— Нет безработных? И бездомных?
— И бездомных, конечно. Разве что Уроды бездомные, но это ведь не люди…
— Кто это — Уроды?
— Ну, они в Поганом поле живут…
К этому времени мы поднялись до беседки на вершине холма — удивительно аккуратной и не создающей впечатления чего-то старого, крошащегося и обтрепанного. Беседка была деревянная, восьмиугольная, покрытая черепицей, выкрашенная в любимый в здешних краях зеленый цвет; внутри круглый стол окружали скамейки. Судя по всему, возвели беседку недавно. Мы сели на скамейку с восточной стороны, чтобы спрятаться от пологих лучей заходящего светила.
Отсюда открывался неплохой вид на лесистые холмы, речку вдали, прямоугольные пашни, живописно разбросанные постройки. С большого расстояния не углядишь, в каком скверном состоянии искусственные сооружения…
На севере, почти на горизонте, дымил завод — от него-то, видимо, и попахивало гарью. На юге, за решетчатой оградой и чередой невысоких холмов распростерся почти сплошной лес.
Тайга.
— Что такое Поганое поле?
— Ты и этого не помнишь? Надо же!.. Поганое поле вона там, — Аня показала пальцем на лес за холмами. — Оно сто лет назад невесть отчего появилось. Всякая погань водится в тех краях, оттого и прозвали поганым. Края эти не все сплошь поле — и лес есть, и болота, и степи с пустынями. Но когда-то прозвали полем, да так оно и осталось.
— Какая погань там водится?
— Ну, Уроды, чудища всякие… — Аня сморщила веснушчатый лоб, почесала щеку. — Лешие и ведьмы… Всякая нечисть.
— Всякая нечисть, — повторил я.
Понятно, что интеллектом Аня не блещет, хоть и старается честно и развернуто отвечать на вопросы. Ей скучно, и она решила немного развлечься, общаясь с “глюканутым”. Если это занятие ей надоест, она найдет способ слиться. И тогда мне придется искать другой источник информации. Так что сильно давить или смеяться не стоит.
— Ну да, нечисть, погань — это ж одно и то же! Раньше границы Поля были километров на пятьдесят дальше отсюдова, а потом Поле внезапно разрослось, досюдова добралось. Несколько Посадов поглотило, пашни лесом и бурьяном поросли, даже дикие звери сбежали… Но ничего, до нашего священного Князьграда с Детинцем не дойдет, Чистая Дружина не позволит.
Я на секунду задумался. Итак, туземцы уверены, что живут в окружении Поганого Поля — своего рода зоны аномалий, где обитает “всякая погань” и “нечисть”. Что ж, тут есть логика. Те, кто зомбировал этих людей, — назовем их Рептилоидами, — внушили бедным подопытным, что они окружены сверхъестественными силами. Чтобы не сбежали, надо полагать.
Когда-то я смотрел похожий фильм, где небольшое селение людей находилось в середине глухого леса, и жители этого поселка были уверены, что лес кишит чудовищами. Поэтому никто из жителей, включая любопытных детишек и подростков, носа в лес лишний раз не совал. Таким образом селение сохраняло свою тайну и от внешнего мира, и от большинства собственных обитателей.
Задумавшись, я задрал голову, стал рассматривать потолок беседки. И вдруг заметил блестящий объектив камеры, выглядывающий в круглое отверстие в доске.
— А почему у вас камеры наблюдения? — спросил я шепотом, хотя понимал, что если беседка оснащена приборами слежения, они запишут самый тихий шепот. Собственно, засекреченная зона для незаконных экспериментов должна быть напичкана камерами и микрофонами, иначе как Рептилоидам наблюдать за испытуемыми? Интересно, как отреагирует Аня на мой вопрос?
— Ради безопасности, — не задумываясь, ответила комбайнерша. Заговорила как по бумажке. — Великая Сиберия находится в кольце врагов, жаждущих уничтожить последний оплот человечества. Эти камеры везде есть. Для нашего блага.
Я кивнул. Ага, мы такое слышали. Самый лучший способ заставить людей сплотиться и лишний раз не вякать — это постоянно твердить про кольцо врагов. С помощью этого кольца врагов разные штуки проворачивают — не хуже, чем с кольцом всевластья из известной эпопеи. Такая манипуляция очень эффективная, и если она засела глубоко в мозгах простых людей вроде Ани, ее оттуда не выбить никакими силами.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Забурчало в желудке. Я почувствовал, что проголодался.
— Какой сейчас год? — перевел я тему.
— Восемьдесят второй.
— Тысяча девятьсот восемьдесят второй?
Аня приподняла выцветшие брови.
— Не-е. Просто восемьдесят второй. От основания Вечной Сиберии.
Любопытно. Кое-что проясняется…
В глаз что-то попало, я заморгал, но мутное пятно, появившееся снизу на периферии поля зрения, долго не пропадало. Я потер глаза, и пятно наконец исчезло. На долю секунды показалось, что пятно похоже на какую-то букву или цифру…
— Значит, Вечная Сиберия, — сказал я, — это последний оплот человечества? И больше людей нигде нету?
— Нету. Ну, может, где-то в Поганом Поле и живут люди. Да только они не совсем люди-то.
— А кто?
— Полууроды. Мутанты.
— Понятно. А насколько велика Великая Сиберия?
— Велика, — оживилась Аня. — Западные Посады есть, Восточные, Северные. Много. Были еще и Южные, но их Поле поглотило. Я уж говорила тебе. А в центре Князьград с Детинцем — наша столица.
— Что, целый город?
— Огромный! Там столько тыщ народу живет, не сосчитать!
Я заинтересовался. Одно дело — устроить в тайге небольшое тайное поселение и совсем другое — отстроить целый город.
Хотя комбайнерше Ане и зачуханный провинциальный городишко покажется суперсовременной ультрастолицей.
Спрашивать, как выбраться из этого благодатного края, полного обшарпанных бараков, смысла нет. По мнению Ани бежать некуда, весь мир превратился в Поганое Поле, а Вечная Сиберия — единственный островок, где обретаются нормальные люди. И все остальные люди, которых я встречу, будут думать аналогично.
К тому же планировать бегство под прицелом камер видеонаблюдения — так себе идея.
— Скажи, Аня, — задушевно заговорил я, — что это за квесты такие, о которых столько разговоров?
— Квесты-то? Погружения в виртуальную реальность, что ж еще? — хмыкнула Аня, и у меня снова случился когнитивный диссонанс: комбайнерша Аня и виртуальная реальность — что-то плохо совместимое. — Можно в прошлое вернуться, можно в будущее улететь. Или вовсе в выдуманные миры, кому как нравится. Вот ты, видать, в прошлое отправился, к буржуям, верно?
— Как ты…
— Да это популярный квест. Я, правда, его не люблю. Люблю в сказочные миры, к феям, эльфам и гномикам… В прошлом мир был под властью буржуев — хапуг и эксплуататоров. Ничего хорошего от них миру не перепало. Но некоторым нравится в такой квест отправиться и жить как обычный житель того времени. Или необычный. Строить свой… как его… капитал. Глупости, конечно, но занятно.
Я глубокомысленно покивал. Знаю похожие экономические симуляторы и игры-стратегии — строишь дом или целое государство, интригуешь, торгуешь с другими игроками, наращиваешь капитал.
Снова заворчал желудок.
— Раз еда бесплатна, поедим?
— Отчего же не поесть, — улыбнулась Аня. — Слышу, что у тебя кишки бунтуют. Пошли в столовку. Время позднее, столовку закрыли наверняка, но сегодня Дашка дежурит, я ее уговорю открыть для нас.
Конец фразы — слова “для нас” — Аня произнесла понизив голос и бросив на меня многозначительный взор. Когда я непонимающе посмотрел в ответ, она расхохоталась.
— Ой, умора, смешной ты! До глюка совсем другой был!
— Это какой же?
Аня подумала:
— Нелюдимый. Хмурый, сам по себе вечно гулял, как кот. На танцы по четвергам не ходил, с девками не знакомился… С тех пор, как подруга твоя в Князьград переехала… Ой!
Аня картинно, но при этом без малейшей фальши — что само по себе выглядело необычно — прикрыла рот и вытаращила глаза. Проговорилась.
— У меня и подруга была? — тоскливо сказал я. — И она меня бросила…
— Кто же откажется в Князьград переехать, коли предлагают и рейтинг позволяет? — удивилась Аня. — Никто ее не винил, Катьку-то. Даже ты.
— Какой же я добрый и понимающий, — саркастически протянул я.
