2) возможность блокады;
3) железнодорожная сеть; развитие сети грунтовых и шоссейных дорог; состояние автотранспорта;
4) характер границ и свойства пограничной полосы;
5) запас военнообязанных, военнообученных, пригодных для военной службы;
6) наиболее уязвимые звенья политической организации государства;
7) степень удовлетворенности потребностей страны в продовольствии; поголовье лошадей, крупного рогатого скота;
8) сырьевая и энергетическая база общей и военной промышленности;
9) уязвимость основных районов;
10) финансовые возможности государства;
11) общие выводы о сильных и слабых сторонах государства.
Как видно из этой программы, «география в шинели» вела самую настоящую разведывательную деятельность. В данном случае – шпионскую. Накануне Первой мировой войны работа кипела вовсю: резиденты, подпольная агентура всех разведок мира работали не покладая рук. Информация, информация, информация… В результате штабы всех армий получили подробные карты будущих полей сражений. Германские, французские, австрийские, русские генералы пытались учесть всё. Но…
Даже к 1914 году, когда началась Первая мировая война, русская армия остро нуждалась в военных картах, причем те, что имелись, часто были иностранными.
У Мазурских болот в Восточной Пруссии, в Польше, в Галиции шли кровопролитные бои. На реке Икве в 1916 году, во время знаменитого брусиловского прорыва,[14] тонули целые подразделения. Поступил приказ: «Форсировать водную преграду!» На карте речка воробью по колено, а про то, что пойма реки заболочена, кругом топи – ни слова, ни значка условного. Речка оказалась непроходимой, солдаты тонули в трясине. Пришлось строить мост под огнем противника. Недосмотрели в генштабе, не знали, не учли…
В том же 1916 году, когда потери кадровых офицеров заставили назначать на должности младших командиров людей необученных, любая тактическая задача ставила их в тупик, так как о топографии такие командиры имели весьма смутное представление. Нужно было, например, провести взвод через лес. Как по нему передвигаться? Колонной или цепью? Если цепью, то редкой или густой? Подумает-подумает офицер и прикажет идти редкой цепью в густом лесу. А закон-то прост: чем реже лес – тем реже цепь, чем гуще – тем цепь плотнее. Так солдаты в густом лесу не разбредутся, будут видеть своих товарищей справа и слева. Редколесье этого не требует, потому что соседи и так видны. Хорошее дело – умение ориентироваться на местности.
Кстати, не замечал ли ты, что многие твои знакомые, жители мегаполиса, страдают «пространственным слабоумием», то есть совершенно теряются в этом самом пространстве улиц, домов и скверов? Что тогда говорить об ориентировании в лесу или на водоеме! Часто противники «блуждали в тумане войны».
Приходилось к таким неумехам «прикреплять» рядовых, которые до войны работали лесообъездчиками или лесорубами, охотников или егерей. Они и без компаса справятся (в русской армии тогда и компасов не хватало)!.. Можно передвигаться «по створам» – выбрав направление, оставлять позади находящиеся на одной линии предметы. Оглянулся – посмотрел. Кривая сосна за высокой березой должна быть. Если в сторону «съехала», значит, поправку внести нужно, чуть левее или правее взять. Этот нехитрый способ и ночью применяли. Поджигали стога, расположенные перпендикулярно направлению движения, и шли вперед.
О «прикладной географии» и о маленьких секретах ориентирования на местности прочитаешь в следующей главе, а сейчас вернемся «на войну»…
Вооруженные силы любого государства нуждаются в точных картах, от них зависят многие жизни: летчики и моряки без расчета высоты, скорости, фарватера не смогут выполнить поставленные задачи. Хочешь, расскажу о том, что происходило, когда пренебрегали погодными условиями и особенностями местности? Не думай, что тетушка одни женские романы читает: твой дед-фронтовик много чего рассказывал, и книги в его библиотеке были как на подбор – по военной истории.
Советско-финская война (1939–1940), как известно, началась из-за территориальных притязаний.
«Советское правительство предлагало уступить территории общей площадью 1066 квадратных миль, в обмен Советский Союз обязывался уступить Финляндии районы Реболы и Порайорпи, что увеличило бы территорию Суоми на 2134 квадратные мили. Русские хотели обеспечить таким образом лучшее прикрытие сухопутных подступов к Ленинграду, отодвинув финскую границу на Карельском перешейке настолько, чтобы Ленинград был вне опасности обстрела тяжелой артиллерией. Финны отвергли все предложения.
Первое наступление Красной Армии завершилось неожиданной остановкой… Беспристрастный анализ военных действий помогает установить истинные причины неудачи. Условия местности во всех отношениях затрудняли продвижение наступавших войск. Многочисленные естественные препятствия ограничивали возможные направления наступления. На карте участок между Ладожским озером и Северным Ледовитым океаном казался довольно широким, но фактически он представлял собой густую сеть озер и лесов, что создавало идеальные условия для ведения упорной обороны. Более того, на советской территории вблизи границы проходила только одна железнодорожная линия (Ленинград – Мурманск), от которой, на всем протяжении в 800 миль, к границе тянулась лишь одна ветка».[15]
Из кабинета в Кремле всё казалось простым, а на месте было по-другому: немногочисленная техника не могла преодолеть лесных завалов, в сорокаградусный мороз танки останавливались, не было возможности для нанесения мощного удара, так как полки и дивизии просто негде было развернуть… Только использовав обходной маневр – наступление по льду Финского залива сразу после штурма линии Маннергейма между Ладожским озером и Финским заливом, удалось прорвать оборону и склонить противника к миру.
В 1939 году немецко-фашистские войска напали на Польшу. Началась Мировая война.
«С военно-географической точки зрения положение на польской границе характеризовалось обилием немецких коммуникаций и недостатком польских. Открытый характер местности создавал благоприятные условия для «блицкрига» – «молниеносной войны». Финляндия, как мы знаем, была в этом смысле самым неподходящим для подобных действий военным театром. В Польше к началу войны южные и северные районы оказались открытыми для вторжения. Равнинная местность обеспечивала высокие темпы продвижения мобильных войск агрессора. Время, выбранное для вторжения (1 сентября), сводило к минимуму трудности из-за недостатка дорог, песчаного грунта и наличия озер и лесов в некоторых районах».[16] Все сколько-нибудь пригодные для движения танков и механизированных колонн дороги и даже участки бездорожья с плотным песчаным (сухим в это время года) грунтом были взяты на карандаш немецкими картографами. Польским войскам, лишенным механизированных средств, не удалось закрепиться на естественных оборонительных рубежах, т. к. они просто не успевали переправиться через реки, каналы или занять линию обороны на возвышенностях.
Перед вторжением в Советский Союз немцы широко использовали аэрофотосъемку для составления подробнейших карт.
Японцы, готовившие нападение на американскую базу в Пирл-Харборе, предварительно также составили точные карты Гавайских островов. Не забыли о приливах и отливах в зоне операции, разработали безопасный северный маршрут с учетом пересечения линии перемены дат[17] (см. рис. 5), а японские военные географы подсказали идею «налёта с использованием неравных отрезков маршрута»:
«Самолеты с авианосцев должны были подняться на рассвете, когда они находились ближе всего к цели. Затем авианосцы развернулись, стали отходить и приняли самолеты на борт в точке, которая находилась от цели дальше, чем точка, в которой их выпустили. Таким образом, японские самолеты пролетели один короткий и один длинный отрезки маршрута, в то время как преследовавшим их американским самолетам пришлось бы покрыть два длинных отрезка. Эту невыгодную ситуацию не предусмотрели американские офицеры, ответственные за военное планирование».[18]
Другую «невыгодную ситуацию» не предусмотрел в 1941 году немецкий генштаб: речь идет о партизанской войне. Партизаны использовали знание местности, прекрасно ориентировались в лесу, в болотах, в горах. Даже самая точная карта не поможет узнать о кабаньих тропах в чаще леса, о ноябрьском морозе и снежных заносах, о пещерах в отвесном берегу реки, о катакомбах под городом…
Рис. 5. Линия перемены дат
То, что Л. Н. Гумилёв называл «кормящим ландшафтом», оказывает свое, подчас неожиданное, воздействие и на войне. Один из немецких генералов так описал свои впечатления о России: «Пространства казались бесконечными, и линия горизонта вырисовывалась неясно. Нас угнетала монотонность ландшафта, бесконечность пространств, занятых лесами, болотами, равнинами. Хороших дорог было мало, а дождь быстро превращал песок или глину в трясину. Русское гражданское население стойко переносило трудности, а русские солдаты были еще более стойкими». Да, это вам не Европа, и никто не приглашал немецкую армию.
