А потом она цапнула его за губу, и он с воем отстранился, немного ослабив хват.
— Сука, — поморщился он, и, выпутав пальцы из её волос, дотронулся до раненой губы. На пальцах осталась кровь. — Опять ранила.
Женщина забилась в его рука, а вернее одной руке, силясь выбраться на свободу понимая, что расплата за такое своеволие будет незамедлительно.
— Отпусти меня, урод, ненавижу тебя, — зашипела она.
Но Руслан в пару движений, усмирил буянку.
Подняв одной рукой за талию, он шагнул с ней к широкому столу, и моментально вжал лицом в столешницу, а второй рукой, стал задирать её длинную юбку.
— Прелюдия затянулась, царица, — его рука скользила по гладкой коже бёдер, задирая выше ткань юбки, открывая вид на стройные бёдра и круглую задницу, в простых хлопковых, розовых, сука, трусах.
— Извращенец, — шипела она, стараясь вывернуться, — заводит насилие.
— Меня заводишь ты, — хрипнул Руслан, стягивая вниз её трусы, оголяя гладкую плоть, и пальцы его пошли, безжалостным тараном, исследуя её самые сокровенные места.
Он без нежности и ласки провёл по белой коже, с удовольствием отмечая оставленные его пальцами красные следы.
— Не надо, пожалуйста, Руслан, — вдруг сменила она тактику, крутя головой из стороны в сторону, метая свои волосы.
Его имя в её исполнении ему очень понравилось. Звенящий от напряжения член, тут же дёрнулся, при тонких нотах её голоса.
— Повтори, — рыкнул он, всё ещё оглаживая её зад.
— Не надо, — послушалась она.
— Имя моё, повтори, — нетерпеливо рявкнул он.
— Руслан, — постаралась выдать она ровно, но он в этот момент, дочертил свою борозду пальцами до нежных складочек, и бесцеремонно, вторгся в самый центр, сразу же двумя пальцами, и поэтому она закончила вскриком, а он удовлетворённо хмыкнул, ощутив горячую влагу на пальцах.
— Хочешь меня, — уже не спрашивал он, констатировал, и толкался пальцами в розовую глубину, слушая сбивчивые протесты, и ощущая, как она начинает дрожать.
— Нет, нет, — снова заладила она, ёрзая на гладкой столешнице.
Но он уже ничего не слышал.
Он чувствовал густой аромат её возбуждения. Ощущал пальцами тесноту и жар её лона. И огонь, что спускался по позвоночнику. Лава вместо крови. Пульс бил в висках. Напряжение копилось внизу живота, спускаясь ниже. Ещё немного и он спустит в брюки, даже не входя в неё, просто от одного вида, ныряющих в её промежность своих пальцев.
Анализировать, в который раз, эту дикую реакцию именно на эту бабу было некогда, как и то, что она, тоже его хочет, хоть и не признаётся в этом. Да и по хер. Сейчас важно только одно, погрузиться в неё.
Руслан торопливо вытащил из неё пальцы, не преминув рассмотреть, как между ними расходятся ниточки влаги её смазки.
— Разве можно так течь, нехотя кого-то? — не удержался он от замечания, и стал быстро расстегивать брюки, потому что терпения больше не было.
— Да пошёл ты, — снова начала ругаться и крутиться царица, — освободи меня и я покажу тебе, как хочу тебя придушить.
— Тихо, — он шлёпнул её по ягодице, чтобы присмирела, и она вздрогнула, и вправду замолчала на мгновение.
— Давай чуть выше, — командовал он, приподнимая её за бёдра заставляя подняться на носочки, приставляя член к тесному входу.
Она вся напряглась, когда он начал неумолимое движение в неё. Но ему всё рано было по кайфу, потому что она была такой мокрой, а дополнительное давление, дарило особое наслаждение. Он даже оглох на мгновение, когда погрузился до конца. Словно все чувства атрофировались, и осталось только одно. Горячее давление на его член, обволакивающее жаром и пульсацией.
— Вот, что ты со мной делаешь, царица? — вымученно протянул он, и, склонившись, убрал с лица волосы, куснул за мочку уха.
Она глубоко и рвано дышала, и кусала свои пухлые губы, и он, разглядывая ее, толкнулся, ещё и ещё, и она беззвучно распахнула губы, и прикрыла глаза. Но ему этого оказалось мало, он натянул её волосы, и, изогнув шею и спину, начал вбиваться жестче, стараясь высечь, из её горла стоны и крики.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Она до побелевших костяшек впилась пальцами в край стола, и всё не сдавалась, хотя Руслан и ощущал вибрации её тела.
— Хочешь меня? Хочешь? — хрипел он, входя резче, и выгибая её ещё сильнее.
— Отвечай, сучка! — развернул её лицо к себе, и не дожидаясь того чего требовал и не сбавляя темпа, вцепился в её губы. Нижняя тут же засаднила, и добавила их поцелую соли.
Царица, тихо застонала, впуская его язык, и сама робко откликнулась, на этот варварский поцелуй. И ему хватило, он поглотил её полностью. Вгрызался в мягкую плоть, и вбивался во влажный жар. Вокруг словно марево было, и только они одни в этом мире слиты воедино. Такой синхронизации у Руслана не было ни с кем. Так вкусно не было ни с кем. Так охрененно не было ни с кем.
Она всё же застонала, громче и ещё громче. Он чувствовал, как тело её уже давно расслабилось, как она выгибается ему навстречу, но ему было мало.
— Хочешь меня? — снова спросил он.
— Да! Да! Да! — закричал она, и он ощутил, как сокращаются её мышцы, и крупная дрожь гуляет по телу.
— Рус! Ох, ни хрена себе… — в их диалог встрял кто-то третий.
Руслан не замедляясь, оглянулся и увидел Тоху, с телефон в руке, и офигевшими глазами. Парень явно не ожидал, что застанет такую картину.
— На хуй отсюда! — гаркнул он, и, отвернувшись, в пару толчков дошёл до разрядки, накрыв собой царицу, блаженно прикрыв глаза.
5
— Мам! — Милана кинулась ко мне, и я поспешно прижала её, и втянула родной аромат с её светлой макушки. Недалеко мельтешил Вик, но его ко мне не пускали, только дочь.
Мы стояли на подземной стоянке, в особенно безлюдной её части, хотя она и была паркингом большого мега молла, но ранее утро, и будний день, не давали никакого шанса для свидетелей этой встречи.
Милана всхлипывала в моих руках, непроизвольно косясь на моих провожатых.
Четверо парней из охраны Руслана, в том числе и хмурый парень, который охранял меня в подвале, держали нас в небольшом кольце, рядом с припаркованной машиной, на которой меня привёз Руслан. Сам он вальяжной походкой двинулся в сторону моего мужа, которого сдерживали, ещё пара парней.
— Как ты, девочка моя? — спросила я, поднимая за острый подбородок личико дочери.
Милана смотрела на меня со смесью жалости и печали. Она явно представляла, что меня истязают, морят голодом, и поэтому вглядывалась в каждую чёрточку моего лица, ища свидетельства своих подозрений.
— Ну что ты детка? — пыталась я утешить её. — Видишь со мной всё хорошо!
Она кивала, но слёзы сочились из её глаз, заставляя и мои глаза наполняться влагой.
— Милана, детка, прекрати всё хорошо же, — голос мой дрогнул, и я снова прижала её, не в силах видеть страдания своего ребёнка.
— Со мной всё хорошо. Хорошо всё, — повторяла я и баюкала её.
Со мной и вправду всё было хорошо. Физически.
Морально же я был подавлена и дезориентирована своей реакцией на своего похитителя. Ведь даже сейчас в такой напряжённый момент, я ловила его движения, слух улавливал низкий тембр его голоса, я даже его резкий аромат везде ощущала. Не хотела! Но сделать ничего не могла. Ничего.
Ни сейчас.
Ни вчера, когда хмурый мужчина привёл меня к нему, отреагировав, наконец, на десятую мою просьбу увидеться с его главарём.
Совершенно неожиданно. Я уже не надеялась, что меня услышат, уже привыкнув, к одностороннему общению, когда он трижды приносил мне еду, я требовала свидания с его шефом, а он молчал. Вернее не так, он хмуро молчал, одаривая меня мрачным взглядом, и уходил. А в этот раз не ушёл, кинув приказ идти за ним. И я пошла. Лучше бы я осталась на месте, в этой просторной спальне, в которой меня заперли вместо подвала. Потому что один раз своего морального падения я бы ещё пережила, но теперь…теперь надо анализировать, делать выводы, а я не могу, не могу.
Странный дом, наполовину обжитой, и какой-то недостроенный. Комната, в которой я обитала, была оборудованной по последнему слову моды. Просторная и комфортабельная. Находиться в ней было намного приятнее и морально легче, чем в подвале.
