II
Душа и мысли дома, далеко;Взор грязных нар совсем не замечает,И шуму, крику слух мой не внимает,И словно предо мной волшебною рукойРаскрыта дверь туда, где дышится легко.
Я вижу милую: она меня ласкает;С ней мальчик наш – любимый наш сынок…И музыка в ушах поет и не смолкает,И – я не здесь лежу – лежу у милых ног,И вновь жена меня на радость обрекает.19 апреля 1931
III
У истоков реки я о чуде молил,Заклиная и небо, и землю;И безумными были заклятья мои;Я молился, рассудку не внемля.
Мне казалось, что ветер и солнце со мнойРазделяли безумье и горе;И река посылала волну за волнойНа скитанье в холодное море.
Вся природа внимала страданьям моим…Ты слыхала ль, подруга родная,Как у тихой реки я о чуде молил,Небо, землю и всё заклиная…21 мая 1931
IV
Мгновеньями я был в вражде,В бореньи с фатумом пугливым;Я ночь будил немым призывомК забытой в космосе звезде.22 октября 1931
V
Мы стоим в первобытном туманеНа заброшенной в космос земле…9 ноября 1931
VI
Шавань, Шавань! Эпохой МадлэнМы назвали тебя в горькой доле.Там впервые в болотистой мглеНам мерещился призрак воли.
Мы за призраком этим гнались,Об этапной тоске забывая,И душою парили ввысь,О чудесном спасенье мечтая…
Жутко вспомнить: на озере ВыгЯ тебя дожидался в изгнанье;Умереть я готов был за миг,Лишь за миг вожделенный свиданья.
20 августа 1932
Симбирск
Посвящается Софьюшке
I
Мне хочется только с тобой говорить,С тобою читать и смотреть на мир.Без тебя – я в тоске от зари до зари,Без тебя – я беден и сир.
Довольно разлуки! Я был не прав,Бросая упрек в небеса:Мне не надо искать тепла у костраИ рвать на себе волоса.
Я жду… Ты придешь, великий мой друг,Чтоб лаской меня согреть.Угрозы не страшны мне зимних вьюг,Далеко болотная бредь.
Я жду, чтобы новую жизнь начать(И ты, и Алеша – со мной),Чтоб конец положить одиноким ночамИ вражду прекратить с землей;
Чтоб в любимом труде снова радость узреть,Чтобы с Фатумом кончить игру.Я жду… Ты придешь, чтобы лаской согреть,Мой великий, мой солнечный друг.
25 октября <ноября> 1931
II
К ногам твоим упасть с мольбою –Простить меня за тяжкий бред;И в тихом городке с тобоюЗабыть обиды мутных лет;
И так зажить, чтобы ты зналаЛишь радость неги и труда,Чтобы душа твоя звучала,Как не звучала никогда.
16 декабря 1931
III
Ветер траурным сторожем мчитсяПо кладбищу, качая кресты.И встают незнакомые лицаИз-под снежных могильных простынь.И истленными машут руками,Отгоняя предутренний сон,И чуть слышно звенят венками,Вспоминая печаль похорон.Стая воронов спит на ограде –Гости частые сирых могил –А над ними мигают в плеядеОчи ясные горних светил.Там в овраге завыла волчица…Или это почудилось мне?..Стынет кровь… Сердце пойманной птицейБьет тревогу в ночной тишине.Но смотри! Фиолетовой зорькойЗаиграли венки и кресты:Это солнечный луч небостворкиРаспахнул для земной нищеты.Стало радостно в городе мертвых.Никнут страх и тревога в груди.У могил, в пробудившихся ветлах,Ветер, утро встречая, гудит.
23 января 1932
IV
Всё разумно в подлунной природе:Оттого я и духом не пал,И служу на крахмальном заводе,И не сетую: жизнь глупа.Привыкаю в космическом планеНа судьбу человека взирать.Волга течь никогда не устанет, –Мне же время придет умирать.Я умру не в Симбирске, конечно:Жизнь (пусть трудная) – вся впереди,Лишь бы совесть была безупречнаИ любовь не иссякла в груди.Часто путь моих мыслей мне странен,И грядущее вижу во мгле,Словно я – в первобытном туманеНа заброшенной в космос земле.Это – тягостный след одиночки,Но и он пройдет, как зима,А теперь – зеленеют почкиИ весенний струят аромат.Рано утром иду за СвиягуНа завод, а жена – на базар.На реке серебристою влагойХорошо освежить глаза.И отрадно домой возвращаться(Пусть устала от цифр голова) –Я не знаю большего счастья,Как с любимыми бытовать.Я решаю: изгнанье – награда,О какой я мечтать не смел.И видение ЛенинградаСловно было мне только во сне.
14 мая 1932
V
Всей прелести не передатьНи стихами, ни полотном:Вечерняя Волга! ВодаТрепещет в ковше золотом.Неслышно плывет пароход –Феерический транспорант, –И тянутся в небосводЗатопленные острова.Невестами реют сады,Весенний пьют аромат;Навстречу им с каждой звезды,Как с лиры, струится романс.И чудо творит соловей –Великий контрапунктист, –И вторит ему Лорелей,И в трелях рождается Лист.В такие минуты забудьОбиды и суету!Восторженно дышит грудь,И жизнь, и любовь – в цвету.
16 мая 1932
Мелекесские ноктюрны
I
Ночь сошла. Но не хочется лечь.Побеседовать, что ли, с собой,Или сон моих милых стеречь?Тишина. Лишь сверчок за трубой(Русской печи певец-соловей)Развлекается речью своей.
Вдохновенно пирует лунаНа космическом празднике звезд.Опьяненной душе не до сна:Чует творчества сказочный рост,Приближение чует поэм.Я стою, очарован и нем.
Vita nova… Скажи, Мелекесс,Ты случайно ли встал на пути,Или волей благою небесСуждено, наконец, мне найтиВ дни изгнанья спокойный очаг,Словно в бурю желанный маяк.
Далеко суета городовС «человеческою клеветой».Снова верить я жизни готов,Упиваться ее красотой;Больше плесени нет на душе.Хорошо мне в моем шалаше.
Пусть шалаш, пусть изба – всё равно:Бог с тобою, богатство столиц!Солнце ласковей смотрит в окно,Веселей щебетание птицЗдесь – в деревне, где счастье – со мной,Где живу неразлучно с женой.
Чуждый зависти, чуждый измен,Я дышу полной грудью теперь.Я забыл ужас каменных стен,Мне не снится чугунная дверь…Здесь, где светлый течет Черемшан,Отдохнет от тревоги душа…
А потом – снова, жизнь моя, в путь,За миражною славой труда!Снова к людям, в столичную муть(Неизбежная то череда).Но – мужайся! Достанет мне сил,Что в изгнании я накопил.
17 ноября 1932
II
