли. — Он объявил, что в море вышел «Тирпиц» и через четыре часа он нагонит нас.
Непосредственность, с которой Райли произнес эти слова, отсутствие всякой театральности, стремления произвести эффект не оставляли никакого сомнения в том, что он говорит правду. «Тирпиц» вышел, «Тирпиц» вышел в море… — несколько раз повторил про себя Додсон. — Через четыре часа, всего через четыре часа…» — Додсон удивился безразличию, с которым он воспринял эту новость.
— Ну? — с беспокойством в голосе заговорил Райли. — Вы собираетесь идти или нет? Я ведь не шучу, сэр, вас срочно зовут в машинное отделение!
— Вы сочиняете, — заявил Додсон. — Зачем же вы принесли тогда кофе?
— Себе, — мрачно отрезал Райли. — Но я подумал, что и вам не мешает выпить чашку, уж больно вы плохо выглядите, сэр… Ребята в машинном помогут вам прийти в себя.
— И вы сейчас же туда пойдете, Райли, — сказал Додсон спокойно.
Райли сидел так, как будто он не слышал этих слов.
— Шевелитесь, Райли, — резко сказал Додсон, — это приказ!
— Идите вы… — прогремел Райли. — Я остаюсь здесь. Чтобы стоять здесь с этой чертовой банкой масла, вовсе не обязательно иметь три золотые нашивки на рукавах.
— Возможно, но… — Корабль сильно наклонился на нос, и хотя Додсон уперся покрепче ногами в блок, он все же не удержался и навалился на Райли. — Извините, Райли. — Он приподнялся. — Боюсь, что ветер крепчает… Ну, что же? Мы, кажется, зашли с вами в тупик? Не пришли ни к какому решению?.. Скажите мне откровенно, Райли, зачем вы сюда пришли?
— Я уже сказал вам, — ответил Райли с обидой в голосе, — меня послал лейтенант Гриерсон.
— Зачем вы сюда пришли? — настойчиво повторил свой вопрос Додсон.
— Это мое дело, — со злостью ответил Райли.
— Зачем вы сюда пришли?
— Ради бога, отстаньте вы от меня! — воскликнул Райли, и эхо его голоса прокатилось по всему коридору. Внезапно он повернулся лицом к Додсону. — Вы хорошо знаете, почему я пришел сюда!
— Может быть, для того, чтобы прикончить меня?
Райли молча смотрел на Додсона несколько секунд, потом отвернулся. Он опустил голову и весь как-то сгорбился.
— Вы единственный человек на этом корабле, который заступился за меня, — тихо пробормотал Райли. — Единственный, который простил мне все, — поправился он. — Если бы не вы, я в первом случае оказался бы в карцере, а во втором — в гражданской тюрьме. Вы помните, сэр?
Додсон кивнул головой.
— Вы поступили довольно глупо, — сказал он.
Лицо Райли стало напряженным, озабоченным. Он подался всем корпусом вперед и взволнованно проговорил:
— Вы знаете, я ведь католик… Осталось четыре часа… — Он помолчал несколько секунд, потом усмехнулся. — Я должен встать на колени,
