— Я нашла на берегу массу ракушек. А еще потрясающий череп овцы, — переводя разговор на другое, сказала Джейн. — Буду собирать черепа овец.
— Для чего?
— Чтобы складывать в них свои находки, — удивленно ответила Джейн, — очень удобно.
Тим, не без отвращения, покосился на белый череп, который ухмылялся ему с подушки Джейн:
— Какой смысл их собирать? Здесь, на острове, их, наверное, не одна сотня. А надо собирать какие-то редкости. Как, например, камни или орхидеи.
— Сегодня я нашла и кое-что необычное, — помолчав, продолжила Джейн. — Мама сказала, что это окаменелость. Буду коллекционировать окаменелости и хранить их в овечьих черепах.
Она вынула из кармана осколок плоского темного камня. Тим повертел его в руках.
— Я бы не отличил его от сланца.
Джейн фыркнула и, взяв его руку, провела пальцем по сердцевине и по отходящим в стороны жилкам. Только после этого Тим и в самом деле увидел едва уловимый рисунок — скелет листа, который впечатался в камень миллионы и миллионы лет назад.
— Как это люди, которые могут видеть только глазами, способны рассказать о том, что представляет собой та или иная вещь? — проговорила Джейн.
А потом они спустились вниз — ужинать вместе с родителями. Их столик стоял у окна, так что они могли видеть гавань. Кроме них в столовой за отдельным столом сидел Табб и жевал конфету, ожидая, когда принесут заказанный им суп.
— Кто-то подходил ко мне поиграть. Утром на берегу, — призналась вдруг Джейн.
— Кто? — спросил Тим.
— Я не знаю, как ее зовут. Искала ракушки и вдруг услышала: «Привет, Джейн». Она протянула мне камень, на котором отпечатался лист.
Тим встрепенулся:
— Неужели ты не спросила, как ее зовут?
Джейн покачала головой:
— Конечно, спросила, но она только засмеялась в ответ. Словно прошелестела. А потом разрешила потрогать лицо и одежду. На ней очень смешная длинная юбка. Несколько раз я пыталась узнать, как ее зовут, но она всякий раз отвечала: «Тсс!» И мы вместе искали ракушки. А потом мама проснулась, и она убежала.
— А почему ты мне не рассказала про нее? — поинтересовалась миссис Хоггарт.
— Потому что она хотела сохранить это в тайне.
— Но ты ведь сказала, что она ушла, — миссис Хоггарт посмотрела на мужа с тем — таким знакомым — выражением, которое Тим знал очень хорошо.
Джейн не могла видеть выражение лица матери, но зато различала интонации в ее голосе, и негодующе проговорила:
— Она просто спряталась. Так, чтобы ты не увидела ее. А я знала, что девочка где-то рядом, потому что она посвистывала, как птичка, разговаривая со мной.
— Но я ничего не слышала, дорогая моя, — сказала миссис Хоггарт тем особенным приподнятым веселым голосом, с каким она иной раз разговаривала с дочерью.
Девочка поморщилась:
— Пожалуйста, не говори со мной таким тоном. Она не хотела, чтобы ты слышала ее. Только я. Я могу слышать то, чего другие не слышат. Глупая какая! Ты ведь знаешь, что я могу это делать.
— Не груби маме, — мистер Хоггарт очень боялся избаловать девочку, потому что она слепая. И всегда говорил с ней очень твердо. — Пожалуйста, доедай суп, мы все ждем тебя.
Джейн начала краснеть. Тим нашел ее руку под скатертью и сжал, выражая сочувствие. Он знал, какой одинокой она себя часто чувствует. И как для нее важны те воображаемые люди, с которыми она играет. Но Джейн, видимо, решила, что он, так же как и родители, не верит ей, поэтому сердито вырвала руку и расплакалась.
После того как с ужином было покончено, миссис Хоггарт отвела дочь в постель.
— Малышка явно переутомилась, — сообщила она, когда спустилась в гостиную и присоединилась к мужу и сыну, которые играли в шахматы. — Поднялся ветер, я закрыла окна на задвижку. Мне кажется, имеет смысл выяснить, нельзя ли Джейн ужинать пораньше. Когда она садится за стол вместе с нами, ей приходится ложиться спать намного позднее положенного. Так, а теперь… куда же я задевала мое вязание? Помнится, я оставляла корзинку где-то здесь… ну да, я совершенно точно помню: именно тут мы устроились с Джейн, когда вернулись с моря. Куда же она пропала?
Ни Тим, ни отец не отвечали на этот поток слов, поскольку давно привыкли к тому, что миссис Хоггарт часто разговаривает вслух сама с собой.
— Ах, вот она где! Под кушеткой. Но я туда ее не ставила. Интересно, кто брал мою корзинку?
На этот раз отозвался Тим:
— Мистер Табб, наверное. Он сидел на этом месте перед ужином. И оставил после себя массу конфетных оберток. Джейн их собрала, разгладила и положила в свой череп, — он засмеялся. — Джейн сказала, что придумала прозвище для Табба — Фантик. Неплохо, да?
Мать нахмурилась, прижала палец к губам:
— Тише, дорогой. Он тут рядом, за проходом… в баре.
Хоггарт поднялся с кресла:
— Схожу-ка наверх и пожелаю Джейн спокойной ночи. Я на минутку, Тим. И сразу вернусь.
— Не стоит, милый. Она уже, скорее всего, заснула, — подняла голову миссис Хоггарт. Но еще до того, как она успела закончить фразу, муж уже начал подниматься по ступенькам.
— Ему неловко, что он так строго осадил ее за ужином, — вслух подумал Тим.
— Я знаю. Но это так трудно… — миссис Хоггарт замолчала и вздохнула. Какое-то время она сидела и смотрела на языки пламени в камине, а потом выражение ее лица изменилось. — Тим, — негромко заговорила она другим тоном.
— У меня такое впечатление, что я его уже видела прежде…
— Кого? — Тим слушал ее вполуха. Он вглядывался в расположение фигур на доске и размышлял, не упустил ли возможность поставить отцу мат или шах.
— Этого, как его… Фантика! Что у меня за дурацкая привычка… — миссис Хоггарт застыла, глядя перед собой. — Странно, но я совершенно уверена в том, что где-то видела его.
Тим знал, что у матери прекрасная память на лица. Но, как правило, она не помнила, где встречалась с тем или иным человеком.
— По-моему, не в автобусе.
— Значит, в трамвае. В Лондоне. — Он отодвинулся от шахматной доски. — Может, по телеку? Или в газетах?
Глаза матери округлились:
— Вроде бы… тепло… — Она вдруг стукнула себя по лбу и радостно воскликнула: — Ну да! Вот теперь вспомнила. Абсолютно точно. Это было…
Но она не успела сказать, где именно она видела Фантика и с чем это связано, потому что сверху раздался пронзительный крик.
— Джейн! — выдохнула миссис Хоггарт, вскочила и бросилась к лестнице.
— Что ты волнуешься, там же папа, — крикнул ей вслед Тим. Но матери уже и след простыл. Мальчик поднял вязание, упавшее на пол, и пошел следом за ней. Конечно, сестра очень любила и отца и мать, но в те минуты, когда просыпалась от кошмара, только присутствие Тима действовало на нее успокаивающе…
Когда Тим вошел в спальную комнату, миссис Хоггарт стояла на коленях возле неподвижно лежащего на полу мужа. Джейн сидела на постели. Она не плакала, но дрожала как лист на ветру. Тим бросился к сестре и взял ее за руку.
— В комнате кто-то есть, — прошептала она и еще теснее прижалась к нему.
Миссис Хоггарт подняла голову. Она побледнела, но ее голос оставался спокойным и мягким:
— Здесь только отец, моя дорогая. Он пришел пожелать тебе спокойной ночи, и с ним что-то произошло. Наверное, поскользнулся.
— Он умер? — выдохнула Джейн.
— Нет, моя хорошая, конечно же нет. Мне кажется, он просто ударился головой. Тим, дорогой мой, сбегай вниз и позови мистера Тарбутта.
Она говорила медленно, очень спокойным тоном, чтобы не волновать Джейн, но глаза ее были испуганными.
К счастью, Тарбутт сам уже поднимался по ступеням наверх.
— Врача? — озадаченно переспросил он, когда Тим объяснил, что произошло. — Врач приезжает сюда по четвергам и пятницам. В тех случаях, когда требуется неотложная помощь, мы звоним на материк, — он встал на колени рядом с миссис Хоггарт. — Во время войны я служил в медчасти. Много лет тому назад, конечно. И в основном имел дело с порезами, растянутыми сухожилия ми, вывихнутыми лодыжками, — продолжая говорить, он осторожно ощупывал голову мистера Хоггарта. — Какая громадная шишка… Наверное, он запнулся о ковер, упал и ударился об угол кровати. Не исключено, что у него сотрясение.
Нахмурившись, Тарбутт посмотрел на Тима, который сидел рядом с Джейн и гладил ее по волосам.
— Лучше перенести малышку в другое место, — проговорил он.
Джейн терпеть не могла, когда незнакомые люди брали ее на руки, но девочка не успела и слова вымолвить, как Тарбутт уже вынес ее в спальню родителей и положил на просторную кровать.
— Побудь с ней, — посоветовал он Тиму, хотя тот и сам знал, где ему следует быть.
Мальчик обнял сестру, которая уткнулась лицом в его плечо. Тим замер, прижимая Джейн, и одновременно навострил уши. Из соседней комнаты доносились невнятные встревоженные голоса, слышались чьи-то шаги — то вверх, то вниз по лестнице. Ему очень хотелось выйти, предложить свою помощь, но он не мог оставить Джейн одну. Наконец дверь распахнулась и вошла мать.
