зубы. – Ну так как?
– Закончим этот глупый разговор! – отрезала Эмма, окончательно взяв себя в руки и почувствовав, что парни не смогут сделать плохого.
– Ладно, ладно, полегче! – подняв обе руки вверх, парень стал отходить, подмигнув своим товарищам. Отойдя на пару шагов, он резко развернулся, подскочил к девушке и схватил её за горло. – Ты видимо не поняла всей серьёзности ситуации. Если Ленни Джонс чего-то хочет, то он это получает. Проведя языком по ее щеке, парень прошептал в самое ухо, обдавая её запахом виски:
– А потом он делится с друзьями.
Нашарив правой рукой тяжелый горшок с фиалками, Эмма зацепила его за край и изо всех сил дернула. Дико завопив и запрыгав на левой ноге, Ленни стал выкрикивать грязные ругательства в её адрес. Несколько мгновений замешательства банды позволили ей резко рвануть с места и устремиться в лес. Она не побежала к дому, так как на открытом пространстве трассы ускользнуть будет нереально, в лесу же она сможет петлять среди деревьев, путая преследователей. Топот и крики последних были уже слышны. Под ногами парней хрустели ветки, они свистели и гоготали. Было видно, что они играют со своей жертвой, давая ей немного уйти. Сон в автобусе! Эмму словно кольнуло тысячей иголок. Погоня, нетрезвые преследователи, топот ног… «Боже, помоги мне, пожалуйста!» – шептала Эмма набегу. Показалось, будто сзади все затихло, но вскоре хруст сухих веток и топот стали еще более отчетливыми. Создавалось впечатление, что шум стоит не только сзади, но и слева и справа. «Заходят со всех сторон!» – пронеслось в голове девушки, и в следующую секунду кто-то сильно дернул её за руку и потянул за собой в непроходимые заросли папоротника и невысоких кустов, сцепленных между собой гибкими ветками. Эмма ничего не могла разобрать, ветки больно хлестали ей по лицу, глаза практически постоянно приходилось закрывать, и девушка полагалась только на своего путеводителя. В начале ей показалось на минуту, что это и есть один из преследователей – так больно он схватил за руку и потащил. Но спустя мгновение Эмма опровергла эту мысль: сейчас она держалась за его большую теплую ладонь, моля Бога, чтобы все закончилось благополучно, и она не попала бы из четырех пар цепких, наглых рук в одну пару других. Еще более страшных и мерзких.
Под ногами стали чаще попадаться сухие ветки, стало труднее бежать – дорога пошла в гору. На вершине небольшого холма Эмма увидела старый темный дом. Они вбежали на крыльцо, быстро преодолели несколько дверных проемов, щетинившихся отсутствием дверей, а в самой дальней комнате мужчина резко нагнулся, просунул пальцы под незаметное углубление в деревянном полу и открыл небольшую дверь в подвал.
Через несколько мгновений наверху послышались шаги и приглушенные голоса. Сердце Эммы билось так сильно, что ей казалось, будто тишина, внезапно наступившая над головой, связана с тем, что парни услышали его стук в груди бедной девушки. Еще один звук не давал ей покоя: она боялась даже взглянуть в ту сторону, откуда он доносился – прерывистое дыхание человека, которого она все еще держала за руку. В доме стало совершенно тихо, Эмма осторожно разжала руку и выпустила из своей холодной ладони чью-то теплую. Там, где они сейчас находились, было совершенно темно. Эмма почувствовала рядом шевеление, а через мгновение чиркнули спичкой, и небольшое помещение озарилось светом большой масляной лампы. Источник света стоял на маленьком деревянном столе, вырывая из темноты кривой стул, старенький ковер на полу землянки, что-то наподобие лежака, состоящего из нескольких матрацев и накиданных сверху толстых одеял. «Кровать» располагалась рядом с прямоугольной железной печкой, от которой отходила длинная круглая вытяжка. В другом конце помещения находился круглый стол, накрытый скатертью, на котором стояли дружными рядами кружки, тарелки и прочая кухонная утварь. На поверхности печи стояла небольшая кастрюля. В дом вела прочная деревянная лестница. Эмма не могла справиться с внезапно подступившим диким страхом: казалось невозможным повернуть голову в ту сторону, где мягкий свет лампы обрисовывал неподвижный силуэт. И все же она преодолела ступор и взглянула на мужчину. Тот стоял неподвижно, глядя прямо в глаза девушке. Заколыхавшееся пламя горелки на секунду бросило рваный свет на лицо человека, и Эмма затрепетала от ужаса: лицо незнакомца щетинилось оскалом. Все нелепые рассказы об этом человеке теперь не казались ей несусветной чушью, тело охватила мелкая дрожь. Захотелось крикнуть: «Возьми себя в руки!» или надавать себе пощечин. Через несколько мгновений Эмме все же удалось преодолеть животный ужас, дрожь прошла, но неприятный холодок внизу живота все же остался. Даже тогда, когда она поняла, что звериный оскал – это улыбка человека, находящегося в полумраке и, к тому же, заросшего густой бородой. Мужчина, не выпуская Эмму из вида, двинулся к лестнице. Даже подниматься по ней он стал задом, при этом неотрывно глядя на девушку. Отбросив крышку, он на несколько секунд стал не виден Эмме, в недоумении разглядывавшей его высокие ботинки. Вскоре незнакомец сделал знак девушке, что можно выходить. Эмма сделала первый шаг, словно отодрала себя от пола. Медленно поднявшись по лестнице, она, опираясь на руки, выбралась из погреба. Оглянувшись, девушка увидела его, сидящего в проеме окна спиной к потемневшему лесу: дождь все еще не начался, но туча оставалась на месте. Незнакомец был высокого роста, худощавого телосложения. Длинные пальцы теребили замок на темной куртке из плащевой ткани. Темные, кое-где посеребренные волосы, доходили до плеч, густая, немного вьющаяся борода и усы скрывали губы. Красиво изогнутые темные брови сходились на переносице из-за напряженной работы мысли. Глаза цвета яркого мха на камнях по берегам озера смотрели пристально и бесстрастно. В них невозможно было ничего прочесть – ни негодования, ни любопытства, ни хотя бы малейших заинтересованности или добродушия. Ничего. Пусто. Лишь насыщенный волшебный цвет. Эмма замешкалась. Она не знала, что делать дальше. Первой начать разговор, поблагодарив? Может он действительно немой. Развернуться и уйти? Если честно, Эмма боялась повернуться к нему спиной. Неловко пятясь к выходу из комнаты, девушка изображала на своем лице глупое подобие улыбки. Мужчина не шелохнулся. Выйдя из комнаты, девушка развернулась и нашла глазами выход из дома, благо сделать это было проще простого – в пустые дверные проемы и глазницы окон заглядывал дневной свет. Пробираясь к крыльцу, Эмма несмело поглядывала по сторонам: дом был практически пустым, за исключением двух комнат. Одна выполняла роль кухни, другая – спальни. В кухне стояли стол, накрытый светлой скатертью, три стула, небольшая поверхность для разделывания продуктов, бочка с водой, ведро для мусора, в котором виднелись пустые
