затем прислонил ко мне затвердевшую скользкую головку.
– Сейчас будет хорошо, моя сладкая, – сказал он, а следом надавил и скользнул на половину члена внутрь быстрее, чем я успела сжаться.
Пенис растягивал меня и заполнял всё глубже. Прошёл разработанный участок и двинулся туда, докуда щупальца не достали. Это казалось бесконечным. Хотелось протестовать, это было унизительно и мерзко, но он не останавливался, пока не всунул всё, а затем лёг на меня сверху, из-за чего живот отозвался несильной тупой болью, как при несварении, и я услышала дыхание над ухом.
– Пошевели попкой, – приказал насильник тем шёпотом, в котором слышалась зловещая улыбка.
Я послушно попыталась вращать тазом, но болезненно вскрикнула. Тилори́н досадливо зашипел, а затем выпрямился так, что я чувствовала лишь его член, и всё. Чуть вышел и стал потихоньку покачиваться сам, не погружаясь слишком глубоко.
– Кстати, как тебе нравится у меня в гостях? – спросил он светским тоном, пока совал свой бесстыдный писюн в меня.
– Что?! – воскликнула я, и руки, раздвигавшие ягодицы соскользнули, и я почувствовала кожей половинок толстый ствол и лобок гада.
– Не отпускай! – рявкнул он. – Я хочу видеть, куда я тебя трахаю. Это моя задница! Раздвинь булочки, давай.
Я послушно вернула руки на место, а он продолжил иметь меня в зад.
Не знаю, плакала ли я. Возможно, всё выплакала ещё в воде, и сейчас уже не понимала: пот это или слёзы стекают по лицу. Сзади слышалось тяжёлое дыхание, иногда лёгкие шлепки, когда спрут задевал сколькими лысыми яичками мои половые губы. И всё. Эта подводная мразь опять просто дрочила мною свой ненасытный член. Распутно и бесстыдно, наслаждаясь моей покорностью. Похоже, с полной уверенностью, что вправе.
– Ты отпустишь меня? – спросила я жалобно, чувствуя, как из усталых пальцев опять выскальзывает моя кожа, а он охнул и переспросил, словно не расслышал:
– Что?
– Ты отпустишь меня, Тилори́н? – повторила я дрожащим от слёз и коротких фрикций голосом и перехватила ягодицы.
Он засмеялся. Порывисто, рвано, продолжая двигаться, а затем ответил:
– Нет. Не отпущу. Ты моя.
Я всхлипнула.
– Я умру здесь? – сдавленно спросила я без надежды, но Тилори́н удивлённо и бодро ответил:
– Зачем? Как я без тебя? Я сделаю всё, чтобы ты прожила как можно дольше. Ты мне нравишься! Жить без тебя не могу! – и начал двигаться чаще.
Я не выдержала и убрала руки, чтобы упереться в водоросли, остывшие половинки тут же обхватили толстый горячий ствол, который вдалбливался внутрь. В этот раз насильник не возражал, а сам положил ладони на мои ягодицы и раздвинул их снова, сжимая и с удовольствием впившись кончиками мощных пальцев в мягкое. Я не сомневалась, что он сейчас разглядывает то, как его член входит в меня, и наслаждается моментом обладания. Мразь.
Своды пещеры отзывались на его короткие выдохи, а потом он опять начал мерзко сладострастно постанывать, и я поняла, что он уже близко, вот-вот и…
– О-о-о-обоги-и, как хорошо!!! – простонал он, вжавшись в меня, и я снова ощутила, как внутри стреляет и наполняет семенем, возвращая крутящее чувство в животе.
Тилори́н постоял так немного, чуть повжимался в меня, продолжая тискать мои ягодицы, а затем плавно выскользнул и великодушно разрешил:
– Можешь лечь. Я, кажется, наконец, хоть немного сыт. У тебя великолепная жопка! Так бы там и жил, как мурена!
6. Что ты такое?!
Я рухнула на бок, поджала колени и расплакалась. Из промежности, сразу из обеих отверстий текло скользкое, но я уже не обращала внимания, а просто рыдала. Тилори́н спрыгнул в воду, поболтал там хозяйством, затем опять, судя по шороху, приблизился, лёг рядом, облокотившись на одну руку, придвинулся теснее и обнял:
– Ну-ну, не плачь, сладкая, тебе повезло, поверь.
– В чём?! – всхлипнула я.
– Ну, во-первых, ты моя, – с улыбкой в голосе начал он, поглаживая мою спину, а я ощутила, как меня снизу оплетают огромные толстые щупальца. Впрочем, уже не раздвигая насильно ноги, а просто, будто делая уютное ложе, защищающее от всего. – А раз ты моя, – продолжил Тилори́н, – то это значит, что больше никто и никогда не посмеет положить на тебя глаз.
– Это хорошо? – саркастически произнесла я сквозь слёзы, но он, похоже, не услышал сарказма. Либо проигнорировал, как все остальные мои просьбы и претензии.
– Это очень хорошо, сладкая, – заверил гад. – Это значит, что ни одна морская тварь на всей планете не посмеет взять тебя. Даже безмозглая медуза не посмеет тебя обстрекать, потому что тебя уже обстрекал я.
Он гнусно засмеялся и придвинулся лицом к лицу, видимо, чтобы поцеловать. Я попыталась увернуться, и Тилори́н повозил мягким языком мне по уху и чуть по шее.
– А во-вторых, – продолжил он как ни в чём не бывало, когда отстранился и опять стал поглаживать меня, но теперь по голове. – Во-вторых, где ещё ты найдёшь такого верного, любящего и заботливого мужчину, который может сделать с тобой то, что делал я?
И в этот момент я не выдержала и подскочила, неловко сев боком. Стукнула его кулаками в ключицы так, что сама поскользнулась и больно повалилась на локоть, но тут же подхватилась и замолотила гада по груди и предплечьям, стараясь оцарапать скользкую и на удивление крепкую кожу.
– У меня был жених!!! – взвизгнула я. – Был жених! Я собиралась замуж! У меня была любовь! Была семья! Был целый мир! А теперь ты забрал это всё!!! Мразь! Подонок! Тварь! Да чтоб ты сдох!!!
Лицо Тилори́на расплылось в такой улыбке, что я аж остановилась, видя, как бледнеют красные полосы от ногтей, а он похотливо облизнул губы:
– М-м-м-м, какая же ты горячая! Как же ты меня заводишь! Я просто везунчик! – и с влюблённым взглядом вздохнул, а потом сказал: – Сладкая, ну перестань уже сопротивляться, прошу, а то я не выдержу, и у меня опять встанет. Уже почти, – и он взглядом указал себе ниже, и я впервые посмотрела туда при свете и без воды.
– Господи-боже, да что ты такое?!… – с ужасом произнесла я и зажала рот рукой.
Его торс, покрытый какой-то склизкой чуть перламутровой плёнкой поверх кожи, на косточках бёдер переходил в толстые, шевелящиеся и тоже отливающие перламутром щупальца, концы которых стекали куда-то дальше в воду. Огромные, раза в три длиннее, чем рост человека. Сколько их было, я не могла понять, но не меньше восьми, а там, где у человека примерно должен располагаться лобок, у Тилори́на рос и начинал покачиваться длинный скользкий пенис, толщиной с моё запястье и с глянцево-блестящей розовой головкой,
