Глава четвёртая
Выходные я провёл в приготовлениях к расследованию. В первую очередь – сходил к особняку убитого судьи, который располагался на южном выезде из города, в дачном посёлке «Романовском». Представление, составленное о нём ещё по фотографиям, оправдалось полностью – именно такой огромный и безвкусный дом, типичный для нуворишей с претензиями, я и ожидал увидеть. Тут была и широкая мраморная лестница, у подножия которой расположились два каменных льва, по-кошачьи выгнувшие спины, и фонтан размером с олимпийский бассейн, и бронзовые литые фонари, через каждый метр натыканные вдоль выложенных английским камнем дорожек парка. Чувство меры явно изменило хозяевам при строительстве, и в итоге своей избыточной, вычурной роскошью вилла походила на одну из тех карикатурных старорежимных купчих, которые, собираясь на какой-нибудь приём в городскую управу, рядились в бархат и парчу и обвешивались всеми своими драгоценностями. Правда, если для купчихи наивное желание продемонстрировать свою состоятельность оканчивалось смешками за спиной да злыми памфлетами в прогрессивных журналах, то Обухову, похоже, даже подражали. Я с удивлением заметил, что многие здания в посёлке настолько, насколько это, вероятно, позволяли возможности их владельцев, копировали архитектуру судейского замка…
Я несколько раз обошёл место преступления кругом, надеясь обнаружить какие-нибудь новые, не замеченные оперативниками детали. Изучил забор, в котором преступники сделали щель, чтобы попасть на территорию виллы, и, по их примеру протиснувшись через неё, осмотрел парк и то самое кухонное окошко в подвальном помещении, через которое было совершено проникновение в дом. Однако, ничего, не вошедшего в отчёты, мне найти не удалось – полицейские, надо отдать им должное, поработали тут на славу. У визита в «Романовский» был лишь один значимый результат – из списка подозреваемых я уверенно вычеркнул охранников Обухова. Преступникам не нужно было их соучастие – даже после того, как после трагедии охрану посёлка перевели на усиленный режим работы, я смог без труда, не подняв тревоги, проникнуть на его территорию. С тыльной стороны дома судьи не было ни камер, ни систем сигнализации, обходы же дежурные, судя по тому, как редки были их следы на недавно выпавшем снеге, делали не часто…
Я хотел изучить также и место убийства Пахомова, но, порассуждав, отказался от этой мысли. Во-первых, до Апрелевки, деревни, в которой находилось поместье отставного олигарха, добраться оказалось непросто – общественный транспорт перестал ходить туда ещё в середине девяностых. А во-вторых, даже приехав туда, я не знал бы что делать. Вилла Пахомова охранялась не в пример лучше судейской, это я понял ещё по фотографиям из дела. Кроме того, вместо сотрудников частной охраны там теперь дежурили полицейские. В лучшем случае я бы просто не узнал ничего нового, а в худшем – ещё и привлёк бы к себе ненужное внимание местных жителей и правоохранителей. Дело вполне могло окончиться и моим задержанием, о чём немедленно узнал бы Ястребцов. А что он подумает, когда узнает, что я за его спиной провожу какое-то собственное расследование? Нет, лучше уж держать его на сей счёт в неведении – это и даст мне больше свободы, и предоставит пространство для манёвра на какой-нибудь непредвиденный случай.
Оставаясь в своём гостиничном номере, я взялся за изучение «Терпиловской правды», газеты, в которой мне предстояло работать следующие несколько недель. Она оказалась обычным третьесортным листком, обслуживающим нехитрые информационные интересы городской администрации. Большую часть ее составляли официальные объявления и статейки, прославляющие работу местных чиновников, самозабвенно трудящихся на благо горожан. Написаны они были таким высокопарным слогом, что мне всё казалось, будто дешёвая бумага, на которой печаталась газета, вот-вот засочится патокой у меня под пальцами. Одну заметку, доставившую мне минуту иронического удовольствия, я даже сохранил на память.
«Противники действующей власти не устают жаловаться на проблемы, существующие по их мнению в структуре городского жилищно-коммунального хозяйства, – писал её автор, некий Валентин Милинкевич. – Особенно часто необоснованным нападкам подвергаются руководители этого подразделения. В частности, в заявлении, недавно поданном одной из оппозиционных партий на имя прокурора города, содержится требование проверить факт приобретения за бюджетные средства внедорожника марки «Мерседес» для Ивана Ильича Кузьмичёва, начальника Управления ЖКХ Терпилова. Функционеры этой карликовой партии, московский лидер которой не скрывает диплома, полученного в американском Йелле, наверняка пыжатся от гордости – повод для дешёвого пиара найден, Моське удалось-таки как следует облаять слона. А прокурорам не до шуток, им предстоит теперь потратить немало часов ценного рабочего времени на то, чтобы объяснить горе-политикам очевидные истины. Рассказать им, что автомобиль для чиновника – не просто средство передвижения, а продолжение его кабинета, где осуществляется работа с документами, проводятся удалённые совещания, согласовываются критичные для города вопросы. Давайте смотреть правде в глаза: в стареньких «Жигулях» качество этого труда значительно упадёт, а, следовательно, снизится и уровень работы городских служб. Конечно, национал-предатели хотели бы видеть отечественных руководителей одетыми в рубище и на паперти, но стоит ли доставлять им такое удовольствие, особенно жертвуя собственными удобствами?
Вторая претензия, озвученная оппозиционерами к городскому ЖКХ, заключается в, якобы, чрезмерном росте цен на его услуги, опережающем даже инфляцию. Но так ли состоятельны аргументы господ-грантоедов, тщательно воспроизводимые ими по методичкам, получаемым в приёмных иностранных посольств? Любителям считать деньги в чужих карманах должно быть известно, что за последние несколько лет коммунальная сфера претерпела революционные изменения. В ней иным стало всё – кадровый состав, в котором ныне преобладают иностранцы, технологии, методы работы. Чудес не бывает: новое качество услуг требует и иной оплаты. Да, цены действительно растут, но вместо того, чтобы привычно голосить «всё пропало!», неплохо бы попробовать отыскать в этом и светлые стороны. А их немало. Во-первых, удорожание коммуналки автоматически приводит к повышению зарплат её служащих, а, следовательно, и уровня их труда. Во-вторых, на вырученные средства восстанавливается техническая инфраструктура, изрядно потрёпанная в лихие девяностые. В-третьих же, выросшие тарифы стимулируют и простых граждан, то есть нас с вами, внимательнее относиться к расходованию ресурсов, что, в конечном итоге, сказывается на экологии а, следовательно, делает мир вокруг нас чище.
Впрочем, большинству горожан всего этого объяснять не нужно, что подтверждает и отсутствие от них серьёзных жалоб на ЖКХ и то, что на всех последних выборах наши люди последовательно поддерживают действующую власть. Так что остаётся пожелать всем работникам этой сферы городского хозяйства и лично Ивану Ильичу терпения и выносливости в это непростое для них время».
В «Терпиловку» я направился утром в понедельник. Здание редакции, расположенное недалеко от центра города, на Варфоломеевской улице, я узнал не сразу. К памятному мне двухэтажному сооружению из белого кирпича сделали какую-то стеклянную пристройку, похожую на теплицу, а само оно оказалось обвешано рекламными баннерами и объявлениями. По всей видимости, часть помещений редакция сдавала в субаренду. Вывески сообщали, что там теперь располагались парикмахерская, магазинчик промтоваров и туристическое агентство «Анталия». Выцветшую рекламную растяжку последнего украшало изображение двух ощипанных кустов, на которые, дико вытаращив глаза, пялился какой-то павиан с рогами. Интерьер здания, очевидно, полностью сохранился ещё с советских времён. Всё тут узнавалось с первого взгляда – казённая синяя краска на стенах, разбитый кафельный пол, неаккуратно залатанный плитками разного цвета, пыльные пластиковые пальмы в кадках и пожелтевшие от времени репродукции в облупленных рамах… На входе меня встретил колючий взгляд старой вахтёрши, по горло закутанной в чёрную шерстяную шаль.
– Вам к кому? – спросила она грудным голосом, гулким эхом раздавшимся по помещению.
– К Стопорову, главному редактору.
– По какому делу?
– На собеседование, – неохотно удовлетворил я её праздное любопытство.
– Он вас ждёт?
– Да.
– Ну посидите вон, в уголке, рядом со столиком. Виктор Николаевич ещё не пришёл.
Я устроился в углу у кадки с застуженным фикусом и открыл валявшийся на журнальном столике растрёпанный номер «Космополитена». Полчаса ожидания я провёл, листая журнал и без интереса провожая глазами заходивших в здание людей, в основном клиентов турагентства, находившегося в комнате напротив входа. Несколько раз мимо меня, громыхая ведром и сильно припадая на левую ногу, проковылял уборщик – маленький мужичок с испитым морщинистым лицом, одетый в безразмерный синий комбинезон. Оказываясь рядом со мной, он каждый раз замедлял шаг и задумчиво оглядывал меня с ног до головы, видимо, ища повод завести беседу. Но я нарочито не замечал его, и он, наконец, оставил меня в покое.
