Таким образом, любое творчество, в том широком смысле, в котором его употребляет П. Сорокин, обязательно включает в себя Истину, Красоту, Добро и Пользу – в понимании, выработанном в идеациональной доминантной системе. Для мировой культуры – это Античность, для русской культуры – это эпоха Древней Руси.
Следующим обязательным условием творческого процесса Питирим Сорокин называет «индивида, вписанного в систему культурных ценностей». Ценности определяются, по мнению П. Сорокина, еще и «двойственной природой» человека. С одной стороны, человек – существо мыслящее, живущее разумным началом, а с другой стороны, человек – существо чувствующее, и его определяющее жизненное кредо часто зависит именно от наполняемого его чувства. Какой образец творчества предложит та или иная эпохальная культура, всегда зависит от доминирующего акцента: либо это будет рациональный образец культурных творческих ценностей, либо это будет чувственная культура и чувственное творчество. Образцом первого мог бы служить век русского Просвещения, а второго – русская культура XIX века. М. Ломоносов старательно сочиняет программные оды для императрицы, где дает ей «разумные» наставления. Веком позже Ф. Тютчев впервые даст образец «чувственной» лирики – чистое наслаждение для души. И никакого рационализма.
П. Сорокин предупреждает о том, что ценности не являются материальными. Они существуют вне пространства и времени и не переносятся от сознания к сознанию.
Моцартианский тип творчества всегда будет недоступен Сальери, а сальеризм как тип творчества никогда не родит Моцарта.
Наконец, обязательным в творчестве являются так называемые «проводники взаимодействия». Питирим Сорокин относит к ним звук, свет, цвет, тепло, жест, предмет и т. п. Звук воплощается в речи и характеризует наполняемость Бытия. Свет реализуется в письменности. Это сияние неизреченной Истины полей и «тьма» знаков, их непознанность и скрытая сущность, которая еще требует «дешифровки». Символика цвета скрыта в его смысловом значении: черная одежда – траур, красная роза – любовь. Жест изменяет сознание, на нем строятся ритуалы, церемонии, посвящения… Термо-проводники обусловливают состояние ума и поведения. Они вызывают страх, болезнь, нищету, смерть. Холод-тепло-жар сопровождают человеческую жизнь в качестве неких душевных состояний. Весна будоражит кровь, зима погружает в сон, сродни смерти. На это указывает «лирика состояний», составляющая основной пласт мировой классической поэзии. Предметные проводники функционируют в человеческом социуме. В творчестве они также кодируют определенные символические смыслы. Кольцо, крест, завиток волос, скипетр, ключ и другое являются не только эмпирической составляющей текста, но подчас раскрывают и его метафизическую глубину. Предметы воздействуют на образ мыслей. Чем больше предметов, иронизирует Питирим Сорокин, тем труднее продираться сквозь материальную культуру, они, как полипы, облепили человека. Вещный мир связывает нас с прежними поколениями, и прошлое через текст делается узнаваемым. И вещный же мир растворяет нас в мертвой материи.
Таким образом Питирим Сорокин выводит «неразрывную триаду»: личность – общество – культура, где первое – субъект взаимодействия в творчестве, второе – совокупность субъектов, а третье – система ценностей, которая определяет социокультурную доминанту.
Рассуждая о типах искусства, П. Сорокин называет три доминирующие системы: идеациональное искусство, в котором главной ценностью является Бог. Тема такого искусства – сверхчувственное Царствие Бога, герои – святые, события носят трансцендентальный характер. Цель идеационального творчества – не развлекать, а приблизить к Богу, оно священно по содержанию и форме. Стиль идеационального искусства символический.
Невозможно понять идеациональное искусство без постижения многовекового опыта русской духовной культуры. Русские церкви с их уникальным строением, внутренним устройством глубоко символичны. Русская иконопись повествует о человеке Ветхого и Нового заветов. Это целая философия, «умозрение в красках». В храме и иконе воплотилось мироощущение русского народа. Вадим Кожинов еще в 1968 году писал о том, что интерес к великолепию храмов часто не соотносится с вопросом, а зачем их воздвигали и расписывали. По его мнению, до сих пор не обращено внимание на такую сторону русской ДУХОВНОЙ культуры, как Православная литургия. Он пишет: «Исследователями доказано, что русская Православная литургия представляет собой трансформацию древнегреческой трагедии (в особенности пасхальная литургия), что… в сущности, Православная литургия есть возвышенная опера, известная сейчас только по записям пения Шаляпина… А между тем на Западе издан целый ряд работ о Православной литургии, которая ставится выше, чем католическое богослужение» (11, 141). Поэтическая сторона литургии не вызывает сомнений, и В. Кожинов прямо заявляет о том, что именно «поэтическая стихия Православной литургии оказала громадное воздействие на новую русскую культуру» (11, 142). Он приводит в пример пушкинского «Пророка», в котором автор возвращает нас к действу, совершавшемуся в древнерусских храмах. Именно для такого действа храмы и были построены. Они служат «тем телом, в котором осуществляется напряженная духовная жизнь» (11, 142).
Древнерусское идеациональное искусство религиозно и духовно. Литература Древней Руси – это книги для души, которые обращены к Высшему, они не предназначались для рынка, для прибыли. Культурную ситуацию взаимоотношения с книгой – духовным наставником – описывает Аввакум в своем «Житии». Душеполезную книгу, которую подарил ему духовник Стефан Вонифатьев, Аввакум по нужде променял на лошадь, и Бог наказал не только его, но и всю семью. Бесы терзали ту лошадь, самого Аввакума, его брата Евфимия, который ухаживал за лошадью. Пришлось Аввакуму уплатить деньги за лошадь, а книгу забрать обратно (12; 67, 69). Аввакум описывает ситуацию, из которой становится ясным взаимоотношение человека с книгой. Книга не являлась вещью: не человек владел книгой, а книга владела человеком. Она приравнивалась иконе по «врачеванию» души, также была духовным наставником, руководила духовной жизнью русского человека.
Древнерусское искусство анонимно, ибо старые мастера не утруждались закреплять свои имена, зная, что мысли человеческие внушены Богом, а человек только воплотитель их. За редким исключением имена авторов древнерусских произведений остались неизвестными.
При изучении «Слова о полку Игореве» на уроке школьный учитель стремится рассказать детям о предполагаемых авторах древнего текста, используя исследования ученых. Вместе с тем, для школьного урока это не должно быть главным при постижении древнерусского шедевра. Скорее, это удел науки.
Идеациональное искусство обращено к Богу и содержит основной для человека вопрос – вопрос о смысле жизни. Сущность его всегда одна, она не меняется от преходящих условий времени.
В современной жизни утвердились злые силы, несущие с собой кровавый хаос войн и бессмыслицу. Абсурд пронизывает все слои современной жизни сверху донизу. Человеку начала третьего тысячелетия, живущему в мире истребления, трудно найти ответ на вопрос, который стоял в основе русской идеациональной культуры X–XVII веков. Решение его было высказано нашими предками, они были духовидцами. Мысли выражали не столько в слове, сколько в красках, храмовых сооружениях, духовных песнопениях. Язык религиозных символов глубинный и красивый, он запечатлел другой план бытия, без которого душа человеческая оскудевает.
В статье «Умозрение в красках» русского философа конца XIX – нач. XX в. Е. Трубецкого передается состояние общения человека с идеациональным искусством: «Шопенгауэру принадлежит замечательно
верное изречение, что к великим произведениям живописи нужно относиться как к Высочайшим особам. Было бы дерзостью, если бы мы сами первые с ними заговорили; вместо того нужно почтительно стоять перед ними и ждать, пока они удостоят нас с нами заговорить» (13, 208). Е. Трубецкой весьма точно определяет ход постижения духовной культуры: не она нас ждет, а мы сами должны к ней прийти через умственный труд с желанием познать, а не высказать недоумение или отрицание.
Идеациональная культура уже состоялась, отрицать ее нельзя, ее желательно постичь.
Второй доминантный тип, выведенный П. Сорокиным, соотнесен с чувственной культурой. Лозунгом его, как правило, становится «искусство для искусства». Главной ценностью является человеческое чувство, темой – реальные события. Героями представлены рабочие, учителя, актеры, проститутки, преступники… Сюжет движется остротой переживаний, неожиданной сменой действий. Цель чувственного творчества – вызвать переживания, страх, острые ощущения. Стиль чувственного искусства натуралистический.
