— Нет, сэр,— ответил Шарп.— Я же ничего не сделал, сэр.
Сэр Томас внимательно посмотрел на капитана.
— Как скажете, Шарп. Так о какой услуге вы хотели меня просить?
— Дайте мне дюжину снарядов, сэр. Двенадцатифунтовых, если есть, но подойдут и девятифунтовые.
— У меня они есть. По крайней мере, есть у майора Дункана. Что случилось с вашим мундиром? Сабля?
— Штык, сэр.
— Заштопают, пока будем завтракать. Двенадцать снарядов? А зачем?
Шарп колебался.
— Думаю, вам лучше не знать, сэр.
Сэр Томас фыркнул.
— Допишите сами, Фаулер,— сказал он писарю и жестом показал, что тот может быть свободен.
Подождав, пока писарь выйдет, генерал подошел к огню и протянул руки.
— Дайте-ка я угадаю, Шарп. Если получится. Попали вы сюда случайно, отбились от своего батальона, и вдруг я получаю приказ оставить вас здесь. И в то же время жителей Кадиса будоражит любовное послание Генри Уэлсли. Нет ли связи между двумя этими событиями?
— Есть, сэр.
— Значит, имеются и другие письма? — спросил сэр Томас.
— Да, сэр. И не одно.
— И чего хочет от вас посол? Найти их?
— Он хочет их выкупить, а если не получится — выкрасть.
— Выкрасть? — Сэр Томас скептически посмотрел на Шарпа.— У вас есть опыт в подобных делах?
— Небольшой, сэр,— ответил Шарп и после короткой паузы понял, что генерал желает знать больше.— В Лондоне, когда я был еще мальчишкой, тогда и научился кой-чему.
Сэр Томас засмеялся.
— Однажды в Лондоне меня остановил грабитель. Я сбил его с ног. Это, случайно, были не вы?
— Нет, сэр.
— Значит, Генри хочет, чтобы вы украли письма, и вам нужна дюжина снарядов? Объясните мне, Шарп, зачем.
— Затем, сэр, что, если письма не удастся украсть, их надо уничтожить.
— Вы взорвете мои снаряды в Кадисе?
— Надеюсь, нет, сэр, но, возможно, придется.
— И вы ожидаете, испанцы поверят, что это французская мортира?
— Надеюсь, испанцы и сами не будут знать, чему верить, сэр.
— Они не дураки, Шарп. Возможно, доны и не слишком горят желанием помогать нам, но они не дураки. Если узнают, что вы взрываете снаряды в Кадисе, бросят вас в самую мерзкую тюрьму. Вы и моргнуть не успеете.
— Поэтому, сэр, вам лучше ничего не знать.
— Завтрак готов,— объявил лорд Уильям Рассел, врываясь в комнату.— Бифштекс, жареная печенка и свежие яйца, сэр. Ну, почти свежие.
— Полагаю, вы хотите, чтобы вещи доставили в посольство? — Сэр Томас продолжал разговор с Шарпом, не обращая внимания на лорда Уильяма.
— Если это возможно, сэр, и отправьте их на адрес лорда Памфри.
Сэр Томас заворчал.
— Подойдите и сядьте, Шарп. Вы неравнодушны к жареной печенке?
— Да, сэр.
— Я упакую вещи и доставлю их сегодня,— сказал сэр Томас и бросил на лорда Уильяма укоризненный взгляд.— Не надо быть таким любопытным, Уилли. Мы с мистером Шарпом обсуждаем секретные дела.
— Я могу быть нем, как могила,— заверил его лорд Уильям.
— Можешь,— согласился сэр Томас,— но крайне редко бываешь.
Мундир Шарпа унесли, чтобы починить, и Шарп сел за завтрак из бифштекса, печенки, почек, ветчины, жареных яиц, хлеба, масла и крепкого кофе. Он наслаждался едой, и даже отсутствие одежды не мешало аппетиту. Где-то на середине завтрака ему пришло в голову, что один из сидящих за столом сын герцога, а другой — богатый шотландский землевладелец. Тем не менее он чувствовал себя на удивление комфортно. Лорд Уильям оказался человеком бесхитростным и прямодушным, а что касается сэра Томаса, то с первого взгляда было видно, что он просто любит солдат.
— Никогда не думал, что стану солдатом,— признался генерал Шарпу.
— Почему нет, сэр?
— Потому что я был счастлив, Шарп, очень счастлив. Я охотился, путешествовал, читал, играл в крикет, и у меня была лучшая на всем свете жена. Потом моя Мэри умерла. Какое-то время я горевал, затем понял, что французы — само зло. Они восхваляют свободу и равенство, но кто они на самом деле? Бесчеловечные варвары, дикари. Я осознал, что мой долг состоит в том, чтобы сражаться с ними. Поэтому и надел форму. Мне было сорок шесть лет, когда я впервые облачился в красный мундир, и это произошло семнадцать лет назад. Должен сказать, что в целом это были счастливые годы.
— Сэр Томас,— заметил лорд Уильям, терзая тупым ножом хлеб,— не просто надел мундир. Он за свой счет снарядил Девяностый пехотный полк.
— Недешево обошлось, черт возьми! — сказал сэр Томас.— Одни только кивера стоили мне четыреста тридцать шесть фунтов, шестнадцать шиллингов и четыре пенса. Меня до сих пор гложет любопытство, откуда взялись эти четыре пенса. И вот я здесь, Шарп, все еще воюю с французами. Ну как, наелись?
— Да, сэр. Спасибо, сэр.
Сэр Томас решил прогуляться с Шарпом к конюшне. Они уже дошли до места, когда генерал остановил капитана.
— Играете в крикет, а, Шарп?
— Играли в Шорнклифе, сэр,— осторожно ответил Шарп, имея в виду учебный лагерь, где готовились стрелки.
— Мне нужны партнеры,— сказал генерал и, подумав о чем-то, нахмурился.— Генри Уэлсли чертов болван,— сказал он, неожиданно меняя тему,— но славный парень. Понимаете, что я имею в виду?
— Думаю, да, сэр.
— Он очень хороший человек. И с испанцами дела ведет как надо. А с ними бывает ох как трудно. Порой просто бесишься — обещают целый мир, а подадут — и смотреть не на что. Но Уэлсли терпения хватает. Так что разумные испанцы знают, что могут ему доверять. Он хороший дипломат и нужен нам как посол.
— Он мне нравится, сэр.
— А вот с той женщиной сглупил. Выставил себя полным идиотом. У нее есть письма?
— Думаю, есть, сэр.
— И вы ищете ее?
— Да, сэр.
— Вы ведь не собираетесь взорвать ее моими снарядами?
— Нет, сэр.
— Надеюсь, что нет, потому что она весьма милая особа. Я как-то видел ее с ним, и Генри выглядел как тот кот, что нашел банку сметаны. И у нее тоже вид был счастливый. Не ожидал, что она его предаст.
— Лорд Памфри говорит, что это дело рук ее сутенера, сэр.
— А вы как думаете?
— Думаю, она увидела золото, сэр.
— Все дело в том, что Генри Уэлсли,— сэр Томас явно проигнорировал последние слова Шарпа,— из тех мужчин, которые все прощают. Я бы не удивился, узнав, что он все еще питает к ней нежные чувства. А, ладно, я просто несу вздор. Рад был, мистер Шарп, что вы оказались вчера в нашей компании. Если быстро управитесь со своим делом, надеюсь, мы сыграем парочку партий, а? Мой писарь — знатный боулер, но бедняга вывихнул лодыжку. И надеюсь, вы окажете мне честь отплыть с нами на юг? Погонять шары с маршалом Виктором, а?
— Я бы с удовольствием, сэр,— ответил Шарп, понимая, что этого никогда не случится.
Оставалось найти Харпера и других стрелков. В Сан-Фернандо капитан обнаружил подходящую лавку и на деньги посольства купил своим людям цивильную одежду. Все переоделись и отправились в город, над которым еще висело громадное черное облако от горящих плотов.
После полудня дым еще не рассеялся. Двенадцать снарядов, замаскированных под капустные кочаны, прибыли в посольство.
Глава шестая
Следующие три дня оказались небогатыми на события. Восточный ветер принес непрекращающиеся февральские дожди, которые и потушили горящие плоты, но дым все еще висел над болотами Трокадеро и полз через болото к городу. Лорд Памфри ждал сообщения от владельца писем, кем бы он ни был, а посол с ужасом думал о следующем выпуске «Эль-Коррео дель Кадис».
— Теперь газета редко выходит,— сообщил послу Джеймс Дафф, британский консул в Кадисе. Дафф жил в Испании почти пятьдесят лет и более тридцати из них исполнял обязанности консула. Некоторые считали Даффа большим испанцем, чем сами испанцы, и даже во время войны Испании с Англией его не притесняли и позволяли продолжать винный бизнес. Теперь, когда посольство переехало в поисках убежища в Кадис, присутствие консула в городе перестало быть необходимостью, но Генри Уэлсли ценил мудрость этого пожилого человека и его советы.
— Думаю, Нуну изо всех сил старается выжить,— сказал Дафф о хозяине газеты.— Сейчас у него нет читателей за пределами города, да и что он может напечатать? Новости о кортесах? О том, что там происходит, все узнают еще до того, как Нуньес пустит это в печать. Ему остались только слухи из Мадрида, вранье из Парижа и списки прибывающих и отплывающих судов.
— И он не возьмет от нас денег? — спросил Уэлсли.
— Ни пенни,— сказал Дафф.
Худощавый, сухонький, элегантный и проницательный человек, консул навещал посла в основном по утрам, неизменно благодаря Генри Уэлсли за качественный херес, который сам же и поставлял в посольство, хотя последнее время в связи с оккупацией Францией Андалузии поставки заметно сократились.
