Он что-то пробормотал и прижался лбом к тоненькой шейке Лики
— От тебя очень хорошо пахнет, — вздохнул Валентин, — ты пахнешь, как цветок.
Он попытался её поцеловать, но ей было неприятно прикосновение его влажных губ, и она оттолкнула его. Он схватил её и крепче и прижал к себе. Эта неожиданная грубость окончательно пробудила Лику от сонного дурмана, сознание прояснилось. Она попробовала вырваться, встать, но Валентин, задыхаясь, крепко держал её обеими руками. Тогда она в ярости принялась бить его кулаками по лицу.
— Пусти меня, козёл, пусти! — кричала она. — Я — повелительница демонов! Я прокляну и изведу тебя!
Валентин в ужасе разжал руки, и она, соскользнув с сена, помчалась во двор. Она была в бешенстве и в то же время испытывала какую-то непонятную тоску… Весёлые крики, вспышки огненного шоу прорезали ночь, они приближались к ней.
Девушки и юноши, держась за руки, проносились мимо неё. Лику увлёк а собой стремительный поток. Опьянев от вина, танцующие то и дело спотыкались, падали друг на друга и хохотали.
— Напиток! Горячительный напиток! — вдруг раздались требовательные голоса, и все принялись колотить в дверь кабачка, бармен которого уже лёг спать.
— Эй, хозяин, проснись! Надо подкрепить силы молодых!
Лике удалось наконец вырваться из цепочки танцующих, и она увидела странное шествие.
Впереди, разодетые, словно императорские шуты, что жили в старину при дворе, шли два комичных типа в расшитых мишурой костюмах. Следом двое мужчин несли на плечах палку, на которой был подвешен за дужку огромный котёл. Их окружали дружки с кувшинами для вина и кружками. За ними шествовали все остальные, которые ещё держались на ногах. Процессия получилась довольно внушительная.
Толпа бесцеремонно ввалилась в дом молодых.
Толпа бесцеремонно ввалилась в дом молодых.
Лика заметила, как они очень мило лежали рядышком на большой кровати. У молодой лицо было пунцовое. Однако оба охотно выпили горячее вино с пряностями, которое им поднесли. Но тут один из парней, пьянее других, попытался сдёрнуть простыню, которой стыдливо прикрывались юные супруги. Молодой муж ударил его кулаком. Завязалась драка. Бедняжка новобрачная, вцепившись в свои простыни, громко кричала. Лику со всех сторон толкали разгорячённые дракой парни, она задыхалась от тяжёлого запаха вина и потных тел и, наверно, не устояла бы на ногах и её затоптали бы, не окажись рядом Николка, который вытащил её из этой свалки и помог выбраться из дома.
— Ух, — вздохнула она, очнувшись на свежем воздухе, — столько глупостей из-за этого вина, а всего-то добавили в него настой красной плесени! Из-за него все теряют ориентацию и ведут себя как звери. Нет, не нравится мне эта церемония. Зачем приносят молодожёнам это пойло?
— Чёрт побери! Так надо же их подкрепить после брачной ночи!
— Да они одуреют от плесени в конец и не найдут друг друга в кровати, и разве это так утомительно?
— Говорят…
Он почему-то вдруг рассмеялся. Глаза у него блестели, Чёрные кудри спадали на загорелый лоб. Она увидела, что он тоже пьяный, как и все остальные. Он вдруг протянул к ней руки и, пошатываясь, подошёл совсем близко.
— Лика, знаешь, ты такая миленькая, когда говоришь об этих вещах, ты…
Он обнял её за плечи. Она молча высвободилась и ушла.
Праздник кончился. Лика нетвёрдым шагом брела по дороге в замок, и её одолевали горькие мысли. Сначала Валентин, а потом и Николка, оба они вели себя странно. Сегодня она потеряла сразу обоих друзей. Лике казалось, что детство её закончилось.
Тут её и встретили старый барон и Гим, которые отправились на розыски. Лика шла им на встречу неуверенной походкой, в разорванном платье, с соломинками в растрёпанных волосах.
— О, боже! — воскликнул Гим.
— Где вы были, Лика? — строго спросил барон.
Но бывший вояка и слуга Гим, увидев, что девочка не в силах отвечать, поднял её на руки и понёс в замок. Расстроенный этим событием, барон, твёрдо решил, что он должен во что бы то не стало найти деньги и поскорее поместить Лику в пансионат — лицей. Если ещё не поздно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 5
Однажды Лика, сидя у окна, вдруг с изумлением увидела на дороге, ведущей к подъёмному мосту, многочисленную кавалькаду. Среди знати справедливо считалось, что дизельный мобиль может быть любого цвета, если он чёрный.
Лика стремглав сбежала по башенной лестнице и очутилась на пороге как раз в тот момент, когда во дворе какой-то разодетый господин, поскользнулся и уронил в грязь свою шляпу и разразился проклятиями. Вслед за ним шёл подросток лет пятнадцати, одетый столь же изысканно.
Увидев Лику, господин закричал:
— Тысяча чертей! Точная копия моей кузины Сансе! Вы не возражаете, детка, если Вас поцелует Ваш старый дядюшка?
Он приподнял её и нежно поцеловал. Когда он снова поставил её на пол, девочка два раза чихнула, настолько резок был аромат духов и дизельного топлива, который исходил от одежды господина.
С приветливой улыбкой она сделала реверанс гостю, догадавшись наконец, что это маркиз Плесси-Бельер, потом подошла поцеловать своего кузена Филиппа.
Юноша отпрянул и в ужасе взглянул на маркиза:
— Отец, неужели я обязан поцеловать эту… юную особу?
— Конечно же, сопляк, пользуйтесь случаем, пока не поздно! — воскликнул знатный сеньор и расхохотался.
Выбежал старый барон.
— Маркиз Плесси! Какая приятная неожиданность! Почему Вы не предупредили по сети о Вашем приезде?
— По правде говоря, дорогой кузен, я рассчитывал проехать мимо, но нам не повезло — нас сломалась ось. Мы потеряли много времени. Приближается ночь, и мы продрогли. А Ваша усадьба совсем рядом, вот я и решил без церемоний попросить у Вас приюта. У нас с собой есть надувные матрацы и гардеробы, только укажите нашим слугам, в каких покоях нам разместиться. А мы тем временем поболтаем в своё удовольствие. Филипп, поздоровайтесь же с Вашим дядюшкой Сансе.
Не смея перечить отцу, юный щёголь покорно подошёл к барону и низко, с нарочитой церемонностью, поскольку его приветствие было предназначено человеку в простой одежде, склонил свою белокурую голову.
— Мой сын придворный комедиант, он так далёк от всякой простоты! — заявил маркиз. — Только на одно и способен — бренчать на гитаре. Я определил его пажом к одному министру, но боюсь, как бы он его не приголубил. Вы, конечно же знаете, что такое приголубить? Гы-гы.
Старый барон промолчал.
— Я Вам как-нибудь расскажу, когда нас не будут слышать эти невинные уши. Гы-Гы.
Незваные гости, которые, как известно хуже землянина, поспешили переодеваться в свои комнаты.
От Лики не ускользнул презрительный взгляд светло-голубых, холодных как сталь глаз её юного кузена, который окинул запущенную, тёмную гостиную. Оглядев с одинаковым пренебрежением тусклые лампы — светильники в стиле лофт, устаревшие и противно гудящие настенные кондиционеры.
Молодому щеголю они показались смешными, так как он фыркнул в платок.
Анжелика не спускала с него глаз, сгорая от желания вцепиться ногтями в его физиономию. Уж скорее он сам смешон со своими кружевами, пышными лентами на плечах и разрезами на рукавах камзола от подмышек до манжет, чтобы все могли видеть, из какой тончайшей материи сшита его рубашка.
Его отец, который держался проще, поклонился вошедшим дамам, подметая плиты пола красивым завитым пером своей шляпы.
— Мне неожиданно пришлось просить вас о приюте на ночь. А вот мой сын Филипп. С тех пор как вы его видели в последний раз, он подрос, но не стал от этого более любезным. Скоро я куплю ему чин полковника, служба в космическом десанте пойдет ему на пользу. В наши дни придворные пажи понятия не имеют о галантности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Гостеприимная Орта предложила:
— Не желаете ли чего-нибудь выпить? Ведь, я вижу, вы приехали издалека.
— Спасибо. Охотно выпьем капельку тростникового вина, разбавленного водой.
