— Как вы говорите, его зовут?
— Маркиз де Карденас. У него большое владение в долине Гвадиана.
— Мы знакомы с его матерью,— сказал Шарп,— с этой грязной старой сукой. Готова стелиться перед французами.
— В прямом смысле?
— Нет. Но они не разграбили ее поместье. Когда мы пришли, она позвала их. Хотела сдать нас лягушатникам. Дрянь.
— Сынок весь в мать, тем не менее вам не следует убивать его. Конечно, мы должны сорвать его гнусные планы, но чтобы об этом никто не узнал. Вид у вас неподходящий.
— Чиним крышу конюшни.
— Занятие не для офицера.
— Как и изымать письма у шантажистов,— ответил Шарп,— но я это делаю.
— А, посланник, я полагаю,— пробормотал лорд Памфри, наблюдая за человеком, который вошел на балкон
и пробирался к ним украдкой за скамьями. У него был такой же, как и у адмирала, значок.
— Посланник? — спросил Шарп.
— Мне сказали ждать здесь. Нам надо встретиться, чтобы обсудить покупку писем. Я боялся, вы не прибудете вовремя.
Памфри замолчал, так как подошедший посланник наклонился к уху его светлости. Он говорил быстро и так тихо, что Шарп ничего не слышал. Затем направился ко второй двери балкона.
— Напротив церкви есть кофейня,— сообщил лорд Памфри.— Там нас встретит доверенное лицо. Идемте.
Они спустились по лестнице за посланником на первый этаж и вошли в переднюю, где их ждал адмирал. Маркиз де Карденас был очень высок и худ, с черной деревянной ногой. Он опирался на эбеновую трость. Лорд Памфри отвесил ему низкий и изысканный поклон, на который адмирал ответил холодным кивком, после чего повернулся и захромал обратно в церковь.
— Этот мерзавец и не думает прятаться,— заметил Шарп.
— Он победил, Шарп,— ответил лорд Памфри.— Он победил и торжествует.
Ветер бесновался на узкой улице, норовя сорвать шляпу с головы лорда Памфри, торопившегося поскорее перейти улицу. Зал кофейни вмещал с дюжину столиков, большинство которых были заняты говорившими одновременно мужчинами. Они кричали, не слушали друг друга и отчаянно жестикулировали. Один из них, желая подчеркнуть обоснованность своих аргументов, разорвал на кусочки газету, разбросал ее на столе и, довольный, откинулся на спинку стула.
— Депутаты кортесов,— объяснил лорд Памфри.
Он огляделся, но не увидел никого, кто мог бы их ждать, и направился через гудящую толпу к пустому столику в глубине кофейни.
— Возьмите другой стул, милорд,— сказал Шарп.
— Вы такой разборчивый?
— Мне надо видеть дверь.
Лорд Памфри послушно подвинулся, и Шарп сел, прислонившись спиной к стене. Девушка приняла заказ на кофе, и Памфри обернулся к посетителям, спорившим в облаке сигарного дыма.
— Большинство адвокаты,— сказал он.
— Адвокаты?
— Среди депутатов много адвокатов.— Памфри потер худое лицо.— Рабы, либералы и адвокаты.
— Рабы?
Лорд Памфри картинно поежился и плотнее укутался в плащ.
— В кортесах, можно сказать, две фракции. Одна — традиционалисты. В нее входят монархисты, церковники и приверженцы старины. Их называют serviles. Оскорбительное прозвище, как у нас тори. Serviles означает рабы, они хотят вернуть короля и восстановить величие церкви. Это фракция землевладельцев, знати и аристократии.— Он снова поежился.— Serviles противостоят liberales. Их называют так за постоянные разговоры о свободе. Либералы желают видеть Испанию страной, в которой мнение людей весомее декретов тиранической церкви и прихотей деспотичного короля. Правительство его величества не имеет официальной точки зрения по поводу этих дискуссий. Мы просто хотим, чтобы испанское правительство продолжало войну против Наполеона.
Шарп презрительно хмыкнул.
— Вы, естественно, на стороне serviles? Ну конечно.
— Как ни странно, нет. Если мы кого и поддерживаем, то liberates; разумеется, при том условии, что они, упаси господи, не собираются экспортировать в Британию свои самые безумные идеи. Впрочем, нас устроит любая партия — лишь бы продолжала войну с Наполеоном.
— Так в чем проблема?
— Проблема в том, Шарп, что обе фракции не питают к нам теплых чувств. Как среди одних, так и среди других есть люди, которые искренне верят, что самый опасный враг Испании — не Франция, а Британия. Их вождь, конечно же, адмирал Карденас. Он, понятное дело, servil, но если ему удастся запугать достаточное число liberates и заставить их поверить, что мы собираемся захватить Кадис, то он добьется своего. Адмирал хочет, чтобы Испанией правил король-католик, а он сам выступал при нем в качестве главного советника. Добиться этого он может, заключив мир с Францией. И где тогда будем все мы? — Лорд Памфри пожал плечами.— А теперь скажите, зачем грозный и неустрашимый сэр Томас Грэм прислал мне в подарок артиллерийские снаряды? Не хочу показаться неблагодарным, вовсе нет, но все же любопытно. Боже милостивый! Что вы делаете?
Вопрос был вызван внезапным появлением пистолета, который Шарп положил на стол. Памфри уже открыл рот, дабы выразить свой протест в более решительной форме, но заметил, что Шарп смотрит ему за спину. Он обернулся и увидел направляющегося к их столику высокого мужчину в черном плаще. Вытянутое лицо с впалыми щеками показалось Шарпу знакомым.
Незнакомец взял стул за соседним столиком, развернул его и сел между Шарпом и Памфри. Взглянув на пистолет, он пожал плечами и жестом подозвал подавальщицу.
— Vino tinto, роr favor,— резко бросил он и, перейдя на английский, добавил: — Я пришел не воевать, поэтому можете убрать оружие.
Шарп повернул пистолет таким образом, что дуло теперь смотрело прямо на незнакомца. Тот снял мокрый плащ, под которым обнаружилось платье священника.
— Я — отец Сальвадор Монсени,— обратился он к лорду Памфри.— И меня просили провести с вами переговоры.
— Кто просил? — осведомился лорд Памфри.
— Вы же не думаете, милорд, что я открою вам имена.
Священник снова посмотрел на пистолет, и Шарп вспомнил, где видел этого человека. Это был тот самый священник, который прогнал его от дома Нуньеса.
— У меня нет личной заинтересованности в этом деле,— продолжал отец Монсени,— но люди, попросившие меня говорить от их имени, полагают, что выбор священника в качестве посредника укрепит ваше доверие.
— Да спрячьте вы пистолет, Шарп,— сказал лорд Памфри.— Только пугаете адвокатов. Они могут принять вас за своего клиента.
Он подождал, пока Шарп спрячет пистолет под плащом.
— Вы прекрасно говорите по-английски, святой отец.
— У меня способности к языкам,— скромно ответил Монсени.— В детстве я разговаривал на французском и каталонском, затем выучил английский и испанский.
— Французский и каталонский? Вы с пограничья?
— Я каталонец.— Отец Монсени подождал, пока на стол поставят кофе и бутылку красного вина.
— Сумма, которую мне предложено назвать, составляет три тысячи золотых гиней.
— Вы уполномочены вести переговоры? — спросил лорд Памфри.
Монсени промолчал. Вместо ответа он взял из миски немного сахара и опустил в вино.
— Три тысячи гиней — это смешно,— покачал головой Памфри.— Цена непомерная. Посольство и правительство его величества готовы заплатить только шестьсот.
Отец Монсени слегка покачал головой, давая понять, что контрпредложение звучит абсурдно, потом взял пустой стакан с соседнего стола и налил Шарпу вина.
— А кто вы?
— Я присматриваю за ним.— Шарп кивнул в сторону лорда Памфри и пожалел об этом, потому что голову пронзила боль.
Монсени посмотрел на повязку на голове Шарпа и удивленно поднял бровь.
— Вам дали раненого? — спросил он лорда Памфри.
— Дали, что есть,— объяснил Памфри, как бы извиняясь за Шарпа.
— Защита вам вряд ли потребуется, милорд.
— Вы забываете, что последнего, кто вел переговоры о письмах, убили,— напомнил Памфри.
— Весьма прискорбное происшествие,— сурово ответил священник,— но меня уверили, что в том была его вина. Ваш посланник пытался силой отобрать письма. Я уполномочен принять две тысячи гиней.
— Одна тысяча,— вставил Памфри,— с условием, что никаких публикаций в «Эль-Коррео» больше не будет.
Монсени налил себе еще вина.
— Мои хозяева готовы использовать свое влияние на газету, но это будет стоить вам две тысячи гиней.
— Увы,— печально вздохнул лорд Памфри,— в сейфе посольства осталось только тысяча пятьсот гиней.
— Тысяча пятьсот,— повторил Монсени, делая вид, что обдумывает предложение.
— За такую сумму, святой отец, ваши хозяева должны отдать нам все письма и гарантировать прекращение публикаций.
— Думаю, это вполне приемлемо,— согласился священник. Он сдержанно улыбнулся, выказывая удовлетворение исходом переговоров, и откинулся на спинку стула.— Позвольте дать вам совет, воспользовавшись которым вы могли бы сохранить деньги.
