– Знаешь, ботан, если б все на свете были такие, как ты, человечество уже вымерло бы. Орехи-то оставшиеся давай, жутко есть хочется.
– Не могу. Я их ему в карман сунул, пока он с тобой прощался.
Илья фыркнул:
– Знаешь, кстати, ну ты и козел. Поддакнул ему, чтобы разжалобить. Что мать умерла. Про такое разве можно врать? У вас в квартире вон как все прибрано – не ты же там все вымыл. Она небось на показ какой-нибудь модный уехала или вроде того, а?
Паша открыл рот, чтобы сказать, что прибирается уборщица, но раздумал. А Илья уже вертел головой по сторонам и гладил стену вагона, приоткрыв рот.
– Ничего себе! И правда получилось. Пошли, зануда. Это будет обалденное путешествие, увидишь.
Паша шагнул за ним – и остановился.
Поезд разгонялся медленно, платформа еще не скрылась из виду, и Паша сразу узнал запыхавшегося человека, который выскочил на нее, глядя вслед поезду. Это был Морж.
– Ну что ты встал, пошли, – Илья ничего не заметил: он нетерпеливо дернул Пашу за рукав, вглядываясь в шумные недра вагона.
Паша пошел за ним, стараясь не думать о главном: если Морж давно потерял их из виду, откуда он знал, с какого вокзала они уедут?
Глава 4. Бегство Помпончика
Все, что Паша слышал о плацкартных вагонах, оказалось чистой и ужасной правдой. Длинное общее пространство, разделенное перегородками – вроде конюшни со стойлами. Никаких дверей, коридор узкий, в шаг шириной, все спешат туда-сюда, постоянно натыкаясь друг на друга. Паша даже не понял, как люди ухитряются найти здесь свои места. Зато Илья явно чувствовал себя в этом кошмаре как рыба в воде. Через минуту он уже стоял посреди тесного отсека и весело оглядывал сидевших там людей.
Их было пятеро – точнее, четыре с половиной: низенький мужчина в спортивном костюме и строгая пожилая женщина сидели на нижних полках, а толстяк в наушниках и девушка с младенцем на руках – за столиком у противоположного окна. Младенец, конечно, ревел во все горло: ничего другого от этого дня Паша и не ждал.
– А тут есть что-нибудь вроде шкафа с ключом? – тихо спросил он у Ильи. Тот был полон пугающего энтузиазма: улыбкой, игравшей на его лице, можно было осветить целый район. – Куда мы положим свои вещи?
– Под полку, гений.
Паша недоверчиво заглянул туда, надеясь, что это шутка. Он сразу представил, как ночью в поезд забираются бандиты и спокойно все крадут. Но никто, кроме него, про это вроде не подумал: под полкой все было набито чемоданами и сумками. Он медленно опустился на свободное место у окна, прижав к себе рюкзак. При мысли, что придется провести здесь больше суток, у него волосы вставали дыбом.
Тут мужчина в спортивном костюме деловито расстелил на столе газету, встал на нее и начал раскладывать на верхней, багажной, полке свое имущество: удочки, сачки, пакеты и сумки. Паша с ужасом посмотрел на его грязные босые ноги. Остальные не обратили на это ни малейшего внимания.
– На рыбалку еду, к друзьям, – как ни в чем не бывало объяснил мужчина. – Сейчас самый клев. Эй, ребята, что у вас вещей так мало?
Придумать ответ Паша не успел: мрачная седая женщина, сидевшая напротив них, подняла голову от кроссворда:
– Чтобы не буянили тут. Я тридцать лет директором спортшколы проработала, знаю, чего от вас, хулиганов, ждать.
И она метнула на них такой взгляд, каким в древние времена, судя по легендам, убивали на месте.
– Показывай, чего с собой прихватил, – негромко сказал Илья. От соседства с женщиной-директором он слегка приуныл.
Ничего показывать Паша не собирался, но Илья выхватил у него рюкзак и начал в нем рыться. Паша заглянул через его плечо – ему и самому было интересно, он не помнил, что туда положил.
В рюкзаке нашлась пара маек, влажные салфетки, сухие салфетки, книга «Занимательная физика» и зарядка от телефона.
Илья долго молчал.
– Я все понимаю, – выдал он наконец таким тоном, будто говорит с больным. – Но почему физика?
– Прихватил то, что на столе лежало. Слушай, я же спешил, и…
– Не продолжай. Ты на всю голову странный, – договорить помешала нога рыбака, которая чуть не засветила ему в нос, но Илья успел уклониться с такой поразительной ловкостью, будто подобное происходило с ним каждый день.
– Извини, пацан, – рыбак наклонился к ним. – Равновесие потерял. Никак не могу вещи уложить, падают.
– А что у вас там так воняет? – поджав губы, спросила директор.
– Прикорм из кукурузного масла. С анисом и фенхелем. На леща.
– Отличная, кстати, вещь. Макаешь в него червяка – рыба так и идет, – внезапно подала голос девушка, продолжая укачивать малыша.
Все здесь разговаривали так, будто знают друг друга сто лет.
Мужчина фыркнул:
– Вы же женщина, откуда вам знать?
– Я бы не меньше вас наловила, даже если бы у меня в одной руке ребенок был. И, кстати, прикорм так сильно вонять не должен. У вас бутылка не разлилась?
Рыбак, опасно балансируя на столе, открыл рюкзак. Запах стал еще сильнее – у Паши аж глаза заслезились.
– Да, и правда, – задумчиво протянул он, двумя пальцами держа блестящую от масла пластиковую бутылку. – Ну ладно, что с ней делать, тут поставлю.
Он оставил ее на полке, а сам спрыгнул на пол и тут же задал вопрос, которого Паша боялся больше всего:
– А вы что, одни? Куда едете?
– Он в Сочи едет, к бабушке, – нашелся Илья. – А я в Краснодар, тоже к бабушке. Нас родители давно одних отправляют.
Тут у Ильи задребезжал телефон – пришло сообщение. Он взглянул на него, поморщился и убрал мобильник в карман.
Единственный, кто за все время не произнес ни слова, – это толстяк в наушниках. Он был занят тем, что выкладывал на столик еду, салфетки, пластиковые тарелки, нож и вилку: явно не из тех, кто способен встать на стол ногами. Поэтому Паша тут же проникся к нему симпатией. Тем более что, судя по тому, как громко он врубил музыку в наушниках, он тоже не слишком любил ездить в поездах и общаться с соседями.
А на тарелках у толстяка тем временем появились: бутерброды с рыбой, сырная нарезка, колбаса, орехи, семечки, фруктовый салат и копченая курица. Илья провожал каждый кусок, исчезавший у толстяка во рту, тем непередаваемым взглядом, каким бездомный пес смотрит на людей в кафе. Паша старался вообще не смотреть – он страшно хотел есть, но признаваться в этом было стыдно, а где здесь люди покупают еду, он понятия не имел.
Пока он об этом думал, Илья вдруг подошел к толстяку и похлопал его по плечу. Паша в ужасе замер. Толстяк стянул один наушник и дружелюбно посмотрел на Илью. Из наушника полилось бодрое дребезжание какого-то старого рока.
– Дядя, – проникновенно сказал Илья, глядя на него печальными глазами. – Пожалуйста, дай бутерброд. Мы сумку с едой забыли.
Паша чуть не закрыл руками голову: от стыда ему хотелось провалиться сквозь землю. Он был уверен, что толстяк сейчас фыркнет, наденет обратно наушник и отвернется – так, скорее всего, поступил бы он сам, – но тот взял пластиковую тарелку, положил на нее понемногу всего, что лежало перед ним, и протянул Илье. Тот быстро закивал в знак благодарности, Паша еле слышно прошелестел: «Спасибо большое», но толстяк уже надел наушник и вернулся к еде, будто ничего странного не произошло.
Илья уселся на свое место, поставил тарелку на колено и принялся методично уничтожать все, что на ней лежало, а когда Паша потянулся, чтобы присоединиться, отпихнул его руку:
– Для начала скажи что-нибудь типа: «Дорогой Илья, я беру назад все слова про то, что ты дебил».
Паша насупился.
– Что, не дождусь? Ну тогда извини, – и с этими словами Илья быстро затолкал в рот очередной бутерброд.
Паша повернулся к нему спиной и сделал вид, что с большим интересом читает надпись на пакете с постельным бельем, а потом наткнулся взглядом на кроссворд женщины-директора.
– Канталупа, – сказал он.
– Ты как меня назвал? – возмутилась она. – Что за дети пошли, какие слова знают!
– Нет, это у вас в кроссворде. Итальянская дыня, – объяснил он, но она уже гневно отвернулась. – А по вертикали там будет слово фарватер, под ним – безысходность, и… Ааа-пчхи.
Паша чихнул снова, а потом еще раз пять. Он чувствовал себя как-то странно: глаза слезились, из носа текло. За следующие полчаса, пока Илья слушал байку рыбака о невероятно огромной рыбине, пойманной им в Москве-реке, он истратил полпачки носовых платков.
– Что, слабак, простудиться успел? – презрительно бросил Илья.
– Нет. У меня, кажется, аллергия на этот поезд, – хрипло сказал Паша.
– Да с чего? Тут даже животных нет.
– Почему нет? – удивилась директор. – А Помпончик?
Она потянулась под полку и достала оттуда сумку с забранным сеткой окошком. В сетку тыкалась маленькая морда с круглыми ушами.
– Хорек, – пораженно выдохнул Паша. – Они же хищники, да?
– Да-да, хищничек, домашненький, любименький, сарделечка моя, – лицо у директора сразу стало таким нежным, будто животных она любила больше, чем людей. – В санаторий еду. Знаете сколько пришлось искать, чтобы с хорьком пускали!
