— О да! Понимаете, я боготворю даже землю, по которой вы ходите. Я из числа фанатов Фергюса Ханна.
— Должно быть, нелегко сделать такое признание. — Он притворился, что не заметил сарказма в ее голосе.
Не желая, чтобы ей помешали высказаться, она поспешила продолжить:
— Так разве я откажусь лечь под вас? И вы сможете изнасиловать меня и сделать еще одну зарубку на столбике кровати, не так ли?
Веселье Фергюса мгновенно сменилось задумчивостью. Он заговорил спокойно, без всякого смущения:
— Никогда бы не подумал, что вы увлекаетесь бульварной прессой.
Лейн проглотила это и стояла на своем.
— Я читаю то, что отражает жизнь во всех ее проявлениях.
Что-то над ее головой привлекло внимание Фергюса. Он направился к балкону. Лейн так и осталась с открытым ртом, наблюдая, как Фергюс закрывает оставленную ею распахнутой балконную дверь.
— Это было неразумно, — сказал он.
— Видимо, забыла закрыть, но вечер довольно теплый, а я люблю свежий воздух.
Ее оскорбило, что он позволяет вести себя так, будто ему разрешено войти в ее комнату. Фергюс покачал головой с таким видом, словно столкнулся с безнадежным случаем.
— Какое легкомыслие! Надеюсь, у вас есть средство от насекомых?
— Средство от насекомых? — переспросила она, складывая на груди руки. — Нет, но, наверное, смогу приобрести.
Фергюс обернулся к ней.
— Так на чем мы остановились?
Лейн указала ему на дверь. Он проигнорировал этот жест и продолжал изучать ее лицо.
— Вам кто-нибудь говорил, что у вас зеленые глаза?
Лейн уронила руки и топнула ногой.
— Чуть ли не каждый, кого я знала.
— А-а… — Фергюс откашлялся. — И много их было?
Снова скрестив на груди руки, Лейн нетерпеливо притопывала ногой. Фергюс задумался и, явно что-то решив для себя, признался:
— Похоже, я опять разгневал нянюшку.
Лейн перекинула волосы через плечо.
— Спокойной ночи, мистер Ханн.
Он протянул руку и тронул волосы у нее за ухом. Из последних сил Лейн цеплялась за свое здравомыслие. А он незаметно приблизился. Она чувствовала, как он проводит кончиками пальцев по ее щеке, и с трудом удерживала взгляд на пуговице его рубашки, в то время как тело каждой клеточкой умоляло сдаться. Он приподнял ее подбородок и вынудил встретиться с ним взглядом, но тут же посмотрел на ее губы.
— Обещаю вам, — голос звучал нежно и искренне, — мое единственное желание — невинный поцелуй.
Лейн не сразу удалось обрести голос. Губы ее едва слышно прошелестели:
— Это было бы легкомысленно.
Легкими прикосновениями пальца он гладил ее шею, спускаясь все ниже и ниже. Почему бы нет? — подумала она. Собрав остатки воли, Лейн выдавила из себя банальность:
— Благими намерениями дорога в ад вымощена.
— Только если вы согласны.
Не в силах дольше выносить эту пытку, Лейн крепко зажмурилась.
— Спокойной ночи… Фергюс.
Последовало долгое неясное молчание, затем тихий вздох смирения.
— Ну что ж, спокойной ночи.
Услышав, как повернулась дверная ручка, Лейн осмелилась открыть глаза. Он вымученно улыбнулся ей и озвучил последний кадр:
— Спите спокойно, если сможете.
Как только дверь закрылась, Лейн рухнула на постель, эмоционально опустошенная. Поездка превращалась в ночной кошмар. Она предвидела, что личная встреча с этим человеком заставит ее страдать, но и в самых безумных мечтах не смела надеяться, что он проявит интерес к ее мыслям или к телу.
Проведя почти бессонную ночь, она с опозданием поняла, насколько нешуточным было его упоминание о средстве против насекомых. Конечно, она неопытна, комары ассоциировались у нее с Шотландией, а москиты с Африкой. Кто знал, что ночной воздух Греции чреват для нее таким назойливым террором? Она понимала, что Фергюс оказался прав, и в ней закипала злость, впрочем, даже это не помогло более успешно вести кровавую охоту на москитов.
Глава 2
В результате ночных сражений с греческой популяцией насекомых в одиннадцать часов утра Лейн продолжала спать глубоким сном, хотя сигналы внешнего мира уже пытались пробиться в ее сознание: странный говор, отдаленный шум работающего двигателя. Медленно пробуждаясь, Лейн ворочалась и потягивалась в постели. Пробежали по площадке маленькие ножки. Она стала нащупывать будильник и свалила его на себя. Где-то между спутанными волосами и простыней она обнаружила циферблат. Завопив от ужаса, Лейн соскочила с кровати и распахнула стеклянную дверь. С балкона она увидела, как Джерри срывает очки и тычет ими в Роуэна, явно чем-то недовольный. Убежденная, что причиной его недовольства является она, Лейн спешно бросилась умываться и одеваться. Уложившись в рекордно короткий срок, она скатилась с лестницы, прибавила скорости и, уже задыхаясь, увидела в дальнем конце бассейна стоявших к ней спиной Фергюса и Ингу, которые держались за руки.
Вид у Инги был потрясающий — солнечные очки, темные волосы собраны в длинный хвост на затылке, красный топ с глубоким вырезом подчеркивал ее выдающийся бюст, обтягивающие шорты — короче Лейн видеть не приходилось. Фергюс тоже был в шортах, и Лейн прокляла эти длинные загорелые ноги, мышцы, налитые здоровьем, скрытую силу широких плеч. Легко выглядеть беспомощной и женственной, когда рядом такой мужчина. Лейн поспешно отвернулась. Раз он пристает к ней, то как ему устоять перед чарами такой женщины, как Инга Дженсен? Конечно, он не устоял. Возможно, поэтому они, судя по всему, и не рассорились из-за переделок в сценарии.
Устремившись на поиски Роуэна, Лейн чуть не столкнулась с ним, завернув за угол виллы.
— О, слава богу, Роуэн! Я проспала, извините.
Роуэн тоже был полон раскаяния.
— Такую малость мы могли позволить вам после вчерашнего. Как я понимаю, вам удалось поесть благодаря вмешательству Фергюса. Боюсь, наше гостеприимство оставляет желать лучшего.
— Как идут дела? — спросила Лейн, внезапно преисполнившись энтузиазма и готовая свернуть горы.
— Аксель решил снять пару эпизодов с Тимом, который, как вы знаете, играет Дейла, так что пока Джерри будет занят. А где-то через час после ленча он собирает всех на вилле по поводу сценария. Не хотите пойти со мной и познакомиться с Тимом?
— С удовольствием, Роуэн, ведите.
Когда появилась Лейн, Тим, склонив белокурую голову, отгадывал кроссворд. Он как раз собирался почесать карандашом ухо, когда Роуэн заговорил с ним, и Тим поднял голову.
— Привет, — сказал он.
Лейн поразила бледность лица мальчика и рассеянный взгляд широко расставленных бледно-голубых глаз. Узнав, кто она, он наставил карандаш в ее сторону жестом прокурора и покачал головой.
