А ещё, если «клинки» получали славу и признание, то «гарды» в глазах людей были подстилками, не более чем кусками мяса, единственной целью которых было удовлетворить нечеловеческое, яростное желание своей пары.
Сандра пока представить не могла, что она с кем-то будет обходиться вот так: швырять на землю и брать. Хотя о чём это она? Мало того, что у неё не было «гарды», так ещё и оружие было заблокировано.
Глава 4. Парадокс Харди
Тактик Флеминг привёл её в узкую длинную комнату, по дальней стене которой были установлены холодильники. Их стальные корпуса и дверцы были местами погнуты и поцарапаны; явно сделаны ещё до появления страйдеров, найдены в руинах больницы или университета и привезены сюда.
Сразу возле двери стоял широкий стол, и сидевшая за ним женщина резко вскочила на ноги, увидев самого тактика.
Она отдала честь и спросила:
– Чем могу помочь, сэр?
Однако смотрела она сейчас не на тактика Флеминга, а на Сандру и её повисшую руку. Серебристая полоска нейропривода выделялась на загорелой золотистой коже, и доктор не могла не понять, что перед ней «клинок» – обездвиженный, поломанный.
– Хэ Дун, – сказал Флеминг. – Покажите его тело.
– Сейчас, сэр, конечно, сэр. Он в 2А.
Врач начала разворачивать стоявшую у стены каталку. Флеминг остановил её:
– Не нужно переносить его на стол. Нам нужна буквально минута, даже меньше.
– Тогда пойдёмте.
Врач вынула из кармана связку маленьких ключиков и начала искать нужный.
Сандра из-за всего произошедшего была в таком напряжении – злом напряжении, – что едва сдерживалась от того, чтобы не выхватить у неумёхи ключи и найти самой. Она понимала, что девушка растерялась из-за прихода тактика, но раздражение неуправляемо закипало в ней. Сандра подумала, что ещё чуть-чуть, и она наорёт на женщину.
Она сделала долгий вдох, а потом выдох.
Зачем они вообще сюда пришли? Зачем ей видеть тело Хэ Дуна? Она и при жизни-то его особо не знала. Флеминг, заметив, как раздуваются у неё ноздри, видимо, принял это на свой счёт:
– Я надеюсь, ты поймёшь, – тихо сказал он. – Должна понять.
– Вы лишили меня всего, – не глядя на него произнесла Сандра. – Всего. Я жила ради этого, ради «клинков».
– Вот и продолжай…
– Что?
– Жить ради самой главной цели.
– Как, если вы заблокировали оружие?
– Я должен был это сделать во избежание недоразумений и необдуманных действий с твоей стороны. И ты всё поймёшь сейчас.
Лицо Флеминга, обычно такое холодное, спокойное, передёрнуло, точно от судороги.
Он начал стягивать ткань, закрывавшую тело Хэ Дуна.
Кожа погибшего «клинка» была матово-светлой, сероватой, странно гладкой на вид, как будто это был не Хэ Дун, а его копия, сделанная из пластика.
Открылись шея и грудь с татуировкой феникса, а потом живот – и рассекавшая его рана. Такие оставляли малые щупальца некоторых типов страйдеров, они точно выжигали плоть, и оставалась глубокая опалённая борозда с ровными, гладкими краями.
Расположение и ширина раны в точности повторяли тот самый след, что появился на теле Сандры.
– Как это может быть? – спросила она, сначала потянувшись к ране на теле Хэ Дуна, а потом отдёрнув руку. – Что это?
Флеминг склони голову и внимательно заглянул ей в глаза, словно проверяя, начала она уже догадываться или нет.
Сандра начала, но это казалось слишком невозможным. Хэ Дун? Да она разговаривала с ним пару раз в год, а в момент его смерти была за несколько сотен километров!
– Это парный след, Ривера, – произнёс наконец Флеминг. – Самый настоящий. Я видел его один раз двендацать лет назад. И вот второй раз.
– Нет! – вскинулась она. – Нет и ещё раз нет! Это что-то другое! Это просто совпадение. Случайность! Проведите тесты!
– Нам не нужно проводить дополнительные тесты. Мы и так знаем. Совпадает и рисунок, и время.
– Только вот кое-что другое не совпадает. Я – «клинок»! Именно «клинок», а не «гарда». Я прошла тесты, я прошла обучение, я знаю, кто я. Все знают!
Сандра говорила это чётко и уверенно, но внутри что-то дрожало, горло схватывало болью, как бывает перед тем, как разрыдаешься.
– Я не знаю, как это объяснить, – сказал Флеминг. – Не требуйте от меня таких объяснений, Ривера. Мы не знаем, как получаются «гарды» и почему только они могут завершить цикл, никто не знает. Мы даже не до конца понимаем, как работают мечи! Знаем лишь, что это работает, и сейчас нам этого достаточно.
– Вы не можете… Не имеете права. Я училась столько лет, чтобы…
– Не вы одна, Ривера! – рявкнул Флеминг.
Он бросил взгляд на доктора, застывшую рядом, и прикрыл тело Хэ Дуна простынёй:
– Спасибо, доктор. Мы продолжим в другом месте. Ривера, пойдёмте.
Он прикосновением к круглой сфере в подлокотнике развернул коляску, и Сандра на негнущихся, не слушающихся ногах пошла за ним. Она смотрела в плавно движущийся перед ней русый с проседью затылок Флеминга и шла. А внутри неё отчаяние рвалось и бушевало, как смерч.
Сердце колотилось от чего-то болезненного и жуткого, что не было гневом или страхом, а чем-то хуже их, чем-то натянутым до предела, готовым лопнуть, как нарыв… Сандра чувствовала, что дышит коротко и часто, как после долгой тренировки. Каждый шаг давался с трудом, ноги наливались свинцом… И поэтому она подумала, что, может быть, это сон, тот самый сон, в котором тебя преследует яростная чёрная тварь, а ты никак не можешь проснуться.
С ней не должно такого происходить. Это несправедливо и невозможно!
Она не хочет этого. Не хочет.
«Проснись, – прошептала она про себя. – Немедленно проснись!»
Она куснула себя за внутреннюю сторону щеки, надеясь, что боль заставит её наконец проснуться – и где-то глубоко внутри, глубже сердца, зная, что этот кошмар происходит наяву, и от этого нет спасения.
Она принадлежит им. Если они нашли «гарду», то ни за что уже не отпустят.
В своём кабинете, тесном и тёмном, со стеклянной стеной, откуда открывался вид на тренировочную площадку, Флеминг заставил Сандру сесть в старое оранжевое кресло. Она двигалась, словно автомат. Рука у неё до сих пор не работала, и Сандра кое-как устроила её на подлокотнике, перекладывая, как какую-то постороннюю отдельную от неё вещь. Рука казалась неестественно тяжёлой.
Сам Флеминг почти не глядя подкатился к своему столу и остановился в месте, где коричневый линолеум уже был протёрт колёсами инвалидного кресла до светлых глянцевых пятен.
– Итак, Ривера, – начала он. – Вы – солдат, вы приносили присягу и, я рассчитываю, будете выполнять приказы, даже если они вам не по душе.
– Вы ошибаетесь, – упрямо сказала она. – След ничего не значит. Я не могу быть «гардой», я – «клинок».
– Почему вы решили, что одно исключает другое? – приподнял брови Флеминг. – Потому что никогда об этом не слышали? Это ни о чём не говорит. Возможно, когда у нас будет больше «гард» и информации о них, мы узнаем ещё и не такое…
– Мне плевать, что вы узнаете! – Сандра стукнула по столу Флеминга здоровой рукой. – Я, именно я, сержант Александрия Ривера, не хочу быть «гардой». Если я такая уникальная, что могу быть и тем, и другим, то почему вы не даёте мне быть «клинком»? Я шла к этому восемь лет. Я тренировалась как проклятая, я ломала руки и ноги на тренировках, я чуть не сошла с ума от боли, пока ставили привод… Вы не хуже меня знаете, через что мне пришлось пройти. И вы это просто отменяете?!
Сандра вскочила на ноги, не в силах больше сидеть и смотреть в такие спокойные и понимающие глаза Флеминга. Они никогда за все те годы, что он тренировал её, никогда не были такими понимающими… Флеминг требовал, требовал и требовал, гнал её вперёд, а теперь… А теперь он смотрел на неё как чёртов пёс, просящий прощения!
– Наш мир может погибнуть через год, – произнёс Алексей Флеминг, глядя на Сандру снизу вверх. – Мы живём внутри апокалипсиса. И сейчас нам не до ваших желаний! Ничьи желания сейчас не имеют значения. Мы делаем то, что поможет нам… Когда я говорю нам, я имею в виду всё человечество… Так вот, мы делаем то, что поможет человечеству выжить.
